Воскресенская Марина

Последний из эльфов

И не убий, не укради-

Гласит веленье века,

И все осталось позади

И нет такого человека,

Чтоб не грешил:

Не покусился на добро другого

И не сказал бы злого слова

Живущим рядом с ним.

Но все это для нас не ново,

И хочется надеяться,

Что выйдем мы из бренных сетей,

Не уничтожит человека

Река бурлящая столетий.

Когда-то давным-давно из льда и огня и щепотки земли, скрепленных человеческой фантазией, образовался странный мир, где поселились все известные сверхъестественные существа, но также обычные люди и маги.

Понемногу все существа стали расходиться по различным частям света и образовывать кланы и племена. У них сформировалась своя культура, взятая понемногу из мифов и легенд англосаксов, германцев и других народов. Вскоре культуры перемешались, но какая-то отличительная черта всё же осталась у каждого из племен.

Затем племена стали трансформироваться в государства. Тогда ещё у их мира не было названия, но жители, исследовав многие уголки его, пришли к выводу, что напоминает он два перекрещенных меча, и нарекли его Перекрестьем.

Однажды с Севера пришел озлобленный дракон Нидхёгг, решивший уничтожить мир и заморозить его своим холодным дыханием. Он пришел к Южной части и стал замораживать пески и пустыни, но солнце было сильнее смертного льда и растопило его, превратив в воду. Средняя, Южная, Северная, Западная и Восточная части разъединились и распределились по разным измерениям так, что добраться до них не было никакой возможности, ведь с каждого острова не было видно ничего, кроме океана, и даже по нему добраться до другой части света было нельзя.

Тогда маги Центральной части устроили Великий совет и создали порталы, способные переносить людей с одной части света на другую. Но в Перекрестье не так давно появился незнакомец, который, по-видимому, был злым колдуном, быстро нашедшим себе приспешников. Он долгое время тиранил Перекрестье и тиранит до сих пор, поселившись в Северной его части…

Что же будет? Смогут ли маги Перекрестья преодолеть эту проблему? Ответ на это мы найдем в Обычной реальности.

Глава 1. Том Уотсон

Зеленая трава была покрыта переливающейся и искрящейся на солнце росой. Голубое, без единой тучки небо, пронзали острые вершины какого-то старинного каменного замка с арками и окнами с причудливым, витиеватым узором. Вдруг черная, уродливая тень заслонила собой солнце, небо. Тишина обступила все вокруг

Том вздрогнул и проснулся. "Так это всего лишь сон?" — подумалось ему. Мальчик припомнил, что вчера ночью ему очень плохо спалось, а к утру, как только рассвело, он забылся коротеньким сном. Стало быть, что-то будет: всякий раз, когда Том не мог уснуть, с ним происходило что-нибудь, каждый раз по-разному. Это было что-то вроде предчувствия. Он медленно встал и, еле разлепив веки, огляделся. Все как надо, все на своих местах. Значит, просто сон. Том зевнул, прикрывая рот ладонью. Взгляд его упал на циферблат будильника, и глаза его округлились: было восемь часов утра, а ведь еще вчера он договорился с бабушкой, что придет в ее магазинчик пораньше и поможет разложить продукты. Том опрометью рванулся в ванную комнату, затем оделся и наскоро приготовил себе завтрак.

Том жил со своими бабушкой и дедушкой в их доме в Лондоне. Дом был старым и находился на Бонд-Стрит и назывался Каладрий Менор. Том всегда удивлялся названию и все гадал: что же это значит? Он принадлежал им, но часть его приходилось сдавать. Кроме них троих в доме жили еще люди, снимающие себе комнаты. Дед работал где-то, но Том до сих пор не знал, где именно.

На улице было тепло и солнечно — даром, что лето. Больше всего он опасался встретить кого-нибудь из одноклассников: те дразнили его за довольно длинные светлые волосы "как у девчонки" и "зубрежку уроков". Том жил с бабушкой и дедом в центре по единственной причине: мать отдала сына им на воспитание, а сама завела новую семью и уехала в Америку. Отца Том не знал. По словам деда, отец пропал без вести, когда Тому и года не было, но мальчик никогда особо не интересовался этим. Фамилия Тома была Уотсон, но то была фамилия матери, а отцовской он не знал, а бабушка и дедушка даже ему своей фамилии не говорили. Сколько Том себя помнил, их соседи "бездельники", как их часто называл дед, тоже всегда звали их по имени, а кроме них спросить было не у кого.

— Уотсон! Эй, Уотсон! Я с тобой разговариваю! — раздался голос сзади.

— По голосу как будто Питер, — сердито пробурчал себе под нос Том, а вслух сказал:

— Это ты, Питер? (противный смех окликнувшего его человека, прямо как у Питера) — Кроме того, что-то ты не очень вежлив.

— Прошу вас, сэр, повернитесь, пожалуйста. Будьте любезны, мистер Уотсон, пожалуйста! — издевательски пропел голос.

Том резко обернулся.

— Что угодно? — осведомился он.

Чутье его не обмануло: перед ним стоял никто иной, как его заклятый враг Питер Лонгтонг. У него были хитрые маленькие карие глазки, волосы темно- каштановые и весь лоб в прыщах. Этот малый выступал в школьном театре и пользовался некоторой популярностью среди ровесников и мог иногда состроить невинную рожу, когда учителя или директор Фрэнк Пигги его за что-то ругали. Директор Пигги был толстеньким, неповоротливым, низеньким, лысеньким человечком лет около пятидесяти. Говоря по правде, он ненавидел Тома и даже не пытался это скрывать. На уроках Том не получал ни одного замечания, не то что некоторые его одноклассники, учился хорошо, но все же был "невыносимым ребенком". А дело-то в том, что однажды Том Уотсон поспорил с друзьями (ему было тогда около восьми лет, и друзья у него тогда водились), что попадет яблоком (единственное из подручных средств) точно в намеченную точку школьной двери с шестнадцати шагов. Том бросил (он еще с детства отличался исключительной меткостью), но в это время дверь распахнулась, и на свет показался мистер Пигги с газетой в руках (Френк похоже решил подышать свежим воздухом или купить что-нибудь пожевать) и яблоко сильно ударило его в нос. Пигги долго удивленно хлопал бесцветными глазками, а потом довольно грозно спросил:

— Ну? И кто же подстроил мне эту каверзу?

Билл Бетрей и Сэм Абсэнс сразу же указали на Тома. Так Том лишился друзей и хорошего расположения мистера Пигги, если не считать долгого, мучительного разговора об "уставе" и "плохом поведении некоторых учеников". Конечно, Том смог определить характеры своих "друзей", но плохо то, что больше ему подружиться ни с кем не удалось. Все же Том побаивался директора и, что уж там говорить, заводила Лонгтонг — тоже. Но сейчас не было ни Френка Пигги, ни их классной руководительницы. Словом, присутствовала благодатная почва для очередной ссоры.

— Так зачем ты меня позвал, Питер? — сурово спросил Том, стараясь быть начеку и не очень сердиться.

— Ну, мы же так долго не виделись, так ведь? И мне просто захотелось пообщаться со своим старым лучшим другом, — нагловато промолвил Лонгтонг.

— С каких это пор я стал твоим другом, тем более "лучшим"?

Подозрительно это как-то…,-немного смягчился Том.

— Да с недавних. Слушай, Уотсон, а может, ты снова идешь в этот магазин твоей бабки? Мог бы сейчас пойти в парк, погулять, пойти в кино, в конце концов. А-а, ну ты же не можешь, милый бабушкин внучек. Знаешь, ведь не могу же я сказать "милый мамочкин сыночек". Догадываешься, почему?

Том сжал кулаки.

— Охота рыться в вонючих коробках и разгружать их? — продолжал беспощадно Питер. — Я бы не согласился, меня хоть убей.

— Ты никогда ничего не делаешь и не на что не идешь, тебя хоть убей. Ты неисправим, Питер, — спокойно ответил Том.

— Ну, как знаешь. Скоро ты весь провоняешь картоном, и в тебе заведется целое семейство молей. Пока, неудачник! — хохотнул Питер и рванул по тротуару в противоположную от магазинчика сторону.

— От такого же слышу! — крикнул ему в след Том.

Том вздохнул и покачал головой. На самом деле, спорить с Лонгтонгом было то же самое, если бы Том пытался носить воду или песок в решете, все равно, что говорить неживой стене. Том вздохнул еще раз и пошел вдоль улицы. Друзей и доверие к себе он потерял глупым образом, врагов — хоть отбавляй, даже поддержать некому. Вскоре Том остановился около небольшого магазинчика под названием "Дом Виолеты" и вошел в него, аккуратно закрыв за собой дверь. На полу кругом были расставлены коробки с баночками молотого и зернового кофе, фруктами, собачьим и кошачьим кормом, консервированными бобами, горохом, фасолью, шпинатом, кукурузой, разной другой едой. Все это было расстав- лено в исключительном порядке (в духе бабушки). Том заметил, что большинство коробок были уже пустые. Похоже, бабушка и без него постаралась на славу, но он был все же твердо уверен в том, что без его помощи не обойтись. Из-за двери подсобки появилась бабушка с огромной коробкой в руках в которой лежало что-то черное. Бабушку Тома, естественно, звали Виолета; она была энергичной, жизнерадостной особой с седыми короткими волосами. Кроме того, она носила большие квадратные очки в роговой оправе.

— Ну наконец-то, Том! А я уже боялась, что ты не придешь до вечера! — радостно воскликнула бабушка Виолета, завидев внука.

Вдруг она остановилась и поставила огромную коробку на пол. В ней оказались баклажаны.

— Ты чем-то обеспокоен, Том? — бабушка вопросительно посмотрела на внука.

— Э-э-э… Да ничем, ба. Я просто встретил по дороге Питера и мы говорили…Извини, что опоздал.

— Да что уж там. Это, конечно, нехорошо, но я же знаю, какой этот Лонгтонг скверный мальчишка, — бабушка посмотрела на него поверх очков.