Посвящается ленинградскому школьнику Алеше и Комлану Аджидо - студенту из Дагомеи

День воскресный

День хоть был и воскресный, но совсем нерадостный и какой-то бестолковый. Вчера у родителей были гости, засиделись они за полночь, и Петя даже слышал, как вызывали такси. По этой причине вся семья встала довольно поздно.

Нет, не то чтобы совсем поздно, а ровно настолько, что уже бесполезно было готовить завтрак в дорогу или спорить о номере лыжной мази, потому что все поезда с лыжниками уже ушли.

Петя перетаскивал стулья из комнаты в комнату и бормотал стишок, который только что сочинил:

День воскресный,

А какой- то пресный…

Мама в халате ходила возле груды немытой посуды и время от времени восклицала:

- Граждане, какая позднота!…

И вдобавок ко всему Петю завалили какими-то бессмысленными поручениями: пойти узнать работает ли прачечная (это, конечно, мама), принести из почтового ящика газеты (это, конечно, папа), вытереть всю посуду (вместе, вместе, мучители!).

И наконец, в середине дня, когда все было перемыто и вычищено, расстелено и расставлено по местам, маме вдруг понадобился лимон. Срочно! Как же это она забыла! Ведь у нее задуман такой сюрприз к обеду! Петруша!…

«День воскресный, а какой-то пресный», - снова подумал Петя.

- Родители, - сказал он. - Вы меня уважаете? Когда ребенку отдых-то будет? Ведь у вас два выходных, а у меня один.

- Слыхали?… - всплеснула руками мама. - Это одноклеточное существо требует отдыха! Оно требует уважения!… Петя-старший, кто из нас больше нуждается в отдыхе, он или я?

Папа, не отводя глаз от газеты, сказал:

- Я.

- О боже!… - воскликнула мама. - Изверги!… Эксплуататоры!…

Мама бросилась на папу, Петя на маму, все втроем они быстренько смяли газету и с криком и визгом свалились с дивана на пол.

Петя решил воспользоваться положением.

- Граждане, - сказал он, пока они еще сидели на полу, - не будем ссориться, давайте во что-нибудь поиграем!

- Давайте, - сказал папа, серьезно посмотрев на Петю. - Стакан, лимон - выйди вон.

Петя вздохнул и пошел в магазин за лимоном.

По теории вероятности

Трех часов еще не пробило, а день уже, вроде, кончился, и не было утренней яркости от снежных сугробов, и фасады домов уже затягивало едва уловимым сумраком.

Зачем он вышел? Ах да, за лимоном!…

И вот он уже в очереди, какая-то суета у прилавка, вон оно что - бананы продают! Бананы, лимоны… Но вовсе не до них было Пете, он внимательно вглядывался в вереницу проходящих по магазину людей.

«Может быть, - думал Петя, - может быть. Возможно, что по теории вероятности…» Он, пожалуй, ничего не знал об этой теории, да и надо ли было знать саму теорию, чтобы допустить вероятность появления нужного человека? А. человек мог появиться, мог, потому что вот уже два дня, как жил в этом доме. Это был новый дом с окнами на Неву.

«Ведь столкнулись же вчера в булочной, - размышлял Петя. - «Хлеб свежий?» - «Кому как». - «Вилку-то куда понесла?» - «Не твое дело». - «Задрыга!» - «Головастик!» Да, все было именно так. Нелепость какая-то… Уши горят, как вспомнишь. Детский сад».

И не замечал он, как двигалась очередь, как отходил кто-то и просил запомнить, как кого-то не запомнили и отгоняли теперь от очереди. Люди сновали на фоне высоких* стекол, трещали кассовые аппараты, в двери врывался морозный воздух, пахло сладковатым, чуть душным запахом давно сорванных фруктов. Но ничего Петя не замечал, не испытывал и не чувствовал, кроме напряженного ожидания.

Пятый врач республики

Петя так бы и простоял до самых бананов, предаваясь воспоминаниям, если бы не произошел один инцидент. Он-то и вывел Петю из почти потустороннего состояния.

Какая- то женщина в пуховом платке чуть не силой подвела к прилавку молодого застенчивого негра.

- Граждане, - сказала она, - да неужто ему такой хвостище стоять! Ведь бананы!…

Негр белозубо улыбался и все помышлял отойти назад.

- Ведь бананы! - повторила женщина, и Петя, да и все, наверное, поняли, какой смысл она вкладывает в это восклицание.

- Бананы… - тихо сказал негр. - Не нада…

- Отпустить ему! - заговорили в очереди. - Хочется человеку бананов!

Женщина вдруг отобрала у негра чек и подала Пете.

- Вот на-ко! Выручи человека.

Окончательно смутившийся негр улыбнулся Пете и покорно отошел к окну.

И затем началось то, что Петя особенно не любил: когда уже все было ясно, некоторые люди стали громко обсуждать, почему негр хочет бананов и даже сколько штук он может за раз съесть.

Вышли они, разумеется, вместе, и, конечно, первым делом они познакомились. Негра звали Мишель, но в то же самое время Миша, а Петю - Петей, но в то же время Пьер.

