Горланова Нина

Голос жизни

Нина Горланова

Голос жизни

Повесть

В свои сорок шесть лет он вставал по утрам совсем не так, как бывало в тридцать шесть... Недавно ему поставили фруктовый диагноз: синдром грушевидной мышцы, и как Фрукт, он падал. Представляете: встал - на швабре повисел и упал.

- При этом я издал звук подстреленного гуся!

- Оленя! - поправила жена.

Да что там оленя - гуся... Потом, конечно, врачи сильно постарались, но ходит Гамлет Эльбрусович ("Казбекович")... да не ходит он, а словно говорит языком вазовой живописи. Стал более адажио, в общем.

Рассвет не успел еще продрать свой единственный глаз, а собака уже начала шумно облизываться. "Вита, СПАТЬ!" - послал он ей копье-мысль. Вита громко вздохнула, словно говоря: "И за что мне хозяева такие достались". Наконец кровать с чмоканьем отпустила Гамлета - сетка сожалеюще распрямилась. Ладно, говорила она, ты все равно ко мне вернешься, ибо отныне я - твоя пожизненная любовь. Улыбаясь, Вита застучала когтями навстречу хозяину.

- Подожди, сначала я разбужу девочек. Вставайте, поднимайтесь, еще раз тыщу скажу, а потом в гневе буду страшен!

Через час, намотав шесть километров пробежки, он вытирался после душа, любуясь на свой шмелиный загар и напевая:

- Косые мышцы живота! Косые мышцы живот-а-а...

Вита тут же суетилась, намекая: пора чем-то существенным наполнить ее миску.

- Сейчас, счас, в первую очередь я замочу футболку, отдающую аммиаком. Косые мышцы живота-а...

Жена пришла на кухню: нахмуренный взгляд, сверхмать такая. Ее до сих пор удивляет, что мужики, как дети, радуются мышцам каким-то своим. Она дала Вите поесть и только после этого тихо сказала: "Салют!" Тоже студенческое приветствие. Они прожили вместе почти двадцать пять лет и, кажется, до конца не повзрослели.

И тут вышел какой-то здоровенный мужик в шортах. Один шрам на лице, а другой - на животе. Эльбрусович начал оглядываться вокруг себя с полным непониманием, вот уже два месяца, как он время от времени начинает вдруг озираться, как же это случилось, что он в средине жизни оказался в таком... за что?!

Но вообще-то чего притворяться - это мой сын. Игнат. И я все отлично понимаю. Он приехал из Белоруссии и показал свои шрамы как весомые аргументы в борьбе с мафией.

- А как же твое наследство - бабушкина квартира в Ярцево?

- Вы разве не знаете такую птицу - обломинго?

...Наехала мафия, и он подписал генеральную доверенность... а сам к другу в Белоруссию.

Дело все в том, что за ночь Эльбрусович намертво забывал об этом. У него был сон, крепкий, как яблоко. Так что утром всегда было неожиданностью, что сын живет вместе с ними и ест за четверых. Когда Игнат приехал, запястье у него было с горлышко бутылки, а сейчас!.. Но из-за шрама на щеке сын все еще выглядел, как бомж. "Как из-под лодки", говорила жена (она выросла на берегу Камы, там под лодками иногда ночевали алкоголики - летом, конечно).

Днем, во время работы, о сыне Гамлету тоже удавалось забыть, могучая психика вытесняла все мысли про Игната. А вот у жены такой способности нет. Она каждую секунду переживает свою беду. Отчасти потому, что на работу не ходит (отработав двадцать пять лет учительницей литературы, Ольгуша стала мучиться головными болями и села на "выслугу").

Сын скрылся в ванной. Жена завелась: не спала до пяти утра - пила цинаризин, пирацетам, клофелин, но-шпу, нозепам, две андипала. Наконец помог анитриптилин.

- Ольгуш, тебе ведь первая горсть таблеток никогда не помогает... а со второй ты уже чего-то... добиваешься.

- За что нам такое? Я так переживаю, так глубоко... умру, наверное.

- Не-ет, ты не умрешь. Потому что кто глубоко переживает, тот глубоко и отдыхает.

Жена взбодрилась и, как выстреленная, стала готовить завтрак. К несчастью, взгляд ее попал в зеркало, и оно опять подхлестнуло ее к причитанию: "Вечером стакан воды выпила - утром два на лице! А мешки под глазами больше самих глаз! " - и она наклонилась до полу, зарыдав, пряча лицо в коленях.

- Ты чего! Клинтон так хохочет... помнишь? Ельцин что-то сморозил, а Билл до земли наклонился: "ха-ха-ха" (главное: отвлечь жену, а потом убежать по делам). Ольгуш, давай выпьем за то, чтобы мы относились к людям лучше, чем они к нам!

Иногда в нем просыпался дед-тамада, и реплики-тосты сыпались уже с утра. Лицо жены, секунду назад выглядевшее так, словно было сделано из сине-зеленых водорослей, стало на глазах оживать.

- Хорошо... просто так разволновалась, что не могу сапог застегнуть. Руки дрожат. Надо за хлебом сбегать.

Он помог с сапогами. Вита зацокала когтями, намекая, что хорошо бы и ей прогуляться с хозяйкой - ведь там, на улице, сотни запахов, в том числе - Лорда, которого уже прогуляли, наверное, к этому моменту. Игнат вышел из ванной и запнулся за Виту.

- Эта собака! Она меня бесит уже.

