Сергей Валерьевич Агафонов
Кодограмма сна
1
Я пишу эти строки в санатории "КРАСНЫЙ КОСМОС" на крымском берегу Черного моря.
Вокруг меня только молодые, здоровые и очень красивые – юноши и девушки. Окна в моей палате распахнуты настежь и я слышу их веселые голоса на спортивной площадке.
Бодрые ребята! Время, проведенное в компании с ними, лечит меня лучше всех докторов, скорее любых таблеток, основательнее самых изощренных процедур.
Вот, к примеру, замечательная пилюля сегодняшнего дня…
Лишь к обеду мы вернулись из пешеходной вылазки в горы. Трудно, – потом и потертостями членов, – она нам далась. Но я не чувствую себя разбитым и даже работаю.
Если бы я отправился в такой же поход с теми, с кем приходилось общаться до нынешних каникул, то депрессия и неделя постельного режима для восстановления телесных сил и душевного равновесия, уверен, мне были бы обеспечены.
Откровенно говоря, приняв порцию вкусной и питательной пищи с отменным добавком в нашей замечательной столовке, я, прежде чем засесть за пишмашинку, вздремнул с удовольствием минуточек сорок на свежем белье, предварительно помыв ноги теплой водой с душистым земляничным мылом.
А мои новые товарищи тихим часом пренебрегли – режутся себе в волейбол без устали. Когда-нибудь и я стану такой как они. Начало этому прогрессивному процессу уже положено.
2
Мы оставили наши койки затемно. Еще гимн по радио не играли. В секунды по-солдатски застелили постели. Бойко прошлепали босыми ступнями в умывальную комнату, где с шутками – прибаутками освежились холодной водой под слаженный стрекот ночных насекомых. И зубы почистить не забыли!
Шмелем обулись в потертые кеды. Крыльями взметнулись за нашими спинами всевидавшие всепогодные штормовки. Таинственно затемнили наши лица мохнатые панамы.
Нацепили мешки с личными вещами? Айда строиться! Выходим на улицу…
Миг понадобился нашему отряду, чтобы сбежать, соблюдая равнение и дистанцию в шеренгах, по мраморной лестнице к уже отпертым по случаю нашего мероприятия бронзовым воротам с барельефами рогатых приматов, играющих в мяч. Только мы вырвались на площадь перед нашим спальным корпусом, как услышали задорный смех и юмористические выкрики оживших по случаю темного времени суток гипсоидов, размещенных ради красоты в нишах на лестнице:
– Эй, голоногие, на каком заборе портки оставили?
– Знаем, знаем! На заборе опытного хозяйства "Ботва грядущего"!
– Во дают, похитители недозрелых овощей…
– Друзья диареи!
Пловчих, дискоболов, гребчих и горнистов развеселило то, что от понятного волнения, связанного с ожиданием большого приключения, все мы позабыли надеть штаны. Отличные штаны с начесом, собранные на резинку у щиколотки.
В таких прекрасных штанах туристу ни колючка, ни шершень, ни острый край камня не страшен. Пришлось ради штанов в корпус возвращаться и в зеркало глядеться.
За безалаберность и суеверие инструктор по туризму Миша Ставраки заставил нас отжиматься 25 раз на кулаках с хлопком. Но это нам было только в удовольствие лишний раз силу покачать. Опять же с потом из организма вредные шлаки выходят, а наши застиранные майки стали такие романтичные – будто карты островов и континентов вновь открытых планет…
3
В поход нас пришел провожать начальник секции горно-пешеходного туризма санатория "Красный Космос" Франц Фердинандович Малер.
Мы встали по росту и выровняли носки. В электрический круг ночного фонаря шагнул, припав на правую ногу, одноглазый старик в белых ниспадающих одеждах. С плеча его вспорхнула сова. Наверное на помойку полетела завтракать.
Прохладный ветерок изящно шевелил седые кудри Ф.Ф. Малера. Правая рука у него была на перевязи. Говорят, гордый старик пренебрег советами врачей и однажды поднял больше рекомендуемых ста грамм за раз, но, превозмогая адскую боль, до благородного рта донес. Левой рукой героический начальник опирался на толстую кривую палку. Палка была вся в каких-то мерцающих разноцветных буграх. Рассказывают, что если приблизить бугры к глазам, то можно увидеть иные, – горние, – миры…
Лицо нашего Вергилия было как будто вычерчено, вырезано и склеено из оберточной бумаги, но поражало мужественностью и светлой духовностью не меньше, чем если бы его изваял Церетели из валдайского гранита. Поэтому, когда Миша Ставраки скомандовал нам:
– На колени, пистончики! – мы с восторгом выполнили что требовалось, и скуля и воя поползли к ногам великолепного Ф.Ф. в рассуждении облобызать его потертые замшевые тапочки, пахнущие пылью и потом.
Но не было на то его милости. Малер с помощью Ставраки начал награждать каждого из нас хорошим ударом своей таинственной палки в межглазие, присовокупляя к этому один и тот же вопрос:
– Что вы думаете о политональных наложениях у Бриттена?
Даже самый прилежный читатель известнейшего популяризатора теории музыки мэтра Алиханяна не ответил бы на этот вопрос, а куда уж нам с вечными дебильниками в ушных раковинах.
