Глава 1
«Я скорее пройду сквозь огонь, чем обойду его».
Мероприятие было спланировано с секретностью и тщательностью, достойными разработки упреждающего удара в ходе боевых действий. Приглашения с небрежным – рисовал брат жениха – изображением парочки в позе четы на картине «Американская готика» звали друзей на совместный «праздник по случаю дня рождения» (25-ему, 27-ей), который должен был иметь место 16 августа 1985 года. В приглашении от имени актера Шона Пенна и Мадонны говорилось: «Необходимость сохранить уединение и желание вас поинтриговать не позволяют огласить место проведения праздника в Лос-Анджелесе раньше, чем за сутки». Даже знаменитый ресторан «Спаго» в Биверли-Хиллз, избранный для обслуживания торжества, до последней минуты находился в неведении. Хозяин «Спаго» Вольфганг Пак предварительно получил фотографии места проведения свадебного торжества и план расположения мест для организации обслуживания, но лишь в последний час ему указали адрес. Газетчики со всех ног бросились искать и вынюхивать. Дом родителей Шона, продюсера Лео Пенна и его жены Эйлин, в Малибу был взят репортерами в осаду, хотя охранник не пустил их дальше тротуара. Так же хорошо охраняемый дом в Малибу друга Шона и члена Банды Ублюдков Тимоти Хаттона был еще одним вариантом. Потом разлетелся слух о возможном венчании в церкви, что вызвало шквал телефонных звонков в местные приходы. В назначенный день армия журналистов, предупрежденных одним из приглашенных, Энди Уорхолом, о действительном местоположении секретного объекта, рванула на Уайлдлайф-Роуд, дом 6970, к роскошному особняку стоимостью в 6,5 миллионов, принадлежавшему другу семьи Пеннов, торговцу недвижимостью Дэну Ангеру.
Сцена, разыгравшаяся у дома Ангера, напомнила скорее войну, чем свадьбу. В то время, как вооруженные охранники в инфракрасные бинокли озирали горизонт в поисках чужаков – а именно, представителей прессы, – их собратьев в блейзерах проверяли верительные грамоты у гостей, о пропускаемых через десятифутовые стальные ворота. Переодетые официантами репортеры перелезали через забор, подхватывали серебряные подносы и начинали обносить гостей суши и шампанским. Один итальянский фотограф, намазав лицо черной краской и облачившись в армейскую камуфляжную форму, пролежал в кустах 17 часов, чтобы в итоге оказаться выброшенным за пределы усадьбы, лишившись при этом пленки, за 40 минут до начала церемонии.
Отогнать эскадрилья вертолетов прессы, которые крутились над головами собравшихся, поднимая вихри и заглушая ревом двигателей даже рокот Тихого океана, было не так-то просто. Пенна, который питал отвращение к объективам, присутствие вертолетов привело в ярость: он сбежал на берег и написал на песке громадными буквами «У М А Т Ы В А Й Т Е». Почти полчаса он метался по берегу грозя вертолетам воздетыми кулаками и изрыгая ругательства. По словам одного из гостей", он совершенно взбесился". Потом он вернулся в дом, зарядил пистолет и, как заправский коммандос, пополз в кусты.
Мадонна на грани истерики умоляла Пенна убрать пистолет. В ответ он обложил ее последними словами и отпихнул с дороги. Затем он расстрелял по вертолетам всю обойму. Ошеломленной невесте он заявил: «Хотел бы я поглядеть, как сгорит одна из этих чертовых тарахтелок со всеми, кто там есть». Правда, Пенн ни разу не попал в цель. «Мне кажется, что были в основном предупредительные выстрелы, чтобы отпугнуть нас, – вспоминает один из воздушных пиратов, – но все равно удивително, что ни один вертолет не свалился и не сгорел прямо на глазах у участников свадьбы». Какими бы шокирующими ни казались выходки Пенна с пистолетом, Мадонну тоже нельзя было назвать образцом благопристойности: она не раз показывала вертолетчикам поднятый средний палец. Пенн, обращаясь к окружающим, пожелал узнать," кто выболтал". Невеста напомнила, что если бы он ее послушал и впустил одного-двух фотографов, воздушного нападения могло и не быть. Но человек, который постоянно отшивал фотографов и отказывался давать интервью даже для рекламы своих фильмов, вряд ли пошел бы на такую уступку. Когда кто-то из гостей спросил молодых, подыскивавших дом в Малибу, будут ли они обносить свое владение высоким забором, Пенн ответил не раздумывая." Забор – чепуха, – сказал он с нехорошей улыбкой, – мы поставим пулеметные вышки".
