Головков Александр
Блондинка
АЛЕКСАНДР ГОЛОВКОВ
БЛОНДИНКА
Владислав Игоревич спал нагишом, укрывшись мягким, теплым одеялом, на большой, широкой кровати. Он любил телесный комфорт, и душа от этого у него была мягкой, молчаливой. Будильник он заводил на без четверти шесть. В шесть начинались передачи местного радио, от которых он просыпался окончательно.
- На работу проспишь, - послышался женский голос.
В его комнате никогда утром не бывало женщины. Он избегал любви, и страсти его избегали.
- Вставай, будильник прозвенел давно, - повторился голос уже с нотками раздражения.
За окном серел рассвет. Он подумал, что это голоса соседей за стенкой, протянул руку в изголовье и включил свет.
Одеяло свесилось на пол. Простыня сбилась в комок и лежала рядом, раздражая вялыми складками. Он хотел поправить ее.
- Отстань, - недовольно буркнула она.
Серьезным людям в жизни не везет. А Владислав Игоревич был серьезным. Или считал себя таковым. Какую ошибку он совершил в жизни?
В динамике зашипело, потом грянул первый аккорд, и хор подхватил гимн: "Союз нерушимый республик свободных..."
Простыня у него была одна. Привычная. Жалко ее было выбрасывать. По утрам он о ней не думал. Когда к вещам относишься тепло, вещи оживают.
- Началась постельная лирика, - не узнавая своего голоса, произнес Безуглов. Он и не любил мистику, потому что там придумывают чепуху и верят.
Он встал и подошел к окну, чтобы определить, какое теперь время года. Вчера была весна. Если бы сегодня наступила осень... Он раздвинул гардины. Была весна. Весна, природа пробуждается... Поэтому ему померещился чей-то голос.
- Пойдешь на работу, подумай, как нам жить дальше, - сказала за спиной у него простыня.
- Чего? Чего? - он обернулся, надеясь, что ответа не услышит.
- Ты не находить, что мы потеряли интерес друг к другу.
- Угу, - согласился Безуглов.
- Я так жить не могу, - вздохнула простыня. - Пора определиться..
- Это как?
- Не валяй дурака, ты прекрасно понимаешь, что я говорю о замужестве.
- О чем? - не понял Владислав Игоревич.
- Мне нужен документ.
- Разве мы супруги?
- Ты со мной спишь. Сколько лет!.. Ты муж...
- Не с тобой, а на тебе.
- Какая разница?
- Я не могу никому дать развод, потому что ни на ком не женат.
- Ах, так?! Тогда женись!
- Чтобы жениться, нужна женщина, - без претензии на оригинальность сказал Безуглов.
- А я, по-твоему, кто? - спросила простыня.
- Я прожил тридцать лет и три года, - овладев собой, ответил Владислав Игоревич. - И не слыхал, чтобы вещи говорили. Да притом всякую чепуху.
- Значит, я для гебя вещь, - обиделась простыня. - Почему же ты со мною спишь?
Владислав Игоревич не стал обсуждать положение. Он собрался, выпил чаю и Ушел, надеясь, что как все началось, так все и образуется.
Сказано уже, ч го был он человеком серьезным, нелепости его не занимали. Какая-то тряпка впала в амбицию. Выходя за дверь, он еще помнил о ней. Но, придя на завод, уже думал о другом. Его ждала работа.
Работа - один из способов уединения. Агрегатные станки, токарные полуавтоматы... Все требовали к себе его внимания. На девушек, работавших за станками, он никакого внимания не обращал. За исключением разве нормировщицы Светочки. К ней он относился дружелюбно, как к хорошей соседке. Об этом все знали в женском коллективе. А ему было безразлично.
У него был свой кабинет - мастерская с табличкой на двери: "Наладчик", где он работал и отдыхал. Там стояли верстак, три небольших станочка и мягкий диван. Там он пил чай со своим единственным другом злекгриком Гудимовым.
В разнообразной жизни Безуглова не могли сбить его с пути ни увеселительные заведения, ни общественные нагрузки, ни спорт. Понимающие люди сказали бы, что он аскет. Дом, работа... Третьего ему было не дано. Йогой он не занимался. А с работы возвращался домой всегда почти в одно и то же время.
Он прошел мимо разговорчивых соседок на кухне к своей комнате и отпер дверь ключом. Простыня лежала на кровати и смотрела телевизор.
Программа посвящалась перестройке.
Кто станет указывать, как развлекаться нечистой силе?
Владислав понял, что придется менять привычный образ жизни. По крайней мере ту часть, которая называлась проведением свободного времени. С детства Безуглов не ходил гулять на улицу. В этот вечер ему дома было скучно, и он пошел во двор.
Он бродил по улицам и удивлялся, что за глупость с ним приключилась.
Какая-то жутко сексуальная история. И с чего? Не был он Нарциссом. И женщин не любил, потому что... жизнь такая. Какая разница, почему? У любви и нелюбви много причин. Ну, не находил он, что можно в них любить. Ничего смешного тут нет. Если бы с кем другим такое случилось, можно было бы посмеяться. А ему что теперь делать? И как это он до сих пор не догадался завести собаку? Или котенка, по крайней мере?