4
…несколько часов мы взбирались извилистыми тропами к полынным вершинам Эчки-Дага. Там, на яйле, среди сотен древних кратеров мы нашли самый уютный – с родником и кривыми деревьями. Разожгли с помощью керосина и припасенных досок от ящиков из-под персиков аккуратный костер и встретили восход красного солнца над синей водой среди серых камней задорной молодежной песней про алые паруса и какую-то фасоль. После порубали с аппетитом печеной картошки с тушманом и выпили крепкого, как истинная дружба, чаю из пачки со слоном. Под конец сыграли в жмурки и в испорченный телефон. И это была не просто прогулка с пикником – серьезная проверка на прочность характеров, физподготовки, духа коллективизма.
Например, Леночка Дождевая, похожая на подушку, все время похода шла первая, задавая ритм общему движению, но увидела на обочине змею и так загляделась ее первозданной красотой, что оступилась и подвернула ногу. Тогда обычно спящие на ходу прыщеватые тритоноподобные молодцы Любавых Фома и Абессаломов Тит в момент соорудили из своих штормовок носилки и всю оставшуюся часть маршрута несли в них Леночку, не позволяя никому себе помочь. Леночка скучать им не давала – пересказывала статью академиков братьев Покрасс о термодинамических процессах в неправильных галактиках из последней книжки научно-популярного альманаха "ЕЩЕ ЗВЕЗДЕЕ". Фома и Тит тоже развлекали Дождевую как могли. Один раз чуть не уронили в пропасть…
Ясно, что мы выдержали испытание с честью и сдали норматив на значок "ТУРИСТ – АСТРАЛОПИТЕК". В санатории перед обедом, когда нам выдавали значки и документы к ним, я подглядел в рапортичке Миши Ставраки как официально именовался наш горний десант – "ПОХОД ВЫХОДНОГО ДНЯ"… И хотя по шее за излишнее любопытство я получил сразу, как много значат эти простые серьезные слова я понял только теперь, накануне полдника. День, начавшийся так рано, действительно был выходным для меня. Я вышел из одной жизни в другую, если первую можно назвать жизнью, ведь теперь я уверен, что это была всего лишь одна из бесконечного множества форм существования белка, а нынче у меня даже шампунь для волос головы желтковый.
5
Устрою сейчас же, пока к полднику не звонили, допрос с пристрастием мерзким диверсантам, ублюдочным шпионам, страхолюдным агентам влияния – короче, займусь бесчеловечными экспериментами над своими воспоминаниями о своем недавнем прошлом. Настолько недавнем, что родимые пятна этого прошлого сильно зудят и чешутся. Сейчас я их лезвием фирмы "Нева" срежу и папиросой типа "Беломор" прижгу, недаром меня кличут строгим юношей…
Все говно началось с того, что забывать я стал платить вовремя за квартиру, за свет, за газ, за воду, за уборку подъезда, за телефон, и почту престал из ящика доставать. Кроме того, гимор был в том, что в гостях и в публичных местах, посещая сортиры стал я делать мимо очка, а если был унитаз, то и мимо унитаза. Но самое страшное – на курсах повышения квалификации я, как порядочный, записав название очередной темы или первоисточника, вместо четкого и ясного конспекта чертил из строки в строку всего лишь беспорядочно изломанную линию каракулей, которая без всякого смысла обрывалась посреди страницы, чтобы вновь возникнуть из чернильного пятна или рожицы на другой странице иногда через много страниц.
Конечно, я немедленно поделился своей бедой с товарищами по группе и с наиболее авторитетными преподавателями. Они с радостью пришли мне на помощь. Товарищи постановили в очередь колоть меня булавкой и выделили деньги из общественного фонда на ее приобретение. Преподаватели сговорились кричать на своих лекциях и семинарах: "Группа, газы!". Но вот хохма – от уколов булавкой у меня прошла изжога и сошла мозоль на пятке, а норматив по надеванию противогаза я выполнял первым. Очевидно, я не спал и мои филькины грамоты не были кодограммой сна.
Пришлось заняться самолечением. Я прилежно читал книги писателей-реалистов и авторов научно-популярной литературы, не пропуская описаний природы и технологических процессов. Я даже перестал брезговать книжками без "картинок и разговоров".
Я регулярно стал посещать концерты классической музыки, и ни разу меня не вывели из зала за громкое шуршание конфетными обертками. Я выучился нотной грамоте, чтобы следить за исполнением по партитуре.
Ни одна выставка изобразительного искусства не обходилась без моего участия. Уж я смотрел, смотрел натюрморты, пейзажи, абстракции, портреты, скульптуры и инсталляции. Пришел в результате к выводу, что развитие живописи остановилось на Шишкине, скульптуры на Мухиной, а лучшая инсталляция – оплаченный стол в ресторане.
Ходил в цирк смотреть клоунов и дрессированных попугаев. Совершал экскурсии по местам боевой и трудовой славы нашего народа. Зачем-то побывал в музее П.И. Чайковского в Клину. Один раз с коллективом мотальщиц с текстильной фабрики имени Илоны Сталлер. Другой раз с группой юных пожарников из детского дома имени Ж.- Ж. Руссо посетил мавзолей товарища Ленина. Я чуть было не купил билет в кино и не взял в профкоме контрмарку в театр!
