Мишель Гримо

Люди моря

1. ЗАСАДА

Великолепное животное. Тело и шея, короткие конечности: мускулистые, крепкие; гладкие копыта, безукоризненная золотисто-гнедая шерсть – красавец конь, переливающийся силой. Истинное богатство Ксуана.

Без особой усталости Сукама может проскакать больше сотни километров за день под седлом у Ксуана, а запряженный в восьмисоткилограммовую повозку со всей семьей – половину того расстояния по любой дороге! Лучший конь в племени. Все ему завидуют, а кое-кто из соседнего племени даже пытался украсть его…

Сукама блестит от пота. Ксуан долго и терпеливо протирает его клочком сухой травы. Потом накрывает его бока попоной и вешает на морду торбу с кормом. Это последний запас.

Уже пять дней минуло, как Ксуан покинул племя в погоне за дикими собаками. Они завели они его далеко на север, где опасно, но никаких шансов добыть хоть двух-трех. Досадно, особенно из-за шкур… но в конце концов нельзя голову терять. Припасы иссякли, а эти купола… Горизонт окровавлен от их света, точно на закате – а солнца уже в восемь часов и след простыл.

«Утром, едва рассветет, вернусь в племя…» Вульф, его пес, залаял и уставился на него, размахивая хвостом. «Увы, песик, для нас ничего нет!» Где-то вдалеке, у подножия холма, посыпались камни. Насторожился Ксуан, затрепетал Сукама. Несколько мгновений вглядывался Ксуан в темноту. Тишина!

«Спокойно, мальчик мой! Ничего и никого: бояться незачем. Спокойно…»

Но конь дрожал в ознобе, и, повинуясь предосторожности, Ксуан взвел курок охотничьего ружья и прислушался к шорохам опустошенной земли.

В этот же час свет отражался от купола высоко над городом. Температура повысилась на четыре градуса. Момент приятный, если, конечно, не смотреть на небо: резкие отблески жестко слепят, пронзают глаза. В который раз уже замечаю, что завидую младшему брату: он сейчас где-то снаружи, на свободе, далеко от города-чудовища!

Брат, конечно, лентяй. Неспособен завоевать необходимое положение, которое приличествует семье, чьи предки всегда входили в Федеральный Совет… К черту! По крайней мере, это жизнь. Гонять кочевников и заселять ими море куда интересней, чем управлять неизвестно кем, руководить каким-нибудь сектором в надежде занять место отца в Совете! И это все! В то время как над всем этим давно нависла угроза…

«Люди городов! Мы завладели всем. Мы – господа Земли. Мы довели техническую цивилизацию почти до самой ее вершины. За одну человеческую жизнь ракеты доставят нас до других планет. Мы у врат вечности, мы внимаем голосам веков… С неугасимым аппетитом сжираем ресурсы всей планетной системы. А открыта ли дорога к звездам? Нет… Н-да, с такими мыслями – и на свободе!»

Он покинул террасу и спустился в кабинет по внутреннему лифту. Ему двадцать пять, глаза карие, темно-каштановые волосы топорщатся на небритой со вчерашнего дня голове. Лицо вполне приятное, губы красиво очерчены. Кочевники сочли бы его рост малым, а плечи узкими, но здесь, в городе, он обычный юноша. И зовут его 700-01-0003-S0042-VU.

Из кабинета он хотел связаться с Центром по заселению моря по видеофону. На экране возникла юная девушка.

– Вечер добрый. Не могли бы вы соединить меня с 700-10-0054-J0115-VU?

– Минуточку! Нет… При последнем запросе он сообщил, что в первом секторе замечен кочевник. Его сейчас не следует беспокоить!

– Ладно. Когда он закончит, вы не могли бы попросить его позвонить мне?

– Разумеется, светлейший!

Безличный, бледно-лиловый свет лился на опустевшую землю. Ксуан не то, чтобы боялся, но недолюбливал эту пору: тени и блики нормального лунного света были как-то надежнее. А так любимая им и близкая ему земля приобретала пугающие черты. И хоть до города было два дня дороги, но и тут чувствовалась отвратительная его власть. Рассеянные лучи ореолом окружали крепкое тело Сукамы и придавали ему несколько нелепый вид. И это тоже было не по душе Ксуану!

Присев в нескольких шагах от коня с лучевым ружьем на коленях, он не смел отвлечься: не то, чтобы прилечь на спину, заснуть! Там и тут над землей вздыбливались клочья тумана, которые через час уже скроют от глаз холм. А куда уж хуже! Тогда и подавно речи не может быть о сне… Вдруг послышались какие-то звуки. Холодок побежал по спине. Жестокая тревога охватила его. С вздыбленной шерстью к его ногам прижался Вульф. Но ничего не появилось. Час от часу не легче. Усилием воли заставил себя лечь, расслабиться, закрыть глаза: «Минута! У тебя одна минута в запасе, и тебе необходимо все твое хладнокровие!»

Снова поднялся, вслушался. Слабые шорохи как будто зазвучали отовсюду и надвинулись неумолимо и с беспощадной методичностью нарастали. Постарался их выделить: «Один, два, три… четыре робота! А люди? Вот он за камнем! Идет пешком за своими роботами! Легкомыслие тебя погубит, гад!»

