Смирнов Андрей

ИСТОЧНИК ВОЛШЕБСТВА

1

Серебристая лента Моста тянулась в бесконечность; сумерки между мирами казались вязким клубящимся хаосом, в котором роились световые блики. Бездна окружала дорогу со всех сторон, и Дэвиду Брендому приходилось прилагать усилия, чтобы не слишком засматриваться на завораживающие водовороты теней и бликов в беспредельной пустоте. Свет за пределами дороги становился медленным, текучим; искажаясь, он раскрашивал межреальность тусклыми и обманчивыми цветами.

Сивая лошадка была умнее своего хозяина: после того как первоначальный испуг прошел, она быстро свыклась с обстановкой и не обращала решительно никакого внимания на переливы призрачных радуг, тщившихся скрыть бесформенную наготу пространства между мирами. Возможно, она вовсе не видела этих переливов или воспринимала их как-то иначе; во всяком случае, от монотонного движения вперед и вперед по серебристо-стальному лучу пути цветовые искажения ее никак не отвлекали.

Что-то непонятное творилось здесь не только с пространством, но и со временем. У Дэвида довольно быстро появилось чувство, что путешествуют они по Мосту уже целую вечность. Не было ощущения длительности, ничего не менялось, казалось, они пойманы в нигде и время замкнулось в кольцо… Чтобы избавиться от неприятных ассоциаций, Дэвид иногда поглядывал на своих спутников. Это отрезвляло. Ненадолго возвращало все на свои места, и иллюзия бесконечного бессмысленного путешествия улетучивалась, как дым. Идэль правила лошадью уверенно и властно; движения и посадка выдавали в кильбренийской принцессе умелую наездницу. Прямая спина, скупые жесты, левая рука — на поясе. Лицо — застывшая маска, невидящий взгляд устремлен в никуда. Губы плотно сжаты, от всей фигуры веет решимостью и волей. Раньше, до того как пришло это злосчастное письмо, Дэвид ни разу ее такой не видел.

…Волосы Идэль заплетены в косу, которая, извиваясь, мягко лупит наездницу по спине в такт движениям мышастой кобылы. Позвякивают крошечные серебряные колокольчики, вплетенные в волосы.

За все время пути принцесса ни разу не обернулась к Дэвиду. Ни разу. Она погружена в свои мысли, кажется, что вся ее фигура излучает холод.

Когда Дэвид смотрел в другую сторону, то видел высокого мужчину в серой одежде; поверх кожаной куртки на плечи наброшен темный дорожный плащ. Острый подбородок, чуточку длинноватый нос. Мужчину звали Мирек-атта-Кион. Пока Идэль училась в Академии, он привозил ей письма из родного мира, но на простого курьера походил мало. Оружием ему служили два меча, короткий и длинный, и десяток тяжелых метательных игл, закрепленных на поясе. Похоже, что своими клинками Мирек пользоваться умел, — хотя у Дэвида еще не было возможности это проверить, и его оценки строились на общем впечатлении. Оружие нисколько не мешало Миреку двигаться — значит, он привык к нему и носит постоянно, а кто еще, кроме воина, станет это делать? Пластика, телосложение, быстрая реакция — все свидетельствовало о том, что это профессиональный воитель, которому поручили отвозить письма, а не почтальон, прихвативший с собой в дорогу пару клинков для вида.

Близкого контакта с Миреком Дэвид за эти дни установить не сумел, хотя и пытался несколько раз разговорить его. Мирек оставался замкнут и немногословен. Приказам Идэль он подчинялся беспрекословно, Дэвида же, скорее, воспринимал как некое бесплатное приложение к принцессе, своего рода предмет обихода, которым Идэль пользовалась. Мирек был готов заботиться о спутнике принцессы так же, как заботился бы о ее домашнем питомце, игрушке или новых туфлях, но он не замедлит выкинуть на помойку туфли в тот момент, когда они разонравятся госпоже. Понятное дело, Дэвиду такое отношение понравиться не могло, но он понимал: было бы сущей нелепостью идти из-за этого на конфликт. Качать права в Хеллаэне мог лишь тот, кто был готов подтвердить свои права реальной силой, те же, кто это простое правило усвоить не удосуживались, в метрополии просто не выживали. Начав конфликт, следовало быть готовым идти до конца, до собственной смерти или смерти противника, иначе не стоило и начинать ссоры. Дэвид это правило усвоил — и вот теперь, в случае с Миреком, он совсем не считал, что стоит убивать курьера или умирать самому только из-за того, что Мирек как-то неправильно о нем думает. Пусть думает, что хочет, Дэвиду мысли курьера малоинтересны; вел же себя курьер достаточно вежливо, а большего от него и не требовалось. Попытки разговорить его Дэвид предпринимал не потому, что хотел завязать с Миреком приятельские отношения: ему нужна была информация о мире, куда они направлялись, и Мирек, не считая саму Идэль, пока являлся единственным человеком, который мог бы ее предоставить. Хоть в минимальном объеме. Но здесь Дэвида, как уже говорилось выше, ждала неудача, Мирек держал рот на замке, и становилось ясным, что все необходимые сведения придется получать уже прямо на месте, по ходу дела. Кое-какую информацию землянин раздобыл в ИИП, но времени на то, чтобы хорошенько покопаться в планетарном банке данных, не было: сначала готовились к отъезду, затем — восемь-девять часов скачки, после которых хотелось только поесть и лечь спать… предварительно наложив лечебное заклинание на отбитую в седле задницу.

