Андрей Горюнов
Контакт первой степени тяжести
Все имена героев данного повествования и наименования организаций не совпадают с истинными. Большинство географических названий также отличаются от действительных, но отличаются незначительно. При желании можно вычислить верные координаты.
Следуя взаимно противоречащим обязательствам и исходя из взаимоисключающих соображений, я старался быть как можно конкретней, уходя тем не менее от тяготящей точности: заинтересованный доплывет, а остальным — по барабану.
Основные же причины такого не совсем обычного подхода к географическим названиям, а также смысл, вкладываемый в определение жанра — «роман-контакт» — станут, может быть, темой отдельной истории — если это будет угодно судьбе.
* * *
За кромкой далекого леса что-то вспыхнуло: мощно и ослепительно. Вспышка озарила зловеще-оранжевым светом темные клубы дыма, мгновенно взметнувшиеся там, далеко над лесными макушками, слева и справа от вспышки.
Вслед за вспышкой и клубами дыма над вечерней тайгой прокатился удар, сменившийся грохотом такой неудержимой силы и ярости, что, казалось, мир рушится, многократно предсказанный конец света настал.
На фоне оранжевого, клубящегося зарева одна из лесных макушек в середине бушующего огня вдруг начала расти, превращаясь в ровный и могучий ствол без веток, с острой конической вершиной.
Секунда, другая, и вот уже черная с заточенным верхом колонна отделилась от кромки тайги, повисла в небе, опираясь на лес сияющей, ревущей струей слепящего огня. И замерла так неподвижно — на картине.
* * *
– Плесецк. Космодром. Старт. — Подслеповато щурясь, посетитель вернисажа прочитал название картины и, повернувшись к ее автору, похвалил: — Удачно момент схватили, Николай Сергеевич! Казалось бы, статика — а движение чувствуется. Вполне! Поздравляю. Гениально!
– Спасибо, — кивнул в ответ автор, мужчина лет сорока с небольшим, и, улыбнувшись — сдержанно, официально — окинул зал пустым, отрешенным взглядом, но все же, конечно, взглядом, слегка светящимся и торжеством: человека несложно купить, было б желание.
Хихикая и подталкивая друг друга, к художнику подплыли две девицы лет восемнадцати, попросили автограф. Достав «паркер» с золотым пером, он взял протянутый ему каталог.
«Заслуженный художник Российской Федерации Николай Сергеевич Белов» — было набрано крупными буквами на обложке каталога сверху, а ниже, мельче, название экспозиции — «Полярное сияние».
Сколько же сил, средств, нервов, времени, крови и пота было вбито в сегодняшний день! Персональная выставка — это всегда нечто отдельное, но выставка, в которую вложена половина жизни… Не половина, конечно — доля. Лучшая доля.
«Другой не будет никогда-а-а…» — мелькнул в мозгу огрызок известного романса.
Тьфу!
Девочки испуганно отшатнулись, как-то очень одинаково, на удивление синхронно, но, тут же сообразив, что плевок адресуется, конечно, не им, а кому-то или чему-то еще, они столь же дружно качнулись назад, едва не столкнувшись при этом лбами. Завидная реакция! — мелькнуло в голове. В тот же момент он невольно представил обеих у себя в постели — такие две зеркальные друг другу, что с ними сделаешь — все или, наоборот — ничего? Он радостно фыркнул от этой мысли, и девочки-зеркалки, переглянувшись мимолетно, фыркнули ему в ответ. «Все! — решил он и размашисто расписался на обложке каталога: — Все с ними сделаешь».
– Народ надежный.
– Что вы сказали?
– Да ничего.
Плохо дело! Он болезненно сморщился, увидев себя со стороны — чужими глазами. Шиз. Неврастеник. Что его гложет последнее время? Неясно. Ясно одно — именно так и становятся мишенью. Легкой добычей для окружающих.
Последнее время он просто физически ощущал: его встревоженная физиономия просит у окружающих кирпича. Общеизвестно, что означает подобное настроение. Кто ищет, тот всегда найдет. Рожа просит — она своего добьется. Кирпич не сможет ей отказать. И он где-то здесь уже, на подлете. И часы у него сверены, и гироскопы раскручены. Сделал маневр, зашел на исходную, подключив в развороте твердотопливные ускорители. Метка цели в кресте. Не промахнется.
Все было гадко, безобразно до ужаса — и на душе, и в мыслях — абсолютно все, несмотря ни на что.
Откуда появилось это непонятное, злое, тревожное ощущение надвигающейся катастрофы? Еще утром, проснувшись ни свет ни заря, а точнее, как бы очнувшись от сна, он понял, что сегодня — день открытия выставки, его персональной выставки, которую он ждал и к которой старательно готовился — этот день буквально наезжает на него, неотвратимо и безжалостно, словно асфальтовый каток. Нет сил отпрыгнуть!
Нечто подобное случалось и раньше. Ощущение надвигающихся неприятностей, наваливающегося абзаца никогда его не подводило. Что-то произойдет наверняка и обломится острым по голове. Несмотря на предчувствие, ударит внезапно, влом: хлебалом только щелкнешь. Сгруппироваться не успеешь.
