Антипенко Л Г

Ум и воля полководца (Сталин в области пограничных явлений)

Л. Г. АНТИПЕНКО

УМ И ВОЛЯ ПОЛКОВОДЦА

Сталин в области пограничных явлений

Как неоднократно подчеркивал в своих исследованиях испанский философ Ортега - и - Гассет, в окружающей действительности мы видим, как правило, лишь то, что предвидим. И если случается что-то совсем непредвиденное, люди отказываются в это верить. И.В. Сталин принадлежит к тем явлениям всемирной истории, которые выпадают из кругозора абсолютного большинства штатных историков и журналистов. В Великой Отечественной Войне, став во главе народа освободителя, он совершил то, что, казалось, не по силам любому смертному.

Как и в чем Сталин черпал силы во время противостояния мировому злу, "князю мира сего"? В какой-то мере на этот вопрос пытается ответить в своем исследовании кандидат философских наук Л.Г. Антипенко.

Находки автора подрывают фальшивые устои заказного толкования биографии Сталина и определяют направление дальнейших поисков в этом вопросе.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ЧИТАТЕЛЯ

С тех пор, как в СССР началась перестройка, мутный поток западной литературы о И.В. Сталине и сталинской эпохе заметно пополнился трудами наших местных сочинителей. Я имею в виду "демократических летописцев" и называю их сочинителями, потому что все они заняты составлением сочинений на заданную тему и, разумеется, в строго заданных рамках. (В рамках либеральнодемократического мировидения вариации на тему о "культе личности", конечно, могут быть очень даже обширными, начиная от воспоминаний дантиста, которому приходилось лечить зубы "злодея", до рассуждений сапожников о высоте каблука в мемориальной обуви).

Было бы неблагодарным делом вступать в какую-либо полемику с мелкотравчатой критикой личности Сталина. Упоминается же она здесь лишь с тем, чтобы с самого начала предупредить читателя: взяв в руки брошюру, он не найдет в ней того, что так назойливо внедряется в его сознание почти всеми нашими средствами массовой информации. Но, с другой стороны, автор отдает себе отчет в том, сколь необычен, глубок и обширен предмет намеченного исследования и сколь трудно изложить добытые о нем знания понятным и общедоступным языком. Если мы хотим знать правду о личности Сталина и его государственной и политической деятельности, надо, не в последнюю очередь, принять во внимание суждения об этом вопросе тех жертв "сталинского режима", которые остаются в памяти народа как святые мученики. Среди них мы находим, в частности, имя П.А. Флоренского. 2б марта 1933 года, будучи тюремным узником, он завершил и передал в руки советской власти статью "Предполагаемое государственное устройство в будущем". (См. журнал "Литературная учеба", май-июнь 1991 г.).

Среди множества ценнейших указаний по улучшению государственно-политического, экономического, бытового обустройства советского общества в статье особенно выделяются строки, отдающие должное волевой личности, противостоящей революционной анархии. "Это лицо, - писал Флоренский, - на основании своей интуиции, пусть и смутной, должно ковать новое общество. Ему нет необходимости быть ни гениально умным, ни нравственно возвышаться над всеми.

Речь идет, однако, о "гениальной воле, которая стремится к цели, еще не обозначившейся в истории". И далее автор более четко очерчивает тип той личности, которая предугадывается в Сталине и от деятельности которой зависит будущее страны. Он пишет: "Будущий строй нашей страны ждет того, кто обладая интуицией и волей, не побоялся бы открыто порвать с путами представительства, партийности, избирательных прав и прочего и отдался бы влекущей его цели. Все права на власть... избирательные (по назначению) - старая ветошь, которой место в крематории. На созидание нового строя, долженствующего открыть новый период истории и соответствующую ему культуру есть одно право - сила гения, сила творить этот строй. Право это, одно только не человеческого происхождения, и потому заслуживает название божественного" (там же, с. 98). Сталин, Гитлер и Муссолини одинаково претендовали на высшее право в управлении жизнью народов своих стран, но Гитлера и Муссолини Флоренский считал всего лишь суррогатами по отношению к истинному самодержцу, коему следует "...подчиняться не из страха, а в силу трепетного сознания, что перед нами чудо и живое явление творческой мощи человечества" (там же, с. 98).

Серьезный опыт исторического исследования сталинской эпохи и стоящей в центре ее личности поставил под сомнение приписываемый Сгалину атрибут "божественного права". Но никто не смог и не сможет отрицать наличия у него элементов чего-то такого, что называют демоническим или, во всяком случае, сверхчеловеческим, Речь идет о способности некоторых людей пополнять запасы своей жизненной энергии, черпая ее из запредельной области духовных явлений. Хотя эта область все еще находится во власти всевозможных оккультных экзерциций и измышлений, но в нее уже проникает свет разума, благодаря которому рассеивается мистический туман, скрывающий ее от взоров непосвященных.

