Александр Громов

Год лемминга

ГЛАВА 1

Ненормальный

…Фундаментальное условие жизни – насиловать собственную сущность.

Все-таки интересно: что чувствует охотник, видя, как волк – и совсем не матерый – перепрыгивает через флажки?

…Кувырок. Ногой успеваю толкнуть дверь. Плотнее закрыть глаза веками и руками, заткнуть уши, а рот, напротив, раззявить до боли, до хруста связок…

Вспышка! Фиолетовый кинжал бьет из щели под дверью – сквозь ладони, сквозь веки. Ошеломляющий удар пробует на разрыв мои барабанные перепонки. Чудовищно. Гул в голове, цветные медузы в глазах… Не слышу, но чувствую, как на этаже осыпаются чудом уцелевшие оконные стекла. Полсекунды – прийти в себя. Интересно, водились ли тараканы в этом доме? Мир их праху.

Еще минута – самое большее – такой обработки, и до меня доберутся, в какой бы отменной форме я ни находился. Должны добраться. Люди делают свою работу как положено – упорно и размеренно. Спешить им в общем-то некуда. Если меня не возьмут здесь, то, на крайний случай, выдавят с четвертого этажа на пятый, далее на шестой, а над седьмым только чердак и плоская крыша – сохранилось же близ центра Москвы этакое маломерное панельное чудо! Похоже, меня специально загнали сюда: здание и прежде не было жилым, а теперь и вовсе назначено к сносу; в выстуженных объемах не соблазнится заночевать самый неприхотливый бомж. Удобно!

А любопытно: как долго меня пасли, прежде чем попытаться взять?

Наверно, не больше нескольких часов – с той самой минуты, когда я почуял неладное.

Они твердо знают, что выхода у меня нет, и вряд ли догадываются о том, что я-то этого не знаю, да и знать не хочу. Но осторожничают: до группы захвата никак не может дойти, как это непрофессионал, не имеющий спецподготовки, уже ушел от них один раз и намеревается уйти вторично…

Так и вижу, как из-за угла длинного коридора на мгновение показывается голова в шлеме. Второй шоковой гранаты не будет, и у меня есть несколько секунд. Торопясь, ревизую свое имущество и обматываю руку до плеча перистальтической обоймой на липучке. Триста патронов, пали – не хочу. Длинноствольный «шквал» с глушителем удобно ложится в руку, фиксаторы хватают запястье, обеспечивая точность боя. Типично бандитское оружие, заряженное до упора. В прошлый раз мне удалось оторваться без стрельбы…

Немного прошляпил, ничего не поделаешь. Если бы они не осторожничали, а сразу навалились дурным нахрапом, удача могла бы повернуться к ним лицом.

Мягкие кошачьи прыжки… Бросок!

Их двое. Вывалившись в коридор, бью длинной очередью по ногам, перекатываюсь к противоположной стене. Пуля щербит плитчатый пол там, где я только что был: у одного командос сдали-таки нервы. Второй лежит недвижно – видно, в болевом шоке, а этот, задетый в мякоть, вопит на все здание. На четвертом этаже становится неуютно, пора уходить выше.

Легкая слабость – на мгновение меня цепляет скользящий наугад растр мозгокрута в режиме подавления, – но моя защита в порядке, и теперь я точно знаю расстановку сил. Пробиться вниз все еще нереально, и на лестничный пролет тоже не сунусь, напрасно там ждут меня с нетерпением. Э нет, свой мозгокрут как оружие я не применю, и не надейтесь: без наглядных уроков знаю, что нацбез не наступает дважды на одни и те же грабли. Пусть плоская коробочка в нагрудном кармане поработает в скромном режиме защиты, никаких специальных чудес мне от нее не надо.

Этим парням-скорохватам можно даже посочувствовать. Как только им удастся загнать меня в безвыходную ситуацию, я перестану стрелять только по ногам, и они об этом догадываются. На десяти шагах игольчатые пули «шквала» издырявят штатный кевларовый жилет, как кисейную тряпку.