Тревожное ржание заглушило ненадолго шум атаки, и земля дрогнула от топота могучих копыт… Уверенный в Сукаме, он не стреножил его, и теперь тот сбежал! Тут же он заметил, что и Вульф пополз к краю ложбины… И он туда же!

Стиснул зубы, чтобы не закричать. Две слезинки побежали по побледневшим щекам. Все пути отрезаны. Три робота возникли почти одновременно: полусферы с торчащими из брюха руками, скользили на воздушной подушке. Ксуан знал, что нет никакой надежды остановить это чудовище, но повредить аппарат можно попытаться и проскочить в образовавшийся просвет.

Старательно прицелившись, он полоснул лучом по конечностям ближайшего робота: два манипулятора и один сетометатель отвалились. Ксуан возликовал. «Еще один, и можно будет бежать»…

Пострадавший продолжал ползти, направив на него тоненькую трубочку. Та странно дергалась, и в любое другое время это позабавило бы Ксуана. Он догадался, что робот собирается поразить его в совершенно определенный орган. Быстро выстрелил еще раз. Трубочка полыхнула и съежилась, но в тот же миг что-то ударило его сзади в кожу туники, обожгло плечо и он повалился «на свою землю» и, теряя сознание, забился в судорогах.

Роботы уже опутали сетью тело кочевника, когда приблизился человек. Он взглянул на контрольный прибор, что висел у него через плечо.

«Тридцать пять секунд! Здоров, дьявол!»

Скомандовал роботам вызвать сухопутный глиссер и пока спускался с холма, вызвал Центр заселения моря по радиотелефону: «Алло! Говорит 700-10-0054-J0115-VU! Захватил кочевника – очень сильный экземпляр! Кто? Брат? Я свяжусь с ним из глиссера. Спасибо». И отключился.

2. НА ПОМОЩЬ КСУАНУ

– Мы зашли слишком далеко!

Зорги, предводитель кочевщиков, сказав это, повернулся к всаднице слева и остановил коня.

– Сожалею, Цила, но мы не вправе рисковать! Подождем стадо – место тут подходящее, и здесь мы проведем ночь.

Цила подчинилась со вздохом. Что и говорить, Зорги поступает со всей предосторожностью. Нельзя рисковать всеми, чтобы найти одного. Остальные и так отстали. В огромной каменистой пустыне едва можно найти такое удобное место, где есть настоящая трава. Мир кочевщиков – обожженная и бесплодная пустыня.

Далеко на западе простираются болота, там много травы и дичи, и кочевники запасаются на долгие месяцы скитаний. За болотами – море, охраняемое роботами, и ни одна пядь побережья не свободна от их надзора. Ни один кочевник не вернулся оттуда живым. На севере стеной стоят владения Безымянных под гигантскими куполами. И оттуда никто не возвращается. На юге – ядовитые болота и мертвое море, оттуда доносится ужасный смрад. А восток – бескрайние мертвые пустыни. За пересохшими куполами и дикими скалами опять тянутся чудовищные купола.

Группа состоит из трех десятков мужчин и женщин, все на конях – самые сильные и ловкие в племени. Одеты все одинаково: кожаные туники и штаны поверх шерстяного белья – осень уже наступила. Единственным украшением является кожаный шлем, обрамленный металлом с инкрустацией из самоцветных камней, надвинутый на самый лоб. Цила сняла шлем, и темные волосы волной спустились до самой поясницы. Цила – молодая, сильная, красивая; от матери-кочевщики унаследовала она рост и силу, от отца – когда-то изгнанного из купола Безымянных – получила некоторые телесные и душевные черты, которые смягчают грубый облик дикарки.

Два часа спустя после появления разведчиков показалось и стадо, за ним – крытые повозки: они образовывали полукруг, в котором двигались люди, овцы и козы. Все были измучены, но день не прошел напрасно: утром были обнаружены остатки города – масса предметов неизвестного назначения, древние консервные банки и целая груда пшеницы в металлической цистерне. Только пропажа Ксуана омрачала всеобщее ликование – Ксуан знал много такого, что позволяло его племени жить лучше, чем многие другие племена кочевников.

Именно он превратил одно ущелье в парник, где рос гигантский лишай – основная пища племени, изобрел солнечные аккумуляторы, дающие тепло и свет. Его отец – Безымянный – передал ему часть знаний. Он же поставил их на службу кочевникам.

Зорги вошел в крытую кибитку и растерялся при виде того, что происходило: Цила, припав к плечу матери, заливалась горькими слезами, а мать, как и подобает кочевке, плакала с каменным лицом. Зорги покашлял, давая знать о своем присутствии.

– Цила! Конь твоего брата только что вернулся без всадника!

Обе женщины встрепенулись, на лице матери задергались мышцы. С блестящими от слез глазами Цила крикнула:

– Сукама не бросил бы Ксуана живым! Он или мертв, или пленен Безымянными!

– Думаю, скорее он в плену, – мрачно сказал Зорги. – Вульф тоже вернулся, а будь Ксуан мертв, тот остался бы возле него…

– Спасибо, что сообщил, Зорги! Но что будет с нами без брата?

– Соберем Совет и решим…

В ночи собирался Совет у пламени костра из сухой травы и навоза. С тяжелым сердцем шла туда Цила. Подсела к Зорги, и Совет начался с краткого изложения вождя кочевщиков: