Книги в электронном варианте скачать бесплатно. Новинки

Скачать бесплатно книги в библиотеке booksss.org

расширенный список авторов: А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
A B C D E F G H I j K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Главная
Бизнес
Интернет
Юмор
Психология
Разное
Как читать скачанную книгу?

Музей человека

Автор(ы):Виталий Бабенко

Аннотация книги


Средствами сатиры и гротеска авторы вскрывают болевые точки современной действительности.



Скачать книгу 'Музей человека' Виталий Бабенко

Скачивание книги недоступно!!!




Читать первые страницы книги

Виталий Бабенко

Музей человека

Как-то вечером Игоряша вернулся домой с работы не заблудившись и, тыча ключом в замочную скважину, вдруг понял, что замка в двери нет. Ни дырки, ни пробоя, ни наспех замазанной деревянной пробки — гладкая филенка, и все. Может быть, ошибка? Может, Игоряша попал не туда? Дудки. Номер дома, подъезд, этаж — все соответствовало. Тем более номер квартиры…

«Прфр-р-р-у-у» — тонкий свист у Игоряши не получился. Как раз номер квартиры и отсутствовал. А на месте пластмассовой пластинки с трехзначным числом казенного начертания была привинчена штучная бронзовая табличка.

Сердце Игоряши затрепыхалось, подпрыгнуло и громко екнуло. На табличке красовалась филигрань:

«Музей — мемориальная квартира Игоряши И. Эпоха реставрации социализма. 1989–2029 гг. Охраняется Съездом народных депутатов».

Сказать, что Игоряша окаменел, — значит не сказать ничего. Он высох, полинял, пошел лишаями и струпьями, пустил корни и ветки, зазеленел и тут же пожух. Мысли его просыпались и заскакали, сталкиваясь, как из прорехи гнилого мешка — горох.

«Это какого же ханя, братцы, а? Я что, помер уже?.. А замок?! Может, сплю? Ну, воще… Етушки-нетушки, а год-то?! Двадцать девятый… Стало быть, помер! И враз тебе — музей… Но за что, руль твою двадцать?! Съезд депутатов — мама родная! — охраняет… Жить-то теперь где?.. Новую площадь депутаты разве дадут? Хрен! Я ж помер, так их и не так, и не туда, в три перебора под ребро!!!»

Утробно рыдая и шепча нежности, какие не слыхивала ни одна мать, бухнул Игоряша всем телом в музейную дверь и — влетел в прихожую. Повалил стойку для шляп. На пол шлепнулся. Галстук порвал о гвоздь, в паркет вбитый. Дверь-то оказалась не запертой…

А между прочим, смертный туман обиды, застлавший глаза, помешал Игоряше разобрать нижнюю строку на табличке: «Вход свободный» значилось там мелким шрифтом. Это Игоряша потом прочитает. И; прочитав, обалдеет.

Пол шатало. Игоряша мысленно сгруппировался, ноги расставил, уперся руками и выпрямился-таки. Обвел темным взором помещение. Все как и раньше, но — атмосфера, но — вибрации воздушные, но — фибры невесомые, аромат неуловимый. Музей он музей и есть. Веяло чем-то нежилым, каменным, горелым. Суконкой вощеной пахло, перьевой метелкой для пыли, перекалившимся утюгом, лежалым в углах мусором, притаившимся клопом за обоями. Странный запах с кухни доносился — знакомый, но неузнаваемый пока. Еще пахло временем. Пространством замкнутым. И… самим Игоряшей. Этому обстоятельству живой-неживой-полуживой Игоряша очень обрадовался и даже ощутил пробуждение гордости: его собственный дух царил, хозяйский запах — пенистый, текучий, с парком. Значит, правильно: ЕГО музей.

От тени под дальней стенкой отделилась старушка в гороховом до пят форменном платье и мышиной косынке, с нарукавной повязкой, на которой по трафарету было написано «караул».

— Не дело, гражданин, не дело, — стуча желтыми зубами, заскрипела старушка негодующе. — Не домой вваливаетесь, а в музей входите, в святилище муз, да. Вот вешалку повалили, на паркете натоптали, гвоздь галстуком зацепили. Дурно. А ведь этот гвоздь самолично товарищ Игорь вбивали, не зря трудились, надо полагать. Зачем же интерьер портить? Раз заглянули к нам, так ведите себя соответственно. Кепку вот сюда повесьте, сапоги там поставьте — пфуй, кель одёр! — тапочки наденьте. Вот теперь вы наш гость. Здравия желаю!

