Григоренко Петр Григорьевич

Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступающих в защиту прав человека

Петр Григорьевич Григоренко (1907-1987).

"Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются

уголовные дела на советских граждан,

выступающих в защиту прав человека",

Записки

От издательства

Предлагаемая нашим читателям книга генерала Петра Григоренко - один из примечательных документов нашего времени. Среди многочисленных документов Самиздата эта книга особенно сильно освещает две характернейшие черты современной действительности в СССР: жестокое подавление в этой колониальной империи основных гражданских и национальных прав и одновременно невозможность для властей сломить дух сопротивления граждан СССР.

Петр Григоренко, член КПСС с 1927 года до его исключения из партии в 1964 году, учился в Харьковском технологическом институте, но был призван в армию и с 1931 года стал кадровым офицером, участвовал в боях на реке Халкин-Гол и во второй мировой войне дослужился до звания генерал-майора; после войны преподаватель, начальник научно-исследовательского отдела и начальник кафедры кибернетики Военной Академии им. Фрунзе в Москве, автор многих работ по военной тактике, оперативному искусству, кибернетике и военной истории.

За мужественное выступление на партийной конференции Ленинского района города Москвы в 1961 году, выступление, в котором он подверг критике нарастание нового культа личности в СССР, его удалили из Академии и выслали на Дальний Восток со значительным понижением в должности. В 1964 году его арестовали и определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР направили на "излечение" в специальную (тюремную) психиатрическую больницу. После освобождения в 1965 году, Григоренко стал активным участником правозащитного движения, выступал против интервенции в Чехословакию в августе 1968 года, а также в защиту национальных прав нерусских народов, в частности крымских татар. В 1969 году Григоренко снова арестовали и в течение последующих пяти с лишним лет держали в тюрьме и спецпсихбольнице. Несмотря на это, он после освобождения снова в рядах деятелей движения сопротивления. В частности, он один из основателей Московской общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений 1975 года и постоянный активный участник работы этой группы.

Ген. Григоренко по национальности украинец, но большую часть своей жизни провел в России, среди русских. Однако, когда в декабре 1976 года создалась Украинская общественная группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений, он сейчас же присоединился к ней. По своим убеждениям Григоренко, участник диссидентского движения в России в течение многих лет, всегда представлял демократическое крыло этого движения. Что же касается отношения к национальному вопросу в СССР, то он стоит на позициях государственной самостоятельности Украины и других нерусских народов и их сотрудничества с самостоятельной демократической Россией.

Издательство Сучаснисть

От автора

В феврале 1977 года арестованы мои друзья и соратники: руководитель Фонда Солженицына по оказанию помощи советским узникам совести и их семьям и член Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР - писатель Александр Гинзбург; руководитель этой же Группы, член-корреспондент Армянской Академии наук, физик Юрий Орлов; руководитель Украинской группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений и член советской группы "Международной Амнистии", выдающийся украинский поэт, писатель-фантаст и философ Микола Руденко; член этой же Группы - учитель Олекса Тихий. Несколько раньше, в декабре 1976 г., схвачен на улице и заключен в психиатрическую больницу No 3 г. Ленинграда член Инициативной группы по правам человека - Владимир Борисов.

Никто из них, даже по советским законам, не совершил и не мог совершить никаких преступлений. И арестовавшие их власти об этом знают. Это подтверждается хотя бы тем, что публикации об этих людях, данные в советской печати накануне и после ареста, представляют собой чистейший вымысел, грязную и бессовестную клевету. Из чего видно, что им грозит жестокая расправа. Им будут состряпаны фальсифицированные дела, и по этим делам специально подобранные судьи в закрытых судебных заседаниях, лицемерно именуемых "открытыми", вынесут жестокие, бесчеловечные приговоры. И, я думаю, этим процессом власти хотят положить начало более массовым репрессиям против критиков строя.

Исходя из анализа аналогичных дел в прошлом и используя ставшие известными нам данные о подготовке процесса над моими друзьями, я решил рассказать широкой общественности о том, как осуществляется "правосудие" над инакомыслящими. Особенно подробно расскажу я, как готовится и будет продолжать готовиться данный процесс.

17 марта 1977 г. П. Григоренко

1. Тревога!

Утром 2-го февраля 1977 года жену мою разбудил телефонный звонок.

- Зинаида Михайловна, - послышался голос писателя Владимира Корнилова. Вы видели сегодняшнюю "Литературку"?

- Нет.

- Ну тогда постарайтесь взять ее раньше Петра Григорьевича, прочтите 14-ю страницу и решите, стоит ли ему показывать.

Жена сразу же поняла, что опубликована еще какая-то грязная клевета и наши друзья, зная мою болезненную реакцию на всякую печатную мерзость, хотят оградить мое больное сердце от опасного стресса.

