Берзер Анна
Два интервью
АННА БЕРЗЕР
ДВА ИНТЕРВЬЮ
Новый год... Последний сталинский год. В "Литературной газете" (и в других газетах - тоже) в новогоднем номере 27 декабря 1952 года над передовой - "Ответы тов. Сталина И. В. на вопросы дипломатического корреспондента "Нью-Йорк тайме" Джеймса Рестона, полученные 21 декабря 1952 года".
Последнее, как мне представляется, прямое появление Сталина на страницах газет.
Кто возьмет на себя смелость сказать, что он умирающий и больной? Он вечный... Прислушайтесь, как привычно роняет он свои величаво-незамутненные примитивные слова - "о будущей войне", о том, что он, Сталин, "продолжает верить...", "согласен сотрудничать..." По-сталински верные себе хозяйские, казенные слова.
Это печатается на фоне изуверских статей об "американских убийцах", о евреях-убийцах, которые хотят "затмить гитлеровцев", диких статей о врачах, сионистах, жуликах, "джойнтовцах" и шпионах-бандитах.
Но были люди (я не принадлежала к их числу), которые радовались этому интервью и считали, что "за этим интервью что-то стоит...".
У Сталина и в это время обычно - по-сталински - работала голова. И кто хотел, чтоб ему морочили голову, тот всегда мог найти для этого пригодный (или малопригодный) материал.
Сошлюсь на два наглядно образцовых примера из этих, последних, месяцев его жизни.
Печатается в газетах Указ Президиума Верховного Совета "О награждении орденом Ленина врача Тимашук Л. Ф.".
"За помощь, оказанную Правительству, в деле разоблачения врачей-убийц наградить..."
Коренной документ времени, определивший его характер, его террор, будущий погром...
Дата под Указом - 20 января 1953 года.
А буквально через неделю мы читаем во всех газетах:
"Как известно, 27 января в Кремле Председатель Комитета по международным Сталинским премиям Скобельцын вручил международную Сталинскую премию "За укрепление мира между народами" выдающемуся советскому писателю, известному борцу за мир Илье Эренбургу. В Свердловском зале собрались видные советские и иностранные писатели... Мы публикуем выдержки из речей Н. Тихонова, А. Суркова, Луи Арагона, Анны Зегерс..."
Все это напечатано в "Литературной газете" 29 января 1953 года. В подшивке газет эти номера рядом. Так разработана эта "международная операция" - эффектная, в присутствии писателей со всех концов земли. Меньше всего, думаю я, за этот сталинский пасьянс отвечает Эренбург. Никто же не отказывался у нас от Сталинских премий. Он, как и некоторые другие, тоже, может быть, надеялся, что "за этим что-то стоит...".
Но кто, кроме Сталина, мог сочинить это чередование указов, смену лиц?
А сейчас, нарушая хронологию, мне хочется вернуться назад, в тот новогодний номер "Литературной газеты", где на первой странице - интервью Сталина, обращенное к Америке и к нам.
А на второй странице - другое интервью... Под рубрикой: "Редакторы рассказывают..."
"- Наши планы на 1953 год обширны, - заявил главный редактор журнала "Новый мир" А. Твардовский" (курсив редакции "Литературной газеты").
Чистый голос... Твардовский планирует наступающий 1953 год. Такая слепота перед лицом будущего и вместе с тем такой неосознанный рывок в него.
Он еще ничего не знает о том, что будет с журналом в ближайшие месяцы, еще не появилась статья Бубеннова, еще не двинулась сталинская рать на Гроссмана и "Новый мир". Все это впереди.
И Сталин, которого он по-настоящему любит (не как лакей, а как сын), еще жив и печатает свое интервью в том же номере "Литературной газеты", что и он. Такая судьба... Здесь они встретились в последний раз. А потом начнется новый путь Твардовского - от Сталина. Но это тоже - впереди.
Что предшествовало интервью Твардовского? Почему так спокойно зазвучал его голос?
Напомню: с июля по октябрь 1952 года печатался роман Василия Гроссмана "За правое дело". Прошло неполных два месяца с момента окончания романа. Журнал рвут из рук, на обсуждениях роман хвалят, в газетах появились положительные статьи о нем.
А в девятом номере журнала рядом с продолжением романа Гроссмана напечатаны "Районные будни" Валентина Овечкина - предмет особой гордости Твардовского и любви.
От этих очерков "Районные будни" через считанные месяцы начнет свой путь наша честная деревенская проза и пройдет все, что ей предстоит пройти. Влияние очерков Овечкина и их роль в жизни интеллигенции огромны. Их просто не успели разнести, потому что, как мне кажется, рядом оказался Гроссман и своеобразно "прикрыл" Овечкина,вызвав весь огонь ненависти на себя. Так обстоят дела к моменту интервью.
Эти номера "Нового мира" (по собственным моим воспоминаниям) читали с восторгом и тревогой.
Все, конечно, исторически обозначено и определено. Но ни Гроссман, ни Твардовский, ни Овечкин не отдают себе отчета в этом, что отличает всегда честных людей от нечестных.
Что же должен напечатать "Новый мир" в наступающем 1953 году? С чего начинает Твардовский?