Вернулся домой он поздно. Простыня читала книгу или делала вид, что читает. Безуглов достал пакет супа и приготовил ужин. Приглашать к столу ничтожную вещь он, естественно, не стал.
- Ты обо мне не заботишься, - вздыхала простыня, когда он вымыл посуду.
- Чем ты недовольна? - возразил Владислав. - Я тебя использую по назначению. У каждого свое призвание и предназначение...
- Ах! -дерзко охнула простыня. - Ты, оказывается, любишь семейные скандалы!
- О какой семье ты говоришь?
- Ты меня в шкаф собираешься засунуть?
- Если будешь грязной, то я тебя выброшу!
- Оставь мечты, романтик! Да, я простыня. Но я не половая тряпка, с которой можно обращаться как попало. Я не виновата, что стала простыней. Женись. И...
- Да что ты мелешь? - рассердился он.
- Сам меня сюда притащил!
- Я тебя взял в магазине. Не тебя, так другую...
- А зачем брал?
От бессмысленных разговоров Безуглову захотелось спать.
- Обо мне надо заботиться, на меня нужны деньги, - шептала простыня. Ты себя не уважаешь.
- Да прекрати же! - огрызнулся он.
- Приходишь домой и начинаешь копаться в вещах так, как в своей душе не копался. Ты считаешь, что вещи должны тебе служить. Кто ты такой?
- Надоело, - решил положить конец недоразумению Вячеслав. - Я точно знаю, что ты не человек: у тебя паспорта нет.
- Есть.
- Ярлык?
- А что? Там черным по белому написано все, что нужно. Вот, я в шкафу нашла, - и он увидел ярлык.
В ярлыке указывалось: "Простыня. Хлопчатобумажная. Фабрика..."
Был ОСТ. Номер. Цена первого сорта. Ярлык подлинный.
- Это не паспорт, - хмыкнул Вячеслав. - А даже если и паспорт... Это технический паспорт. Он не дает никакого права на замужество.
- Он дает право на существование. А тот, кто живет, имеет право выходить замуж. И вообще, Пигмалион на твоем месте почел бы за честь... А ты права качаешь.
Близилась полночь. Грезы продолжались. Пора было спать. Владислав шагнул к кровати.
Ложиться в постель без простыни -это варварство. Беседовать с простыней - помутнение рассудка. Все нормальные люди спят на простынях. А чувства... Больше всего ему хотелось раздеться, лечь и заснуть.
Он откинул одеяло, посмотрел на простыню и, дернув ее за конец, расстелил на матраце:
- Ложись!
Это была команда для себя. Увы, его магическому заклинанию предмет не поддался.
- Ты в публичный дом пришел! - простыня выскользнула из-под него. - Я тебе не шлюха!
Безуглову страшно хотелось спать. Он попытался расстелить простыню, но она съеживалась, увертывалась от его рук.
- Ну и черт с тобой! Завтра другую куплю.
Подушку и одеяло он убрал -от греха подальше. Лег, не раздеваясь, точно турист на привале. Свет погасил. Впервые спал поспартански.
Скомканная простыня лежала рядом.
Утром он не слышал будильника, соскочил с кровати, когда уже пропели гимн.
- Ключи от комнаты оставь, - услышал он.
Ухмыльнулся и ушел. Вот наваждение!
Починил сверлильный станок, отремонтировал шлифовальный, настроил фрезерный...
В этот день ему позвонили на работу. Валентина Николаевна из техотдела пришла и позвала его к телефону. Бывало, Безуглову звонили родители - отец или мать.
В техотделе тоже работали только женщины. Они были наряднее и лукавее цеховских.
- Кто это тебе звонит, Славик?
- Чей-то тоненький голосок.
- Неужели у Славика завелась зазноба?
Не обращая внимания на насмешки, Безуглов взял трубку.
- Алло... Ты? Простыня?..
Он ничего не мог понять. Но по виду его все догадались: что-то оскорбительное. Он злобно покраснел. Затем он сказал буквально следующее:
- Ты с ума сошла? Или я схожу с ума?
Женщины в отделе прыснули смехом. Безуглову и в лучшие-то времена было не до них. Он пыхтел в трубку:
- Как ты ожила? Какие деньги? Какие ключи?
Потом он спохватился, что ведет себя неприлично, сказал сухо:
- Это невероятно! - и, бросив трубку, ушел в срою мастерскую.
После работы домой не торопился. Разговорчивые соседки на кухне приумолкли, когда он вошел. По-видимому, они хотели что-то спросить.
Но ему было не до них. Прошел к своей комнате, достал ключи. Дверь оказалась не запертой. Простыня была свежевыстиранной и выглаженной.
Она сумела сама наутюжиться и пахла какими-то духами.
- Что происходит в моей квартире? - удивился Безуглов.
- Ходила в прачечную.
- А что это за записка?
- Заявление в женсовет.
- Какой еще женсовет?
- Готовлю сведения, чтобы привлечь тебя к товарищескому суду.
Владислав присел на кровать. Он представил, как его несуществующая невеста будет ходить по судам или женсоветам и жаловаться.
