Он склоняется к моему лицу, и я вижу страшную улыбку, которая заставляет сердце похолодеть.
- Я знаю, - шепчет непонятно.
- Уйди, пожалуйста, - умоляю, забывая о гордости. – Пожалуйста, не тронь.
Он молчит. Я все это время смотрю эму в глаза, боясь пропустить что-то важное. Не время закрывать глаза, сейчас нужна осторожность. От одной мысли о том, что он сидит на моей кровати, и я не могу защититься, мне становиться плохо.
Отпусти, - умоляют мои глаза.
Наверное, чудовище услышало мольбу.
Глава первая
Мне всегда казалось, что за мной как будто кто-то подглядывает. Странное чувство, непонятное, тем не менее, оно есть. Этот взгляд заставлял меня в самые неподходящие моменты делать глупости, а их – вышеупомянутых глупостей – я делала много…
Мне повезло родиться в богатой семье, но – как и большинству похожих на меня по статусу – я этого не ценила. Жила, проматывала быстротечную жизнь, делала глупости, за что и была наказана. Мне тяжело поверить своим словам, поскольку это похоже на бред сумасшедшего. Пишу на незнакомом языке, объясняю то, чего другие могут не понять. Жаль, конечно, но я попытаюсь, ведь это часть моего характера – делать невозможное…
Я появилась на свет двадцать второго декабря и мне рассказывали, что тогда было очень холодно и дул пронзительный северный ветер. Вся наша семя сходилась во мнение, что этот день был каким-то особенным, но никто не хотел объяснять, почему именно. Но теперь-то я знаю, и единственное, что меня успокаивает, это понимание того, что своим поступком – первым и, наверное, последним – я искупила грехи своей семьи.
… по истечению месяца из дня моего рождения к нам в дом постучали. Отец – в то время уже довольно богатый человек – сказал, что ожидает гостя в гостиной. Он позвал мою мать, тетю, своего брата, и они вчетвером наблюдали за тем, как в комнате появился старик в странной одежде. Хотя одежда, я думаю, тут ни при чем, дело скорее в том, как выглядел этот человек: кожа бледная, почти синяя, пальцы такие длинные, будто созданы для злодеяний, волосы седые, но ухожены. Эму был бы к лицу деловой костюм, а не те тряпки, в которые старик был одет. Он выглядел измученным, каким-то усталым и слабым, но моя семья прекрасно понимала, что это только маскировка и у этого старика хватит силы, чтоб одной рукой перебить всех жителей дома. Если честно, мой отец этого и опасался. Как оказалось, не зря.
Дело в том, что когда-то в молодости, не будучи богатым и уважаемым, Ярослав Снегов встретил на улице незнакомца с черными глазами и седыми волосами. Незнакомец обещал, что подарит парню все его мечты, но взамен заберет самое ценное, что только может у него появится на протяжение жизни – ребенка, и он сам выберет одного из них.
Конечно, не долго думая, мой молодой отец согласился. Поверьте, он верил в то, что мечты сбудутся, поскольку видел могущество и силу своего патрона. И он был не так глуп, чтобы не понимать – платить придется. Но в молодости это была невысокая цена за сбывшиеся мечты…
Три раза в жизни Ярослав Снегов боялся, что у него потребуют выплаты долга – когда родилась моя старшая сестра Наталия, когда через два года родился Павел, но платить – как скоро окажется – пришлось мне.
Едва только увидев свою маленькую дочку, которая лежала в крохотно колыбели, он заплакал, и у него не было выбора – пришлось рассказать жене всю правду… плакала и она. И вот он – их кошмар, стоит рядом… Ярослав не видел старика долгих двадцать лет, но он совсем не изменился – такой же старый и такой же молодой.
Его звали Дженоб, и он устало наблюдал за семьей Снеговых – за моей семьей, в то время как я мирно посапывала в колыбели и не догадывалась об опасности, которая сгущалась над моей головой. Не сомневаюсь, старик слышал мое дыхание и мог без препятствий уловить запах моей крови.
- Говорите, - приказал пришелец, наблюдая за моей бедной красивой матерью, на лице которой были видны потеки от размытой туши, слез и отсутствия сна. – Я вас выслушаю и смогу, наконец, перейти к делу. Говорите же…
- Это бессмысленно, - устало пробормотал отец.- Ты ее заберешь. - Моя мать всхлипнула, но под пристальным смеющимся взглядом нашла в себе силы успокоиться. - Я лишь желаю знать, для чего… ведь мне известна… специфика вашего отродья! – Не выдержав перенапряжения, отец повысил голос.
- Незачем позволять себе грубости, - отозвался старик спокойно, - поверь, я прощаю тебе твои слова первый и последний раз. А что касается… специфики… люди с такой спецификой миром правят, кому как не тебе это знать, ведь благодаря нам, - он обвел взглядом роскошные хоромы, - у бедного студента жизнь, подобная этой.