На Мост между мирами они вступили, миновав колдовской форт в Нимриане, Путь в Кильбрен открывался лишь в строго определенное время, когда происходило так называемое «сопряжение миров» — резонанс метамагических полей метрополии и ее сателлита. Чтобы не заглядываться на сумеречный хаос меж реальности, Дэвид старался смотреть вперед — туда, где в конце концов должен был появиться еще один форт, через который они попадут в Кильбрен. В пределах видимости дорога была совершенно прямой, ее окружал мягкий белый свет. Истончаясь, путь в конце концов сводился к точке, пропадавшей в сумерках. Не было ни указателей, ни перил, ни каких-либо иных объектов, дорога казалась совершенно однообразной в обоих направлениях. Именно поэтому, обнаружив впереди какое-то изменение, Дэвид приободрился — решил, что это и есть второй форт.

Но это был не форт. Чуть позже темная точка распалась на несколько крошечных пятнышек, затем — стало видно, что это всадники, скачущие им навстречу. Расстояния на Мосту выкидывают странные шутки: только что всадники были где-то далеко впереди, и вот они уже сближаются с принцессой и ее двумя спутниками — две женщины в сопровождении шести вооруженных мужчин. Несколько заводных лошадей с тюками, тонконогую мышастую кобылу с пустым седлом ведут в поводу.

Обе группы остановились. Бородатый мужчина могучего телосложения, который казался по виду капитаном отряда, склонив голову, приветствовал Идэль; остальные повторили его поклон, но молча. В том, что он говорил, Дэвид разобрал лишь несколько слов, да и то с трудом — это был какой-то необычный вариант айтэльского. Чуть позже он вспомнил, что Идэль в письме обещали дать соответствующий эскорт; он понял, что прав, когда Идэль тронула лошадь и поехала дальше, а отряд быстро перегруппировался. Предводитель ехал теперь справа от принцессы и чуть позади, следом за ним — женщины (как позже выяснилось — служанки), далее — солдаты, с которыми Мирек слился так быстро и так естественно, что подозрения Дэвида относительно настоящей профессии курьера переросли в уверенность. Землянин ехал в арьергарде. На него никто не обращал внимания, Идэль, казалось, вовсе о нем забыла. Дэвиду это не нравилось, но…

«А на что я рассчитывал? — подумал он. — Что к нему начнут относиться как к принцу только потому, что я сплю с принцессой? Я для них чужой и мне еще придется доказать, что я чего-то стою, прежде чем требовать к себе какого-то особого уважения…»

Прежде всего нужно было изучить язык. Для этого существовало специальное заклинание, которое он освоил давно, еще в замке своего учителя Лорда Лэйкила кен Апрея. За последние годы его способность оперировать тонкими структурами значительно улучшилась; Дэвид не сомневался, что не будет ни головной боли, ни ощущения, что заклинание будто бы «вбивает» слова ему в голову — как тогда, в Хешоте, когда он в первый раз применил эту магию самостоятельно. Однако, когда он стал накладывать на себя чары, то вдруг почувствовал накатывающую слабость: заклинание словно высасывало из него все силы. Дэвид растерялся, хотя и не настолько, чтобы сбиться с ритма — сил для завершения плетения должно было хватить, и он не хотел рисковать, останавливая заклинание на полуслове. Когда закончил, то чувствовал себя так, как будто весь день выполнял тяжелую физическую работу. Он не мог понять, в чем дело. Почему магия стала даваться вдруг с таким трудом? Что происходит?… Рефлекторно он вызвал Око — и едва не потерял сознание: простейшее заклинание колдовского виденья стало настоящей черной дырой, пожирающей немногие еще оставшиеся силы. Он поспешно изгнал Форму и прижался к лошади; несколько минут он мог думать только о том, как бы не вывалиться из седла. Понемногу стадо легче, Дэвид попытался проанализировать свои ощущения, разобраться хотя бы — проблема в нем или в окружающем мире… в мире?… В уме будто бы зажглась лампочка. Он понял, в чем дело.

Сила заклинаний зависит не только от мага, но и от мира, в котором он живет; здесь же, где он сейчас находился, вовсе не было никакого мира. Процесс передачи энергии сроден дыханию — маг отдает собственную энергию, но тут же и восстанавливает ее, черпая из мира, в котором пребывает. Даже когда он заимствует энергию у первостихий, ему нужно вложить что-то, чтобы создать первоначальную Форму. Но здесь, в сумерках межреальности, не было ничего, что могло бы эту утрату восполнить: Дэвид отдавал собственные силы, но он не мог «вздохнуть» — здесь просто не существовало среды, в которой мог бы «дышать» маг его уровня. Конечно, для того, кто располагал какими-нибудь карманным Источником Силы или сам по себе являлся таким Источником — как, например, Обладающие, — данной проблемы не существовало: они могли черпать энергию «из себя» до бесконечности и сами себя восстанавливали, ограничениями для них служил лишь тот объем силы, которую Повелители Волшебства могли использовать единовременно.