Явные успехи в деле познания мистического наступили после пересмотра и расширения логического инструментария естественнонаучных и социологических исследований. Такой пересмотр стал возможен после того, как в логике начали различать черты моральной дисциплины мысли. Несколько штрихов новой логики, очерченных здесь на конкретных примерах, помогут читателю полнее охватить идеи основного текста, несмотря на все его возможные несовершенства.

В книге Г.Раушнинга "Говорит Гитлер. Зверь из бездны" (М., 1993) есть один интересный для нас комментарий. Он касается высказывания Гитлера о его "коперниковском" достижении. Можно было бы подумать, замечает Раушнинг, что свой "коперниканский" переворот Гитлер сводит к таким достижениям, как подмена некоторых жизненно важных понятий - подмена, скажем, свободы - властью или общечеловеческого равенства - расой. Но это далеко не так. Только ограниченный человек, пишет автор, станет отрицать, что в планах и концепциях Гитлера есть что-то грандиозное. "Если бы кругозор Гитлера не был свободен от узости европейских концепций, вряд ли такое огромное количество интеллигенции подпало бы под его влияние. Несмотря на все, в предпринятых Гитлером мерах в определенной степени наблюдается почти что игнорирование всех предусмотренных заранее идей". "Свобода Гитлера от сдерживаний и от признания общепринятых понятий и суждений поставила его в положение человека, способного рассматривать пограничные явления нашей жизни более непредвзято, чем способны на это те из нас, кого принято называть образованными людьми" (Ук. соч., с. 357). "Грандиозное" в деятельности Гитлера, согласно Раушнингу, состоит не в делах на ниве добра. Оно состоит в том, что, вывернув наружу бездну зла, Гитлер пробил брешь во "всемирном законе в мире нигилизма". Ибо он, по словам автора, "понял подлинную картину новой реальности еще до того, как многие из нас были готовы к этому".

Всемирный нигилизм, о котором сказано выше, есть духовно- социальное явление, рожденное в недрах европейской цивилизации. Оно заключается в том, что содержание жизни цивилизованного человека замыкается в рамках прагматической деятельности, постоянно ориентируемой на научно-технический прогресс и материальное потребление. Остающаяся вне технического контроля духовная сфера человеческого бытия заполняется всевозможными видами оккультных опытов и измышлений. Было бы абсурдом сводить в одну категорию таких людей, как Гитлер и Сталин. И все же и в одном, и в другом случае мы имеем дело с тем, что Раушнинг называет пограничными явлениями.

Область пограничных явлений есть та самая область, где находит место связь конечного и бесконечного, чувственного и сверхчувственного, тела и души, материи и духа, жизни и смерти, или бытия и небытия. Выразить эту связь в терминах обычной евклидово-аристотелевской логики невозможно.

Вот почему нам приходится обращаться к неклассической, неевклидовой логике, которая расширяет эвристические возможности классической с того момента, когда на логику начинают смотреть под углом зрения моральной дисциплины мысли. Налагаемая на логику православно-христианская дисциплина мысли требует признания абсолютного различия между истиной и ложью, потому что иначе нельзя было бы считать правоверным богословский догмат об абсолютном различии между добром и злом, а также между истинной красотой и безобразием. Такими соображениями пользовался в начале текущего столетия русский мыслитель Н.А. Васильев, когда формулировал законы открытой им "воображаемой", или неевклидовой логики. В логике Васильева закон исключенного третьего заменяется законом исключенного четвертого, но достигаемая таким образом свобода логической мысли стесняется законом (принципом) абсолютного различия между истиной и ложью.

Обо всем этом говорится в основном тексте данной книги, но говорится лишь по ходу изложения и поэтому нелишне будет здесь сделать несколько предварительных пояснений. Это касается, в частности, перехода от закона исключенного третьего к закону исключенного четвертого. Первый из них устанавливает логический баланс там, где делается выбор из двух противоположных (взаимоисключающих) положений типа "да" и "нет", "жизнь" и "смерть". Он утверждает, что может быть только одно из двух: либо "да", либо "нет", третья же возможность "да и нет" исключается. Но вот народ наш русский, проявляя истинную мудрость в сказках своих, такую промежуточную возможность учитывал. Когда к убитому на поле брани воину вещая птица приносила мертвую и живую воду, под воздействием мертвой воды части тела воина срастались вместе он уже не был мертвым, хотя не был еще и живым. Жизнь с промежуточного состояния восстанавливалась после того, как на него брызгали живой водой. Нечто подобное происходит с человеком, когда он почему-либо впадает в глубокий транс. В отличие от Гитлера, Сталин, обладавший способностью извлекать жизненную энергию из запредельной области духовных явлений и тем самым укреплять свою волю, в психическое состояние транса никогда не впадал. (Во всяком случае сколь нибудь достоверные сведения на этот счет отсутствуют).