Джейноб без спроса подошел к столу и – точно зная расположение всех кнопочек, будто бывал здесь каждый день – смог найти бар и вытащить бокалы вместе в бутылкой. Налил, но пить не спешил.
- Дело в том, что добивать пропитание сейчас очень сложно, и даже вампиры – ведь так вы нас навиваете – вынуждены соблюдать осторожность. Так уж случилось, - он сделал паузу и с отвращением посмотрел на напиток, - что у моей дочери…
- У тебя есть дочь! - воскликнула моя молчаливая мать.
- Да, есть, но она больна. И больна уже давно, больше чем вы можете себе представить. Много лет назад я узнал, что есть люди, кровь которых имеет немного отличимый состав. Такие люди ничем не отличаются внешне, но для нас, вампиров, их кровь целебна. Ты, Ярослав, являешься носителем, но не обладателем этого гена, и я очень долго ждал, пока у тебя появится ребенок, в котором проявятся нужные мне… лекарства.
- А что будет с моей дочерью? – спросил отец. – Она выживет после… использования?
- Если честно, - Джейноб устало встряхнул головой, – мне на это плевать. Ты знал, на что шел, теперь поздно желать.
- Я не…
В старом вампире начала закипать злость. Он очень устал, и ему было жаль, что придется ждать еще около двадцати лет, пока я – или моя кровь – созреет для… использования.
- Хватит! Я сказал, что заберу ее, но не сейчас. Когда придет время, мы ее заберем. Если девчонка выживет – то вернется, а если нет… хотя не советую поддаваться иллюзиям, у вас очаровательная старшая дочь и сын – очень похожи на мать. – Он попытался улыбнуться, гнев прошел, но его комплимент не был воспринят.
- А что нам делать все эти годы? – впервые встряла в разговор Татьяна, моя тетя. – Как смотреть в глаза девочки и знать, что она станет уплатой долга?
- Кормите вовремя, болеть не давайте и чтоб спала много – все остальное для меня неважно.
Джейноб поставил на стол нетронутый бокал с жидкостью, обернулся, собираясь идти, но потом, как будто вспомнил о чем-то, обозвался:
- Дважды в год к вашей дочери будет наведываться мой сын. Он будет проверять состав ее крови и определит ее готовность. Когда он будет приходить, оставляйте его наедине с девчонкой на один час и никогда не спрашивайте, что с ней случилось за это время. А если будет рассказывать сама – обрывайте на полуслове. Ясно?
Мать кивнула и упала на диван – сердце не выдержало. А в глазах отца горело пламя – я могла быть его любимой дочкой, но из-за сделки стала чем-то вроде одолженного дивана – неудобно и надо со временем вернуть.
- А как выглядит ваш сын? Как ми его узнаем?
Джейноб улыбнулся – все понимали, что вопрос очень глупый.
- Скажем так, при взгляде на него вы захотите упасть на колени.
И он не преувеличивал, поскольку со мною так и случится.
Глава вторая
Я не знаю, когда увидела его впервые - мне казалось, он был всегда. Кристоф напоминал призрака – он им и был. С ранних лет этот человек стал для меня кошмаром, и если других детей в детстве пугают ведьмами или какими-то злодеями, то для мены достаточно было произнести его имя – и я начинала плакать. Точнее сначала плакала, но со временем поняла, что никому нет до моих слез никакого дела.
Очень часто мне казалось, что все меня ненавидят. На меня кричал отец, на меня постоянно кричала мать, а дядя, такой любимый для Наташи и Павла – просто не замечал. Однажды я попыталась пожаловаться на боль, которую испытывала при появление Кристофа – меня наказали за мой плач… в сущности, за плач маленькой девочки, которая просто-напросто боялась боли. И только к Татьяне я испытывала что-то похожее на благодарность за ее приятные улыбки.
Кристоф приходил к нам два раза в год, и все его как будто не замечали. Никто, ни отец, ни прислуга, и только Павел с Наташей проявляли любопытство и пробовали с ним заговорить, что было чудом, ведь этот незнакомец их очень пугал. И вот за это любопытство их наказывали почти так же сильно, как меня за любую мою оплошность.
Мы с ним почти не разговаривали. Он оставался со мной наедине, подходил близко-близко, а потом я впадала в какой-то транс, который, впрочем, пугал не хуже боли. Мне казалось, что однажды я не проснусь.
Но я просыпалась, и его в это время никогда не было рядом, а у меня на шее или руке виднелись маленькие темные точки, которые я тщательно маскировала всевозможными митенками и шарфами.
** ** **
Помню, в день своего пятнадцатилетия мне устроили праздник. Мы праздновали и веселились, а мои родители с братом и сестрой – как всегда бывает в таких случаях – ушли в гости и оставили меня и моих друзей в одиночестве. В то время я уже научилась ненавидеть и была рада их отсутствию. И – как можно было догадаться – пришел он.
