Баландин Рудольф & Миронов Сергей
«Клубок» вокруг Сталина
Заговоры и борьба за власть в 1930-е годы
Введение
ПРАВДА И ЛОЖЬ О 30-Х ГОДАХ
1
К этой книге требуется обстоятельное предисловие. Тем, кого интересуют больше всего события, а не их смысл, можно данный раздел опустить.
Речь идет о самом загадочном периоде в истории нашей родины. Его сначала считали — и у нас, и за рубежом — героическим по необычайным трудовым и интеллектуальным свершениям. За невиданно короткий срок Россия из страны, пережившей мировую войну, две революции, гражданскую кровавую междоусобицу и последующую разруху, превратилась в сверхдержаву. СССР достиг такой мощи — не только материальной, но и духовной, — что выстоял и победил в самой кровопролитной войне за всю историю человечества.
Позже были опубликованы многочисленные материалы, появились партийные постановления — начиная с речи Н.С. Хрущева, осуждавшие культ личности Сталина, а также огромное количество публикаций о репрессиях 30-х годов. И тогда этот период предстал как ужасный и позорный, а советский народ — как толпа рабов, работающих по принуждению, из страха за свою жизнь при разгуле государственного террора (сталинщины).
Что тут правда, а что — ложь?
Проще всего признать, что каждая сторона по-своему права. Мол, все зависит от точки зрения, симпатий и антипатий. Были определенные трудовые успехи, но было и чудовищное подавление свободы личности. Разве такое невозможно?
Нет, так не бывает. Героизм не может быть подневольным, трудовой подъем — результатом приказа начальства. Массовый террор еще никогда и нигде не укреплял государство, а лишь пробуждал затаенную ненависть к существующему строю. Те, кто убежден в обратном, хорошо знают, по-видимому, что такое страх и лицемерие, но плохо — что такое подвиг, самоотверженность, энтузиазм, любовь к родине.
Да, субъективная правда существует. Но она чаще всего кривобока, ущербна, не чиста. Она таит в себе ложь или заблуждение. Полуправда не может быть истиной. Даже малая толика лжи может так исказить правду, что она становится опасней откровенной лжи. Так щепотка яда отравляет стакан чистейшей воды.
2
Но в чем же критерий истины? Можно ли вообще прийти к объективным выводам?
В этой книге речь идет о событиях, связанных с тайными и явными процессами в жизни страны. Тайное, прежде всего эпизоды борьбы за власть, отчасти остается невыясненным по сей день. Подобные события обычно относятся к вечным загадкам истории. Тайные заговоры уже по сути своей предполагают минимум документов, подтверждающих истинные намерения и планы руководителей.
А вот явное можно при желании отразить с предельной объективностью, в полном соответствии с фактами. Помогают документы, статистические материалы, то есть не столько слова, сколько цифры и графики.
Но и в этом случае необходимо соотносить масштабы явлений с методами исследований. Верно сказано: смерть одного человека — трагедия, смерть тысяч людей — статистика. Судьба одного конкретного человека может быть ужасной или счастливой, но она теряется в движении многомиллионных масс. Порой кажется, будто она полностью зависит от социально-политических факторов, существующего общественного строя. Но это — лишь фон, на котором разворачивается жизненная драма. Очень многое зависит от самого человека. Однако выявить внутренние причины очень непросто. Подобная задача — предмет художественной литературы или биографического исследования.
Даже собрав тысячи индивидуальных свидетельств исторических событий, недопустимо только на этой основе делать заключение о судьбах многих миллионов людей, а уж тем более — о судьбах народа или страны. Вот и 30-е годы в истории СССР надо рассматривать в контексте всей предыдущей и последующей истории этой великой державы.
Какие же имеются объективные показатели жизни страны и народа? Прежде всего — демографические, затем — экономические и экологические.
Если смертность населения уменьшается, численность растет при увеличении и общей продолжительности жизни, если растут валовой национальный продукт и уровень потребления на душу населения, если все это происходит не за счет ограбления других стран и народов, — значит, государство находится на подъеме. Если же все происходит наоборот, значит, страна находится в упадке, а народ ее бедствует.
Таковы объективные критерии. Если исходить из них, то вскрывается принципиальная разница между 30-и и 90-и годами XX века в России-СССР: первые были периодом общего подъема, а вторые — общего упадка.
Но может быть, есть еще нечто чрезвычайно важное, относящееся к духовной сфере, что вовсе не учитывает примитивный числовой статистический метод? Скажем — свобода…
И тогда следует уточнить: о какой свободе и для кого идет речь? В этом вопросе политдемагоги постарались создать полную невнятицу. Потому что есть свобода для жулья, преступников, богатых, казнокрадов, расхитителей национальных богатств, подонков самого разного толка. Слишком часто именно о такой свободе пекутся имущие власть и капиталы, их прислужники, и такая именно свобода реализовалась в России после 1991 года.