Единственное, что можно было сделать толкового, так это продолжать жить. Жить, ожидая удара. Рождества Христова. «Наши письма не нужны природе», — прозвучало тут же в ушах — и не как ответ, а как истина. В последней инстанции. Ну, слава богу! Наконец-то.
Цель достигнута.
Здесь, в закутке, можно было распустить слегка галстук, расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, закурить и отрешиться — минут на пять.
Он сел на подоконник, облегченно вздохнул и расслабился, прикрыв глаза: хорошо!
* * *
– Николай Сергеевич?
О боже! И здесь достали.
Перед ним стоял невысокий мужчина в летах уже, с сединой, лысоватый. Белов мог поклясться, что видит его впервые.
– Давайте познакомимся, — предложил мужчина.
– Давайте, — обреченно кивнул Белов. — Если это ни к чему не обязывает.
– Да как уж выйдет, — уклончиво вздохнул незнакомец. — Власов моя фамилия, Владислав Львович. Но вам это, конечно, ни о чем не говорит.
– Все равно очень приятно! — Белов протянул руку: — Белов Николай Сергеевич.
– Я знаю, — улыбнулся Власов.
– И я вас теперь тоже знаю! — поддел его Белов и, желая отвязаться как можно быстрее, подвел итог: — Ну вот и познакомились.
– Да нет, пока что не вполне, — неожиданно возразил Власов. — Дело в том, что интерес у меня к вам, увы, служебный. Я — старший следователь по особо важным делам Прокуратуры РФ. — Власов достал из нагрудного кармана удостоверение и предъявил его Белову: — Вот, ознакомьтесь.
Белов, не знавший за собой никакой вины, равнодушно скользнул глазами по ксиве.
– Ну? Дальше-то что?
– А вот что: я хотел бы вас пригласить к себе.
– Я, знаете, по гостям-то не ходок.
– Да вы не поняли. Не в гости, в прокуратуру.
– Ну вот! Тем более. — Белов даже слегка разозлился: — Делать мне больше нечего, — по казенным домам шататься.
– Повестку пришлем — так придется!
– Так вот и пришлите. — «Ишь, легкой жизни захотел, псина», — мелькнуло в голове. — Что это вы с такой угрозой-то в голосе? Я не из пугливых. Тоже мне, деятель! Выпили, что ли?
Однако Власов пропустил замечание Белова мимо ушей.
– Скажите, вы смогли бы завтра ко мне пожаловать?
– Это смотря по тому — зачем. И на каком основании.
– Ну, мы побеседуем с вами немного.
Белов слез с подоконника и встал прямо напротив Власова, демонстративно засунув руки в карманы брюк по локти и свесив дымящуюся мальборину с нижней губы.
– О чем же беседовать-то: мне — да с вами?
– Есть тема, есть.
«Вот оно! — стукнуло где-то внутри у Белова — в мозгу и под сердцем. — Вот оно самое!»
– Вы абсолютно уверены, что не ошиблись адресом?
Власов несколько удрученно кивнул головой, подтверждая: нет, не ошибся, уверен.
– Так завтра? Придете? Вот адресок я вам сейчас нашкрябаю, а повесточку — уж это завтра, у меня в логове прям сразу же и оформим, если она вам нужна. В одиннадцать ноль-ноль?
– Ну, завтра — едва ли! — отмахнулся Белов с неприязненной улыбкой. — Не так просто. Вам нужно ведь, а не мне. Поэтому надо созваниваться. Загодя. Или официально — повесткой. А то как-то вы не к месту, не ко времени. Во-первых, это мне непонятно, а во-вторых, ничего у вас и не выйдет.
– То есть завтра — никак?
– Да вы сами прикиньте: сегодня презентация, а в двадцать два начнется банкет! Во сколько все это кончится?
– Я вам повестку могу прислать, — настойчиво сообщил Власов с отчетливой угрозой в голосе. — И никуда не денетесь.
– Ну, так и пришлите! А то вы только обещаете.
– Хотите так? Мы можем так.
– Да я вообще никак не хочу, — скривился Белов. — Ни так, ни этак. И давить не надо, совсем этого не люблю!
– Да я и не давил. Простите.
– Вот это лучше. У вас все выходит, когда вы захотите. — Белов задумался. Тянуть было бессмысленно. Неопределенность и ожидание не лучшее состояние души. — Сколько же времени потребует эта наша с вами «беседа»?
Власов пожал плечами:
– Минут этак двадцать… потребует первая беседа.
– Ох, мама! Что ж, значит, будет еще и вторая беседа?
– Не исключаю.
– Мне это нравится. Вы сразу предполагаете, что одного разговора не хватит!
– Да. Именно так, к сожалению.
– Ну, это слишком! — Белов повернулся было, чтобы уйти, но вдруг остановился и вздохнул. — Двадцать минут, говорите, вам требуется? У меня сейчас есть двадцать минут. Давайте-ка, поговорим и покончим на этом.