В 18.30 возле бассейна собрались 220 друзей, родственников, бывших любовников и интимных подруг Мадонны, и молодые вышли для совершения обряда. Жених был одет в двубортный смокинг от Джанне Версаче, купленный в модном магазине на Родео-драйв за 695 долларов. На ней было почти белое платье с десятифутовым шлейфом, серебристо-розовый пояс, украшенный засушенными розами и полудрагоценными камнями, и элегантный черный котелок. Символично, что, обмениваясь брачными обетами перед лицом судьи Джона Меррика, Мадонна и Шон Пенн стояли на краю обрыва. «Несмотря на то, что в вашей жизни будут моменты, – сказал им судья, – когда сомнения посетят вас и вы будете задаваться вопросом, что побудило вас на этот шаг, взаимное доверие и любовь помогут вам понять, что это лишь минутные колебания». Затем, под трепетную мелодию «Огненной колесницы», жених приподнял вуаль нареченной и запечатлел поцелуй. Гости, из-за грохота вертолетов не слышавшие слов обета, повскакали и разразились ликующими возгласами. Несколько мгновений спустя новоиспеченная пара появилась на балконе дома. Шон поприветствовал собравшихся на "повторную съемку «Апокалипсис сегодня», потом с бокалом шампанского провозгласил тост за «самую красивую женщину в мире», а за тем не слишком галантно полез к Мадонне под юбку в поисках подвязки (которая, как положено, досталась его младшему брату актеру Крису Пенну). После обязательной церемонии бросания букета новобрачной, который перехватила младшая сестра и копия Мадонны Паула, все перешли под белый навес на открытом воздухе, чтобы закусить икрой, жареной рыбой – меч, седлом барашка, равиоли из омаров и устрицами под карри, запив все это вином «Пино-нуар» с принадлежащих Мадонне виноградников в северной Калифорнии. В оформлении скатерти, драпировки, букеты – доминировал белый цвет, а посредине каждого стола красовалась усыпанная драгоценными камнями золотая туфелька Золушки, – точная копия туфель Мадонны ручной работы на высоком каблуке. Целая комната была отдана под свадебные подарки, среди которых были музыкальный автомат старой модели, столовая посуда, (Мадонна записалась у Тиффани на посуду по рисункам Карневаля и Моне) и разрисованная шелковая ширма работы Энди Уорхла и Кийта Хэринга с изображением заголовка из «Нью-Йорк пост» – «Мадонна обнаженная: Ну и что?» «Полная мешанина из знаменитостей и ничтожеств, – вспоминает Уорхол, которого пригласили как „дружка“ бывшего сожителя и друга мадонны Мартина Бергойна. – Это и в самом деле было примечательнейшее событие… Все были на виду, собравшись под тентом, и народу было не слишком много. А молодые актеры, такие как Эмилио Эстевес и Том Круз, казалось, щеголяют в отцовских костюмах». Без сомнения, список знаменитостей, включавших Шер, Мартина Шина, Роба Лоу, Керри Фишер, Кристофера Уолкена, Розанну Аркет (снимавшуюся вместе с Мадонной в фильме «Безнадежные поиски Сьюзен»), магната пластиночной империи Девида Геффена, Тимоти Хаттона, Девида Литтермана и Диану Китон, был весьма впечатляющим. Мадонна, никогда не полагавшаяся на волю случая, проконсультировалась со многими людьми из Голливуда, чтобы определить достойных прглашенния важных персон, и сама составила свой список гостей, включавший имена нескольких звезд, едва ей знакомых, и нескольких других, которых и в глаза не видала. Это не имело ни какого значения, например, Шер явно была в восторге, что ее пригласили на событие, которое кое-кто уже называл «голливудской свадьбой десятилетия». Она собиралась в очередной раз возвращаться на эстраду, и ее внимание к забойнийшей новой рок-звезде граничило с подхалимажем. Накануне Мадонна призналась друзьям: «Ах, я не выношу Шер, меня от нее тошнит. Ей, видите ли надо, чтобы я для нее песенки писала. Она мне все время названивает, недоедает. Но, думаю, что ее лучше пригласить». на свадьбе перед тем, как разрезать пятиярусный свадебный торт с орехами, Мадонна повернулась к Шер и выпалила: «Послушай, ты ведь уже этим занималась. Нужно вырезать только кусочек или резать всю эту штуку?»
Когда подошло время для свадебного танца молодых, диск-жокей вечера включил задушевную песню Сары Воен «Я схожу с ума по моему парню». Новобрачные кружились по площадке, устроенной на теннисном корте, и, когда у Мадонны взлетело платье, все могли полюбоваться на шелковую комбинацию кричащих тонов. Затем ее супруг позабавил толпу, как он выразился, «трехминуткой под Джона Траволту». Тем временем кое-кто из ближайших друзей Мадонны еще со дня ее безвестной и трудной юности в Нью-Йорке сплетничал о свадьбе и о том немногом, что могло бы сохранить этот брак. «Прошлые связи рвались, потому что шансы были неравные, – прикидывал Мартин Бергойн. – А тут – пятьдесят на пятьдесят, никто не сумеет давить на другого: она может учиться у него, а он у нее». Несмотря на оптимизм Бергойна, Пенн никогда не скрывал презрения к окружению Мадонны (особенно к Бергойну, присутствие которого в жизни Мадонны стало впоследствии причиной нескольких семейных скандалов). Для Пенна Бергойн с компанией были «психами, лесбиянками и гомосеками». И хотя их роман был одним из самых известных в истории шоу-бизнеса, даже для ближайших друзей Мадонны ее с Пенном сообщение для печати о помолвке прозвучало как гром среди ясного неба. Один из ее старинных друзей заметил: «Она никому из нас не сказала, что всерьез подумывает выйти за этого парня. Он всегда был таким агрессивным, несдержанным – временами становился просто невыносимым стервецом. Он никому из друзей Мадонны не нравился, и, кажется, она это знала».
Пока внизу веселились, наверху, в дамской комнате, многолетняя наперстница и гримерша Мадонны Деби Мейзер, известная всем как Деби М., пыталась счистить с платья блевотину Стива Рубелла. Рубелл, с
