Линн Грэхем
У нас есть мы
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда появился лимузин, среди людей, собравшихся на ступенях церкви, прошел шепоток. Впереди уже проехали две машины с телохранителями, которые прятали глаза за темными очками и переговаривались по рациям. По сигналу охраны шофер лимузина подошел к пассажирской дверце своего автомобиля. Шепот в толпе стал громче, люди с любопытством выворачивали головы и откровенно пялились на вновь прибывшего гостя.
Леонидас Паллис только ступил на тротуар, как тут же привлек к себе всеобщее внимание. Греческий миллиардер возвышался над всеми, демонстрируя высокий рост и могучее телосложение. Потрясающе красивый мужчина носил кашемировое пальто и дизайнерский костюм с присущей ему элегантностью. Его внешность тем не менее вполне подходила к холодному и решительному характеру человека, с ранних лет заработавшему себе дикую репутацию. Но ни один Паллис не добился еще столь замечательных успехов в бизнесе. Заработав несколько миллиардов, Леонидас стал золотым идолом клана Паллис. Его боялись, им восхищались.
Все здесь размышляли, почтит ли этот человек своим присутствием мемориальную службу. В конце концов, с того момента, как Имоджен Стреттон погибла в автомобильной аварии, прошло два года. И хотя в то время они уже не встречались, но у них был бурный роман в университете. Мать Имоджен, Гермиона, выплыла вперед, чтобы поприветствовать самого важного гостя. Присутствие Леонидаса Паллиса любую ситуацию превращало в событие, достойное комментариев. Но греческий миллиардер свел свое появление в свете к минимуму. А Стреттоны были для него незнакомцами: пока Имоджен была жива, он ни разу не встречался с ними.
Какая ирония! Единственная женщина, ради которой Леонидас приехал сюда сегодня и которая, как он ожидал, встретит его у дверей церкви, так и не появилась. Кузина Имоджен, Мэрибел Гринвей.
Отказавшись от приглашения сесть в первом ряду, Леонидас выбрал себе более скромное место, опустившись на скамью с грацией пантеры, и тут же задался вопросом, зачем явился сюда, если Имоджен терпеть не могла церемонии. Будучи известной моделью, она посвящала все свободное время вечеринкам. Рожденная быть центром всеобщего внимания и обожания, Имоджен обожала шокировать публику. Леонидас по-своему любил ее, пока это чувство не перекрыла страсть Имоджен к наркотикам. И тогда он вычеркнул эту женщину из своей жизни, однако сегодня пришел отдать ей последнюю дань уважения. Прошлое есть прошлое, и Леонидас не собирался жить им.
Мэрибел втиснула свою старую машину на стоянку. Она ужасно опаздывала и поэтому торопилась. Еще на скорости девушка попыталась сколоть волосы заколкой. Она недавно вымыла голову, и теперь копна каштановых волос, еще не высохших после душа, не желала собираться в хоть какую-нибудь прическу. Заколка сломалась. Вздохнув, Мэрибел взбила непослушные локоны пальцами, одновременно пытаясь выйти из машины. С самого утра все шло не так.
Впрочем, все не заладилось с прошлого вечера, когда тетушка Гермиона позвонила и с прискорбием сообщила, что поймет, если Мэрибел не сможет прийти на церемонию.
Мэрибел стиснула зубы и ничего не ответила. Последние восемнадцать месяцев родственники ясно давали ей понять, что в их семье она – персона нон грата. Это больно ранило, так как Мэрибел ценила семью. Однако в чем-то она понимала тетю.
Гермиона и ее муж придавали значение внешности, деньгам и статусу. Для них было важно, как на них посмотрят и что о них подумают. Однако когда девочка осталась сиротой, брат ее матери тут же предложил своей одиннадцатилетней племяннице дом и семью. В доме Стреттонов, где росло еще трое детей, Мэрибел быстро научилась растворяться на заднем фоне, где ее недостаток красоты и грации были не так заметны и не вызывали раздражения. Если бы те годы не были скрашены веселостью Имоджен, Мэрибел могла бы сказать, что и не жила вовсе. Хотя у нее не было ничего общего с Имоджен, она обожала кузину, которая была на три года старше.
Это и стало главной причиной, почему Мэрибел твердо решила воздать Имоджен последнюю дань уважения. Ничто не могло ей помешать. Ничто, даже личный дискомфорт. Прошло больше двух лет. Не нужно быть такой впечатлительной. Он ведь наверняка уже все забыл.
Ее фиолетово-синие глаза блеснули злостью. Мэрибел вздернула подбородок. Ей двадцать семь, у нее докторская степень, и она руководитель группы университетского отделения истории древнего мира. Она умна, рассудительна и практична. Любит работать и дружить с мужчинами, но пришла к выводу, что на большее они не тянут. Мэрибел уже оправилась после неожиданной смерти Имоджен. А Леонидас… С чего она вообще взяла, что он может подумать о ней? Возможно, он даже никогда и не вспоминал ее…
В таком настроении девушка поднялась по ступеням церкви и заняла первое попавшееся свободное место. Она сосредоточилась на церемонии, не глядя ни направо, ни налево, но шестое чувство подсказывало ей что-то. По спине побежали мурашки, щеки зарделись. Леонидас здесь. Мэрибел знала о его присутствии, но не могла объяснить почему.