Статистика и тут помогает внести ясность. На свободе любая популяция при благоприятной окружающей среде увеличивает свою численность ускоренно, по экспоненте. Этот закон открыл Мальтус, а Дарвин положил в основу своей теории естественного отбора. В общем, данная закономерность у специалистов не вызывает сомнений. На нее ссылался В.И. Вернадский, разрабатывая основы учения о биосфере, среде жизни.
Итак, с 1991 года в России резко возросла смертность (и это — на исходе XX века при значительных успехах медицины и фармакологии!), а также число самоубийств (их уровень превзошел все известные показатели). Это безусловно свидетельствует о том, что свободу и жизненные блага получили в России немногие, наихудшие. Ведь природные ресурсы страны не бедны, а в наследство она получила достижения сверхдержавы — СССР, — которую по научно-техническому потенциалу превосходили только США.
В 30-е годы прирост населения в СССР составлял 1,5–2% в год, а общая численность увеличилась примерно на 24 млн. человек (без учета присоединенных территорий). Как это понимать? Неужели советский человек, вопреки всем законам природы и общества, размножался в неволе при самых неблагоприятных обстоятельствах, в условиях поистине невыносимых (голод, массовые казни, террор)? Причем в то же время в наиболее развитых капиталистических государствах, грабивших колониальные и зависимые страны, прирост населения составлял 0,5–1,5 %.
Какая же свобода в России 90-х годов была дарована народу властью, если тотчас началось массовое вымирание населения при обнищании большинства?
Для нормального честного человека вывод может быть один: в 30-е годы репрессии были направлены не против народа, а против отдельных социальных групп (официальная пропаганда не всегда справедливо называла их «врагами народа»). А через полвека невиданным репрессиям подвергся народ, добились невероятного по масштабам и скорости захвата благополучия и процветания отдельные группы и кланы. В данном случае они с полным основанием могут считаться врагами народа, ибо обогатились они за его счет, при его обнищании, вырождении, вымирании — без каких-либо серьезных внешних причин.
Смысл и значение 30-х годов выявились в период Великой Отечественной войны. Только в этом контексте можно всерьез осмысливать те довоенные годы. Вот почему необходимо вкратце затронуть тему войны и победы. Какой ценой была достигнута наша победа в Великой Отечественной? Почему выстоял СССР?
3
За последние 15 лет отечественные средства массовой пропаганды отвечают на эти вопросы примерно так. Цена победы: неимоверные потери Красной армии. Выстоял СССР вопреки ущербности своего общественного строя; вопреки миллионам заключенных в тюрьмах и лагерях; вопреки государственному террору и уничтожению лучших сынов отечества, включая самых талантливых военачальников, цвета офицерства и интеллигенции; вопреки бездарному руководству Сталина.
Обдумывая подобные «вопреки», приходишь в замешательство. Как можно, находясь в здравом уме, поверить, будто такая страна и такой народ могли бы выстоять против сильнейшего врага, против самой мощной военной машины Запада, фактически — против всей Западной континентальной Европы?
Тем не менее значительная часть нынешней российской интеллигенции, служащих верит, что было именно так. 22 февраля 1999 года руководитель телеканала «Россия» М. Швыдкой сослался на анекдот о Сталине, который на вопрос о потерях Красной армии якобы ответил: «А сколько было убито фашистов? Около семи миллионов? Вот и наших погибло примерно столько же». Михаил Ефимович уточнил, что в действительности советские потери были в три-четыре раза выше. Его собеседник журналист А. Симонов не усомнился в этом.
Или вот сведения, приведенные в изданной массовым тиражом «Большой энциклопедии» под редакцией Б. Харенберга («Хроника человечества», 1996): в советских тюрьмах и лагерях в 1939–1940 годах было заключено до 10 млн. человек. Потери во Вторую мировую там указаны такие (в миллионах) СССР 13,6 военных и 7 гражданских; Германия — 4,75 военных и 0,5 гражданских. Это, конечно, не 21–28 миллионов красноармейцев, как у Швыдкого, но тоже впечатляющие цифры.
Впрочем, Ю. Геллер в журнале «Дружба народов» (№ 9, 1989) писал, что в войну СССР лишился 45 млн. человек, из них 22 млн. солдат и офицеров. Эти данные, как ни странно, удивительно совпадают с утверждением геббельсовской пропаганды (газета «Клич», которая распространялась среди пленных красноармейцев): якобы к началу 1942 года Красная армия потеряла 20 млн. человек и 5 млн. попали в плен. А Э. Генри («Дружба народов, № 3, 1988) заявил: «Накануне величайшей из войн Красная Армия была обезглавлена. Это сделал Сталин».