Но далеко не все можно и следует скрывать. Через полчаса мы уже прочли письмо А. Петрова (Агатова), озаглавленное "Лжецы и фарисеи".

- Гинзбурга решили арестовать, - сказала жена. - Так подло клевещут только в таких случаях. Надо что-то предпринимать. Поезжай к Юре (Орлову Ю.Ф.). Посоветуйтесь.

Юрия Федоровича я нашел на квартире у Валентина Турчина. Здесь же находились члены Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений Людмила Алексеева и Анатолий Щаранский. Договорились немедленно провести пресс-конференцию на квартире у Гинзбурга.

Корреспонденты собрались около 14.30. Основным было сообщение А. Гинзбурга о деятельности Фонда Солженицына по оказанию помощи политзаключенным и их семьям. Было доложено, что за два года деятельности Фонда в трудных условиях удалось оказать помощь примерно 700 единицам (за единицу принимается заключенный и его семья) на общую сумму около 270 тысяч рублей. Из которых около 70 тысяч поступило от добровольных пожертвований из Советского Союза. Оказанную материальную помощь трудно переоценить, поскольку семьям политзаключенных чинятся всевозможные материальные утеснения. Но не меньшее значение имела моральная поддержка, являвшаяся следствием материальной помощи и встречи с друзьями, осуществлявшими ее. Нередко оказание помощи приходится тщательно скрывать, т. к. власти на местах оказывают давление на лиц, получающих помощь от Фонда Солженицына.

Следует особо подчеркнуть, что те, кто хранит средства Фонда, распространяет и доставляет помощь, ничего для своих расходов из фонда не получают. Даже Александр Гинзбург, которого никто в мире не осудил бы, если б он с разрешения фондо-держателя получал какое-то жалованье за свою огромную и ответственную работу. Но он настойчиво отклонял подобные наши советы и продолжал зарабатывать на семью собственными руками. Его не брали на работу, а взявши вскоре увольняли. Но он никогда не падал духом. Пользуясь своей профессиональной разносторонностью, он зарабатывал хлеб свой по трудовым соглашениям.

Корреспонденты с большим интересом отнеслись к этому сообщению. Задавали много вопросов. Ответить на некоторые из них, например, о технике доставки вспомоществования, не было возможности. Специфика деятельности Фонда не позволяет разглашать эту технику.

Интересовались корреспонденты и вопросами письма А. Петрова и личностью автора. Мы по мере возможности ответили и на эти вопросы. Довольно подробные данные об авторе сообщил член московской общины пятидесятников Анатолий Власов. Он приехал к Юрию Орлову, обеспокоенный письмом А. Петрова в "Литературной газете". Здесь он узнал о предстоящей пресс-конференции и согласился принять в ней участие.

А. Власов рассказал, что А. Петров, прибыв после освобождения из лагеря в Москву, связался с их общиной и заявил, что в лагере он уверовал в Бога и стал пятидесятником. Он просил оказать ему как единоверцу материальную помощь. Свою просьбу он мотивировал тем, что в Ленинграде, где проживает мать, его не пропишут, а оставить одну, без сыновнего ухода 83-летнюю мать он не может. Значит, ему надо купить дом в таком месте, где бы его прописали и где могла бы жить с ним престарелая мать. Такой дом он присмотрел в г. Боровске, но стоит он 11 тысяч, которых у него нет. Столь огромную сумму не могла собрать и московская община. Тогда московские пятидесятники обратились в другие общины, и те помогли. Нужная сумма была собрана и вручена А. Петрову.

Но Петров (Агатов) не торопился в Боровск. Совершив тягчайший, с точки зрения пятидесятников, грех, он сошелся с женой члена общины, предоставившего ему по-братски свой кров. Мало того, он выжил хозяина из своей квартиры, и тому пришлось обращаться за помощью в милицию. Но когда пришел участковый, А. Петров вызвал по телефону полковника КГБ, и тот распорядился - Петрова не трогать. При этом он обещал, что в самое ближайшее время квартира будет разменена и хозяину выделят комнату. Это обещание через несколько дней было выполнено.

Итак, А. Петров (Агатов), прежде в Москве не проживавший, после освобождения из заключения живет здесь около двух лет, нигде не работая: проживает те тысячи, которые мошеннически получил у московских пятидесятников. Дом ему не потребовался, "любимую мамочку", без которой, как утверждал он, "жить не может", отправил в Сибирь к ее сестре. В Москве, где он сумел уже оформить квартиру (на жену), никто его не тревожит.

А вот Александру Гинзбургу, которого А. Петров всячески поносит в своем письме, власти в течение пяти лет не позволяют даже временно пожить в Москве, где он проживал до ареста и осуждения и где постоянно проживает его жена с двумя малолетними детьми и мать. Стоило ему приехать на день-два к семье, как его тут же тащили в милицию. И никакие полковники КГБ за него не вступались.