Присоски губ его скрылись за дверцей холодильника. "Гной слов потек", - подумал Эльбрусович, но смолчал. А жена, конечно, не смолчала:

- Бесит тебя? А этот глагол от слова "бес" - ты беса-то прогони, не тешь его.

"Дорогая, дорогая, идея вечномужественности слетела с тебя навсегда, бормотал Гамлет. - Где же бритва, бритва-то где?"

- Мы ею кофты брили, - отвечали дочери, - катышки хорошо сбриваются. Сын захохотал. Гамлет прочел в глазах девочек: "Этот экземпляр нас доведет!" Они звали брата "экземпляр"... А в первом классе сын спросил: "Какое слово имеет две буквы Ю?" -"Осеннюю", - ответила ему мама. "Плюю" отец. "А я хотел услышать слово ЛЮБЛЮ", - сказал Игнат.

Глядя на сына, Гамлет испытывал чувства недоумения, любви и агрессивности. Он видел себя со стороны, как стоит на кухне и то сгармошит губы, то разгармошит. Хотелось сказать что-то такое, после чего Игнат бросит весь этот распад. Но сказал привычное:

- Сегодня иди работу-то искать.

- У меня надеть нечего...

Сын вернулся весь в лохмотьях - надо заработать ему на одежду, но где и как? До кризиса 17 августа 98-го Эльбрусович служил в медицинской газете и был доволен заработком, но после кризиса газета закралась. У Гамлета был буквально столбняк: у каждого столба останавливался и читал объявления. Об этом нужно рассказать Игнату. Но опять сказал другое: чай на всех завари, пожалуйста. У музыкантов это называется "петь по соседям", когда вместо нужной ноты берется соседняя.

"Дайте мне другой земной шар, который бы соответствовал моим качествам!" Это жена вернулась из булочной с таким видом. Гамлет ответил ей языком вазовой живописи (в переводе это означало вот что: "Я с тебя снимаю пальто и сапоги, я с тобой, мы на одной вазе, давай будем этим довольствоваться!"). На него вообще умиротворяюще действовал запах чая, в котором чувствовалось что-то разговорное, атмосфера общения,

- У вас волосы словно утюгом выглажены, - сказал он дочерям - Из-за вечной рекламы шампуней волосы нынче так и бросаются в глаза.

Тут он открыл ножом маргарин и понял: пришла помощь еще и со стороны ВЕЧНОЙ КРАСОТЫ. "Улечу на планету отпуска". На самом деле в ближайшее время не предвиделось никакого отдыха, но помечтать-то можно - под покровом тайны...

- Мандарины повышенной лохматости - не покупайте больше такие! визгливо заявил сын.

Каждое его слово - толчок в сердце! Конечно, белые лохмы в самом деле торчали из очищенных фруктов, но... Жена словно заскрипела глазами, а внутри у Гамлета какая-то хвостатая тварь вышла из психологических хвощей и тяжко зашевелилась, сотрясая все. Ира, младшая дочь, быстро нажала на пульт, и из маленького телевизора полился какой-то фильм, в котором сразу играли Дуров, Козаков, Табаков и Гурченко. "Вот это останется в двадцать первом веке, - сказала жена, - а не ракеты. От России".

- Дуров так играет, словно через его лицо можно выйти в иные миры, заметил Эльбрусович, находя во взгляде жены полное понимание (и ей хочется в другие миры, очень!). - Но сейчас я должен бежать в дворянское собрание.

- Ты - в дворянское собрание? - удивился Игнат. - Но ведь это мой дед - твой отец - гордился, что он образованнее жены, у которой три класса... У него было четыре?

- Не приставай, да! - отвечал Гамлет с нарочитым горским акцентом

- Ты в самом деле идешь в дворянское собрание? - спросила жена.

- Слушай, женщина, чем я тебе не князь! - сказал он, пуча очи.

- Но... сам мне рассказывал, что дед твой пас скот, когда их сослали с Кавказа.

- С клиентом я встречаюсь, неужели непонятно! Он хочет, чтобы я съездил в Саратов... Там, в детстве еще, его отец приводил часто к одному особняку, в советское время, и говорил: "Запомни: это мое самое любимое место". Теперь мой клиент подозревает, что родовой был особнячок-то... графский.

Год назад Эльбрусович дал объявление: "Помогу написать историю вашего рода, фирмы, коллекции, туристических походов и т.д." С тех пор он с утра до вечера бегает по городу и, как положено, в поте лица своего зарабатывает на прокорм семьи.

Зазвонил телефон. "Нет, это не аварийка, - ответила жена. - Я с ума сойду скоро; каждый день спрашивают аварийку".

Снова зазвонил телефон. Лицо жены поразило Гамлета американской улыбкой, не гармонировавшей с морщинами, приобретенными за годы советской жизни. "Казбекович, тебя!" - сказала она. "А кто?" - удивился он.

- Голос жизни.

- Твой голос, Вита, - он погладил догиню, на самом деле не на шутку испугавшись; неужели жена в самом деле сошла с ума от черной жизни (как сошла ее подруга Любочка)? Или... она стала так образно выражаться? Каждый звонок, конечно, есть голос жизни. И вдруг его осенило: Казбековичем жена называет его, когда звонят женщины, а его две однокурсницы работают в газете "Голос жизни".

- О, это Елизавета с ее невидимым венком на голове? - Эльбрусович медленно выбирался из кресла - после болезни все трудно; ручка кресла - не ручка, а словно гора, которую надо преодолеть.