И вот они шли - Петя и Миша, Мишель и Пьер - и ели холодные и очень душистые бананы.

Пете нравилось, что Мишель обращался к нему на «вы».

- Петя, - спрашивал, например, Мишель, улыбаясь, - в каком классе вы учитесь?

- Я учусь в пятом классе, - отвечал Петя. - А где учитесь вы, Мишель?

- Я учусь в медицинском институте, на третьем курсе. Петя, вы можете употреблять более сложные синтаксические конструкции. Я все понимаю. Так мне лучше изучать русский язык.

Петя стал придумывать конструкцию посложней, но, как всегда в таких случаях, в голову ничего подходящего не приходило.

«Несмотря на то… - думал Петя. - В то время как…»

- Несмотря на то, - сказал Петя, - что вы не привыкли к морозу, на голове у вас шляпа, в то время как я в шапке-ушанке, вот какое положение…

Петя произнес все это и покраснел.

- Несмотря на то?… - спросил Мишель.

- Я говорю, не холодно вам в шляпе?

- А-а, нет, не холодно, - засмеялся Мишель. - Немножко холодно, но я привык. У меня есть русская шапка, но еще можно терпеть. Петя, кушайте банан.

Когда было съедено по два банана, выяснилось, что Мишель приехал в Советский Союз из маленькой центральноафриканской страны, названия которой Петя, к стыду своему, раньше не слышал. Когда Петя ел третий банан, Мишель рассказал ему кратко о природных условиях и климате своей родины, когда четвертый - о богатстве полезных ископаемых, когда пятый - о колониальном иге, которое было свергнуто совсем недавно, и о гражданской войне с сепаратистами. И не потому Петя так подналег на бананы, что был голоден или жаден, а потому, что, слушая Мишеля, он как бы торопился вдыхать терпкий и душный запах далекой тропической республики.

Так они шли по улице и не заметили, как пришли в сад.

- Ну, а сейчас-то, - спросил Петя, - сейчас какой политический строй в вашей стране?

Выражение мягкости сошло с лица Мишеля, улыбка потухла. Он твердо и строго сказал:

- Победил народ. Моя страна - народная республика. Петя, когда я окончу институт и приеду на родину, я буду лишь только пятый черный врач.

- Вы хотите сказать, что у вас в республике всего четыре врача, - удивился Петя.

- Ни одного. Просто четверо закончат учебу раньше меня. Но у нас будет народное здравоохранение, поверьте, Петя, будет! И больницы, и клиники! - Мишель сверкнул белками глаз и облизнул губы.

- Я верю, - сказал Петя.

Он задумался.

Он представил вдруг, как в далекой знойной Африке, под пальмами, в тростниковых хижинах, лежат больные и ждут, когда выучится Мишель и другие врачи. И еще ему вспомнилось, как в далеком детсадовском детстве он плакал тихонько, слушая про доктора Айболита, про больных бегемотиков и страусят.

И он устыдился этого воспоминания.

«Годы идут, - подумал с облегчением Петя. - И вот уже со мною говорят о судьбах здравоохранения целой африканской республики».

В это время они подошли к высокому светлому дому. Петя знал, что это студенческое общежитие. Многие окна в доме были уже освещены электричеством. За одним окном широко и торжественно играл рояль.

Мишель сказал:

- Петя, если у вас есть время, вы можете зайти ко мне в гости. Я вас познакомлю со своим другом Андерсом.

Какое- то беспокойство шевельнулось в груди у Пети. Он нащупал в кармане два лимона и вспомнил о каком-то сюрпризе, задуманном мамой, но эти заботы показались ему такими ничтожными по сравнению с государственной важности разговором, что он не стал раздумывать и вошел.

Бабамука

Андерс был на две головы выше Мишеля, а уж выше Пети, пожалуй, на пять голов. Андерс был просто великан, громадина и вообще в своем оранжевом свитере скорее походил на боксера, чем на доктора. Увидев вошедших, он заулыбался так радостно, как только могут улыбаться люди. Петина рука прямо-таки потерялась в его огромной ручище.

В комнате играла пластинка, еще много пластинок лежало веером прямо на полу. На стене висел яркий плакат с берегом моря, с пальмами и белым самолетом. И еще здесь было что-то такое, сразу неуловимое, отчего у Пети стало легко и празднично на душе.

Мишель вытащил из кармана пальто три уцелевших банана.

- Вот, - сказал он Андерсу, - это тебе.

Андерс схватил бананы обеими ручищами и стал их нюхать и целовать.

- Ах! - воскликнул он. - Бон! Хорошо!… Ах!

И вдруг он положил эти бананы посреди комнаты и стал возле них прищелкивать пальцами и раскачиваться всем туловищем в такт музыке, и выделывать что-то ногами, и вздрагивать!…

Тут и Мишель задергался рядом с ним; они замахали вдвоем Пете, приглашая и его, а Петя ничуть не смутился, он сразу понял, как это делается. Бедрами, бедрами! И плечами - вперед и назад. И только на минутку он подбежал к своему пальто и выложил посреди комнаты два золотистых лимона. И вот у них уже маленький круг!