Не в силах противостоять искушению, девушка огляделась, заметив его впереди по другую сторону от алтаря. Статную фигуру Паллиса невозможно было спутать ни с кем другим, к тому же вокруг него сели, по меньшей мере, три очень привлекательные девушки.
Мэрибел стало весело. Если бы Леонидас был редким животным, его бы давно пристрелили для исследования. Как и всегда, он был чертовски красив. Казанова, что и говорить! Он обладал столь привлекательной внешностью, что рядом с ним особы противоположного пола буквально сгорали от страсти. Без сомнения, женщины, которым сегодня удалось заполучить место возле этого красавца, будут из кожи вон лезть, чтобы обаять его еще до конца церемонии.
Неожиданно Леонидас повернулся и посмотрел на Мэрибел. Его взгляд словно пуля пронзил ее, и она застыла на месте, почувствовав себя загнанной в ловушку. Вспомнив о манерах, Мэрибел коротко кивнула мужчине и отвернулась, делая вид, будто изучает программу церемонии. Буклет дрожал у нее в руках. Девушка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Шикарная блондинка уселась рядом с ней, мило улыбаясь. Ханна работала в том же модельном агентстве, что и Имоджен. Безразличная к словам викария, Ханна пожаловалась на ужасные пробки, из-за которых она опоздала в церковь, потом достала зеркальце и поправила прическу.
– Ты представишь меня Леонидасу Паллису? – обновив блеск на губах, поинтересовалась блондинка. – Ты же знаешь его целую вечность.
Мэрибел продолжала слушать викария. Ей был невыносим сам факт, что Ханна снова использует ее для того, чтобы подобраться к Леонидасу.
– Но не так, как ты думаешь.
– Да, ты же была вроде экономки – или как там это теперь называется? – при Имоджен, но он, наверное, еще помнит тебя. Ты хоть понимаешь, какая это редкость? Не многие люди могут похвастаться хотя бы поверхностным знакомством с Леонидасом Паллисом!
Мэрибел ничего не ответила. В горле как будто застрял комок. Она была на грани истерики, но не собиралась устраивать сцену в подобном месте. Какая ирония, что все ее мысли были заняты Имоджен, которая отдала свое сердце мужчине, так никогда и не подарившего ей стабильности, о которой та так мечтала. Иногда Мэрибел было очень сложно заниматься своими делами, наблюдая, как ее кузина совершает ошибку за ошибкой.
Ханна, видимо, рассудив, что молчание может означать согласие, добавила:
– Я просто подумала, что, если ты представишь меня, это будет выглядеть более непринужденно.
Непринужденно? На Ханне был такой обтягивающий розовый костюм, что она еле сидела в нем. Маленькая розовая шляпка в светлых волосах смотрелась убийственно и больше подходила для свадьбы.
– Пожалуйста, душка, познакомь меня с ним, ладно? – сладким голоском напевала Хана прямо в ухо Мэрибел. – Он такой классный.
И такой мерзавец, беспомощно отметила про себя девушка, удивленная, что подобное определение пришло ей в голову в церкви и в такой день. Зардевшись от стыда, Мэрибел выбросила эту мысль из головы.
Леонидаса позабавил короткий кивок от Мэрибел. Она была, пожалуй, единственной женщиной, которая не восхищалась им. Непреодолимое искушение. Он оглядел девушку оценивающим взглядом. Солнечные лучи придавали блеск ее волосам. Мэрибел не была красавицей, даже миленькой ее можно было назвать с трудом, и все же она всегда умела привлечь к себе его внимание. Только на этот раз Леонидас отлично понимал, чем вызван этот интерес. С годами Мэрибел изменилась, и теперь была похожа на персик. Сладкий персик. Мужчина размышлял, не он ли пробудил в ней эту женственность. Его либидо откликнулось на эту мысль и многократно обострило его интерес.
Как только церемония подошла к концу, Мэрибел приготовилась раствориться среди гостей и тихо улизнуть. Это желание лишь усилилось, когда девушка заметила, как тетя и кузины окружили Леонидаса с намерением подольше оттянуть его отъезд. К несчастью, Ханна преградила Мэрибел путь к отступлению.
– Куда ты так торопишься? – прошипела она сквозь зубы. – Леонидас смотрит в нашу сторону. Он уже заметил меня. Я же попросила о совсем маленькой услуге.
– Такой красавице, как ты, не нужно, чтобы ее представляли, – в отчаянии отозвалась Мэрибел.
Ханна рассмеялась и, покачивая бедрами, целенаправленно устремилась к алтарю, как охотница за своей жертвой. Воспользовавшись блондинкой как прикрытием, Мэрибел выскользнула из церкви. Необязательно так отчаянно избегать встречи с Леонидасом, ну и что? Девушка знала, что тетя больше не желает, чтобы она являлась частью семьи Стреттон, и поэтому привыкла незаметно исчезать.
На выходе Мэрибел столкнулась с фотографом, едва не выбив у него из рук камеру. Мужчина обругал ее, но ей было все равно. Она пробормотала извинения, потерла ушибленное плечо и побежала к стоянке.
Леонидас, которому надоело назойливое внимание, вышел из церкви, удивляясь поспешному уходу Мэрибел. Он ожидал, что обычно тактичная и консервативная девушка поговорит с ним хотя бы из вежливости. Но она даже не перекинулась парой слов со Стреттонами. Пока телохранители блокировали папарацци, Леонидас заметил, как Мэрибел торопливо села в небольшую красную машину. Наблюдая за ее стремительными движениями, он ленив