В дверь квартиры постучали снаружи. «Отставить!» — заорала престарелая караулыцица что было мочи. И тут же, снизив голос, пояснила Игоряше:

— Вы у нас впервые, потому не знаете. А правило такое: зараз по одному посетителю. Для спокойствия, удобства и деликатности.

Игоряша и слова сказать не успел, не возразил — «да это же я, Игоряша, хозяин сего дома, и музей этот мой!» — как караульная старушка цепко схватила его за рукав и увлекла в комнату.

Какое счастье! Ничего не изменилось в квартире. Бережно отнеслись устроители музея к наследию владельца, пальцем не тронули обстановку, лишь ярлыки повесили, инвентарные номера прибили, да кое-что — особо ценное — под стеклянные колпаки упрятали.

Вот машинка стоит — для комканья бумаги. Занятный приборчик, в детстве еще Игоряшей задуманный и три года назад воплощенный в реальность. Долгими скучными вечерами любил Игоряша — отослав жену из дома на поиски этилированного бензина в заброшенных бензоколонках, — следить, как работает машинка. Как, орудуя железными кулачками, мнет и комкает она бумагу, давит ее хитроумным пуансоном и снова мнет: газеты ли, журналы ли, книги ли в тонкой обложке периода реконструкции — все равно. И вот хитрость какая: подсунь ей бумагу потолще, эпохи реставрации, или картон там — затрясется, заворчит, закашляет… Тут ее спасать надо — совать что потоньше да постарее. Машина прижмет журнальчик стальным, забранным гладким тефлоном, коленцем и опять тузит, дубасит, колотит кулачками. Глядишь, бумага в труху и превращается. А потом эту труху машина кварцевыми зубами пожирает. Жаль вот — старинный пергамент не под силу ей. Не может сладить — и все тут. Игоряша и прижимные винты подкручивал, и резьбу на заводном ключе менял, и главную пружину поставил новую, титановую — все напрасно. Так и осталась машинка только лишь для бумаги. И то хорошо! Теперь приборчик — под колпаком, выносная кнопка «пуск» — на отдельном, красного дерева, пульте. А рядом стопки газет, пачки журналов, полки с книгами. Любому посетителю — просто рай: заложил печатную продукцию в пластмассовый бункер, включил машинку — и смотри, любуйся. Мечта!

Вот письменный стол Игоряши. В красном углу стоит, весь обит плющеным алюминием. Ах, как приятно было Игоряше засыпать над хорошей книгой, положив гулкую головушку на столешницу. Но сейчас к столу не подойдешь — огорожен бархатным витым шнуром, подвешенным на бронзовых столбиках. Обидно! Живо вспомнились Игоряше мучительные часы, когда он соображал, чем бы украсить ореховый стол, какой бы дизайн подобрать, чтобы мебель была и не хуже, чем у других, и гораздо лучше! И придумал. Три ночи подряд плющил молотком пустые аэрозольные баллончики из-под «Дихлофоса» — целая куча «пшикалок» скопилась под раковиной. Вращал при этом красными помутневшими глазами, зубасто огрызался на бранные крики и неприличные стуки верхних и нижних соседей… А потом в одночасье и прибил все «блины» к тумбам стола дюймовыми гвоздями. Тесно прибил, один к одному, так что и дверцы перестали открываться. Лишь столешницу Игоряша оставил нетронутой — чтобы не порвать щеки во время сна. Зато вышло загляденье — лучше, чем в кино. Друзья по книжной части приходили — волновались удивленно: «Как же ты, Игоряша, сподобился на такое? Кто надоумил? Чай, трудно было? Работы ведь не на час, не на два…» Скромничал Игоряша: «Пустяки! Главное, хуля-нда, — чтобы мысль пузырилась. А руки мои золотые — всегда при мне. Ну!»

Игоряша — действительно мастеровой мужик. Чего-нибудь изобрести, молотком помахать, прибить там или, напротив, раздолбать — для него пустяк. Удовольствие даже. Например, дыру в стене, что на кухню ведет, — одной только монтировкой проделал. Дыра — для того, чтобы наблюдать иногда, чем там жена на кухне занимается. Может, читает письмо, может, кроит чего-нибудь из брезента, а может, купается в детской ванночке. Однако дыра — она штука о двух концах, через нее можно и в комнату из кухни подглядывать. Посему ввинтил Игоряша в отверстие могучий «глазок» специального заказа — двадцати сантиметров в диаметре.

Вот и сейчас Игоряша-экскурсант подошел к «глазку».

— О! — изумился. — Молодцы караульщики, до этого даже я не додумался.

Оказывается, музейные работники умудрились забрать «глазок» морским иллюминатором со шторкой. Шторка — для порядка. И надпись рядом привинчена: «Руками не трогать. За просмотр — 20 пфеннигов».

— Правильно! — одобрил Игоряша. — Нехря, чтобы каждый свое мурло в иллюминатор задарма совал. Справедливо!

Ба, а ведь на столе любимый Игоряшин стакан стоит! Хорошо стоит, аккуратно, на газетке. Стакан хоть и граненый, за семь доинволюционных копеек, из газированного автомата, но не простой — с философским смыслом. К нему сбоку часы «Слава» намертво приклеены эпоксидкой. Раз, однажды, истово задумался Игоряша над глубокой пословицей «Делу — время, потехе — час». Целый день тревожно раскидывал умом, что сие выражение конкретно обозначает. Догадался-таки! Вынул из кармана часы без ремешка, подаренные когда-то батей к тридцатилетию, развел в должной пропорции эпоксидку и присобачил «Славу» к бессменному стакану навечно — трактором не отдерешь. Бывало, отопьет Игоряша из стакана, тут же дольет, приблизит к уху и слушает, слушает. Тикают! Прямо дух захватывает: не рвется, ел-дря, связь времен. Ныне рядом с часовым стаканом — табличка: «Не для питья». Оскорбился Игоряша: «А для чего же?» Потянулся через витой шнур, схватил потной рукой стакан, а тот — ни с места: на болт посажен. Экспонат…

— Гражданин, гражданин, вы что это? — засуетилась гороховая старушка, дотоле молчавшая. — Руками не полагается. Музей у нас, а не домовая кухня. Вдругорядь выведу.

Вздрогнул Игоряша, руки боязливо убрал и принялся далее бывшую квартиру осматривать.

У стола — личное Игоряшино кресло стоит, вращающееся, на винте да о четырех ножках под сиденьем. Хочешь — вертись, а хочешь — винт до отказа скрути и ставь для устойчивости кресло на ноги. Даже если свесишься неловко во время чтения — на пол не грянешься.

Под потолком висит тысячеваттная лампа в проволочной сетке. Включишь ее — так светло становится, что можно читать даже без книг.

Под зеркалом — кушетка. В ногах — кусок фанеры проволокой примотан. Это чтобы, когда читаешь лежа, не драть обивку сапогами или, скажем, выходными туфлями, не пачкать носками.

У изголовья кушетки, покрытой газетами в три слоя, — телевизор. Цветной, неброский, но работает, когда включен. На экран накинут эмалированный тазик. Конструкция простая: сверху тазик на шарнире, внизу — петельки, замок висит. Ключ всегда у Игоряши в кармане. Нужно кому передачу посмотреть — проси ключ у хозяина, а так нечего кинескоп жечь. В центре тазика эмаль немножко сбита. Было дело: в отсутствие Игоряши жена вознамерилась таз дрелью просверлить. Мол, фильм больно хороший показывали — о старой жизни. К счастью, Игоряша вовремя домой воротился. Сразу все понял, жене платье порвал и дрелью по голове. Но не убил. Ишь, умелица! Была бы еще литературная передача — может, и пальцем не тронул бы. А тут — кино…

Книгу Виталий Бабенко Музей человека скачать бесплатно,

Другие произведения авторов/автора



Четвертая жертва сирени
Двадцатая рапсодия Листа
Четвертая жертва сирени
Двадцатая рапсодия Листа
Бег
До следующего раза
Переписка
Встреча
Стоп, машина!
Четвертая жертва сирени
Проклятый и благословенный (другой вариант)
Игры на Красной площади
Авангардист
Трудоустройство
Чикчарни
New Москва
Холодильник
Феномен Всадников
Поражение
ТП (Повесть временных лет)
Проклятый и благословенный
Игоряша-Робинзон
Земля
Нечеловек-неведимка
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 19
Игоряша 'Золотая рыбка'
НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 19
«На суше и на море» - 84. Фантастика
Авангардист
Приблудяне
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 19
Земля
Чикчарни
До следующего раза
Проклятый и благословенный
Стоп, машина !
Музей человека
Бег
Переписка
Встреча
ТП (повесть временных лет)
До следующего раза
Фантастика-1975,1976
Феномен Всадников
Игоряша-Робинзон
Трудоустройство
Поражение
New Москва
Игры на Красной площади
Нечеловек-неведимка
Холодильник
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982)
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30
НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26
Top-10
авторов книг
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я