Ярослав Астахов

Страшный снаряд

(сон)

Они несут ее, удерживая плат за четыре угла… Она говорит. Слова ее вырываются изо рта пузырями крови.

И кровью же пропитались ее борода и волосы, они лоснятся в свете серо-белого неба, а по нему бегут быстрые, тяжелые тучи… Кровь ее проницает плат. И падает, обрываясь вязкими каплями, вниз, в текущую под ногами землю, и впитывается в рябой снег.

Глаза отрубленной головы открыты. И поворачиваются в орбитах, но, кажется, ничего не видят. Она спешит говорить, она захлебывается кровью, но слов не слышно.

Какое-то сооружение приближается, возвышаясь над стелящейся по земле дымкой.

Баллиста.

Около нее суетятся люди в мятых доспехах и вымокшей меховой одежде. Тянут веревки. Медленно разворачивается окованная деревянная чаша, огромная, закопченная, напоминающая грубо выдолбленный великанский половник.

А голова подскакивает на плате, трепещет, бьется, и говорит неслышимые слова быстрее, и все быстрее… словно бы боясь не успеть.

Среди обломков ее зубов мелькает почерневший язык. Принесшие платок сближают его углы. Завязывают их в узел, затягивая как можно туже. И поднимают этот вздрагивающий узел, причем с огромным усилием, как если бы внутри была не голова человека, а равное по размеру свинцовое ядро, – и вбрасывают его в чашу.

Слышится глухой стук. И сразу же баллиста срабатывает. Чудовищная ложка взвивается и застывает вертикально, дрогнув, а маленькая черная точка удаляется в сером небе.

Стоящие у баллисты становятся вдруг расслабленными, поникшими. Движенья их тяжелы, замедленны, и будто бы они едва не валятся от усталости.

И все они смотрят вдаль, в одну сторону. Там, посреди оснеженных блеклых полей виднеется город – смутно, словно сквозь пелену дождя. Похоже, он обнесен темной деревянной стеною с башнями.

И вдруг ярчайшая вспышка возникает из его середины и накрывает его собой.

И падает после тьма. И делается вообще ничего не видно.

И только волна огня, словно бы круговая волна от канувшего в пруд камня, идет от города.

Она подходит все ближе. И перед ней летит раскаленный ветер, и слышны стоны.

И вот на фоне этой волны зияет, чернеющая, угловатая рама брусьев. И растворяется. И не остается уже ничего, ничего кроме этого исступленного, плавящего огня…

2001

Notes