"Над второй книгой романа "За правое дело" работает В. Гроссман",сообщает Твардовский спокойно, деловито, и кажется, что уверенно.
Так под Новый год - 1953-й прозвучал первый раз роман Гроссмана "Жизнь и судьба". Из уст Твардовского.
Значит, именем Гроссмана заканчивался для "Нового мира" минувший 1952 год, этим же именем сразу после окончания романа Твардовский начинает год будущий.
И вся трагическая и героическая, неведомая еще ее участникам история нашей литературы завязывается здесь, теперь, в эту минуту жизни. Вплоть до ареста романа "Жизнь и судьба" и изъятия экземпляра из сейфа "Нового мира". А пока Твардовский, не ведая будущего, говорит об этом романе. Потому что никто, кроме Твардовского, не мог произнести в тот момент эти слова.
Я хотела бы подчеркнуть, что нет в словах Твардовского и намека на то, что роман "За правое дело" он относит к числу неудач. Иначе он не начал бы свое интервью с продолжения романа, не назвал бы Гроссмана первым - на будущий год.
Это особенно отчетливо видно после слов Твардовского о том, что в планах "Нового мира" - и "новый роман о рабочем классе", который "сейчас заканчивает Фадеев". Следовательно, роман Фадеева (руководителя Союза писателей и друга Твардовского) назван после романа Гроссмана. Это тоже свидетельствует об отношении Твардовского к роману "За правое дело".
Да, все трагично в планах "Нового мира". И судьба романа Фадеева. И собственная его судьба.
А Твардовский продолжает свой рассказ:
"Январский номер журнала мы открываем повестью Эм. Казакевича "Сердце друга", посвященной подвигам наших солдат и моряков в дни Великой Отечественной войны".
Сейчас, 27 декабря, январский номер еще не вышел, повесть "Сердце друга" еще никто не читал. Но журнал появится в свой срок, и через несколько недель после его выхода повесть Казакевича будет втянута в страшные вихри погромного террора, поднятые против Гроссмана в начале 1953 года, года, который так слепо, так прозорливо и человечно, с таким душевным равновесием планирует Твардовский.
Еще он обещает напечатать "новые повести из жизни колхозной деревни" Валентина Овечкина и Владимира Фоменко. Обещания эти будут выполнены, но уже в другую эпоху.
Так все значительно в этих планах журнала.
По формальным убеждениям своим, по образу мысли, теоретическому пониманию эпохи и даже по своей прописанности в сталинском царстве Твардовский был тогда сталинистом. Но как настоящий русский поэт и редактор, верный традициям великой нашей литературы, он, как я понимаю, не отдавая себе отчета, оказался со Сталиным в яростном противоборстве, что отчетливо запечатлено в этом номере "Литературной газеты" и в двух новогодних интервью - Твардовского и Сталина, напечатанных на ее страницах.
Увы, это соседство окажется роковым. Если не в буквальном смысле, то в символическом. А может быть, и в буквальном. Скорее всего - в буквальном.
Но сначала мне необходимо еще раз подчеркнуть: Твардовский, напечатав "За правое дело", оценивал роман высоко. Без этого нельзя себе представить, почему он его печатал. Без этого нельзя понять, почему он от него отрекся...
И это отречение будет страшной местью Сталина Твардовскому. Твардовскому - больше, чем Гроссману.
Мне представляется, что новогоднее интервью о планах "Нового мира" переполнило чашу весов, на которых лежал роман Гроссмана. Выходило, что не только минувший, но и будущий год "Нового мира" будет гроссмановским.
Неосмотрительное, конечно, интервью... Никогда потом (по личным моим воспоминаниям) Твардовский не давал таких опрометчивых интервью.
Не сомневаюсь, что Сталин в день выхода газеты прочитал слова Твардовского. К тому же доносчики тоже стояли с мечом и пером вокруг. И бурлящие еще под землей темные силы стали в течение января усиливаться, искать пути, чтобы взорвать почву и по указанию Сталина выйти наружу 13 февраля 1953 года в статье Бубеннова.
Отказ Твардовского от романа Гроссмана был не только актом страшной мести Сталина Твардовскому, но и одновременно - последним всплеском слепой любви Твардовского к Сталину, невероятным насилием над личностью Твардовского.
Но был еще страх...
Значит, в 1950 году Гроссман принес свой роман "За правое дело" в журнал "Новый мир".
Какие же обстоятельства помогли ему при напечатании?
Я хотела бы вернуться от интервью Твардовского конца 1952 года назад к 1950 году.
И тут важно подчеркнуть, что именно в этом же, 1950, году начался путь Твардовского как главного редактора журнала.
Мне было странно читать его слова в стенограмме, которую я приведу ниже, о том, что он - "молодой редактор". По существу, конечно, так. Но не любил он это слово - "молодой" - в устах прозаиков и поэтов. Считал не молодость, а зрелость достоинством писателя и литературы. И все-таки в эти отчаянные минуты унижения, разгрома и отречения сказал, что молодой и, значит, заслуживает снисхождения, как подсудимый в последнем заключительном слове на сфабрикованном гнусном процессе.