Рывок по коридору и налево. Выбита дверь – и я, не удержав равновесия, кубарем лечу на пол. Комната без окон, проходная, следующая дверь не заперта. Впереди явственно ощущается опасность, но иного пути нет. Хлесткий одиночный выстрел точно совпадает с моим броском – однако и реакция у этих ребят, мне бы такую! Мимо… Бьют по ногам, только по ногам, и правильно делают: не позавидую я тому, кто меня укокошит. Я им нужен живым и по возможности разговорчивым…

Куда это я попал? Похоже на бывший кабинет какого-то начальника средней руки: паркет со следами ковра, ореховые стены. Пускаю короткую очередь в знак того, что не задет и готов огрызаться. Наружная пожарная лестница тут как тут, за окном, я не мог ошибиться комнатой… Гнилая, еле держится… Сыплется ржавая труха. В торчащих из рамы осколках стекла отражается ясное весеннее солнышко. Не смотрю ни вниз, ни по сторонам: зеваки, если таковые уже собрались, меня не интересуют, а наружный снайпер, если таковой имеется, не рискнет выстрелить из опасения, что я сорвусь. Пока что наши интересы совпадают, а вот в оконный пролет на пятом этаже мне придется проскользнуть молниеносно…

Остается только гадать, как меня засекли в первый раз и почему они не поверили, что я мертв. Должны были поверить. Хотя что я могу доподлинно знать о способностях нацбеза по части сыска? Кое-что знаю, но не все же… Где прокололся – неведомо. Сейчас виноват сам: повел себя как типичный преступник-дилетант, коего всенепременно тянет вернуться на место преступления, где его зачастую и берут тепленьким. А я даже до столицы не успел доехать, хотя, сказать честно, собирался взглянуть на Контору. Что за ностальгия дурацкая хватает нас по-бульдожьи в самый неподходящий момент, и поди ее стряхни с себя, ни в какую не желает она отпускать человека… Говорят, один больной костной саркомой, переживший операцию полной замены скелета, пытался потом выкупить свой подлинный костяк за безумные деньги, дабы с шиком поставить его в гостиной. («Здравствуйте, меня зовут Вова. А это мой скелет».) Увы, хирургам было недосуг возиться с ненужными костями – из гистологии их отправили прямиком на помойку, а несчастный, узнав об этом, от горя повредился в уме…

Наверняка это анекдот. Если мне не изменяет память, подобных операций, окончившихся успешно, было проведено всего три, и психика пациентов в порядке.

Бегом к лестничным маршам – и вверх, вверх!.. Успел. Теперь они меня потеряли и будут действовать по проверенной схеме: сначала плотно обложат и прочешут пятый этаж (три минуты), затем шестой (столько же), а у меня, простите, дела на седьмом и выше. Если я правильно понял, скорохватов в здании не больше десятка, исключая тех двоих, которых я ранил. Чтобы отжимать меня наверх, хватит с запасом и пяти-шести, а остальные, видимо, блокируют выходы и лифтовые шахты на цокольном этаже. Если я и теперь уйду от них, они, пожалуй, поверят в особо ко мне расположенного дьявола с рогами и хвостом.

Чердак. Нет, не левая шахта – правая… С левой что-то неладное: то ли заперт люк, то ли кабина торчит пробкой выше третьего этажа. Некогда проверять. Две минуты на борьбу с крышкой люка – ох, много… Кабина лифта на первом этаже! Ну то-то! Нет времени обматывать ладони, да и нечем. Спускаться по тросу страшно, и надо довериться тому непостижимому во мне, что убеждает: не сорвусь. Полторы минуты на спуск. Трос скользкий от смазки и весь в занозах… Не шуметь, не сопеть! Дышать через раз. Минута на то, чтобы закрепиться и отжать створки. Если кабина сейчас тронется вверх, я рискую оказаться размазанным о стену шахты.

Фф-фу! Наверху тишина – ЭТИ умеют быть неслышными. Они не знают, где я, зато я знаю, где они. Продолжают обшаривать верхние этажи, как будто теперь в этом есть какой-то смысл.

Не разобрал, что помещалось выше, а здесь, на третьем, точно была типография. Бумажная пыль въелась на века, стены ею дышат, хотя никакой бумаги давно нет. Полуразвалившийся, образца прошлого века пресс для обрезков бросили здесь же за физическим и моральным износом. Вот и прорезанный в стене квадратный зев той коробчатой кишки, что я заметил еще снаружи. Ох, грому будет… Когда-то отсюда вниз, в подставленные кузова, сыпались прессованные бумажные брикеты, гулко кувыркались пачки неходовых книг – наверно, впервые жестяная кишка будет облагорожена человеческим присутствием.

Или осквернена?..

Как ни странно, внизу с этой стороны никого. Как это они умудрились опростоволоситься – неясно. И некогда думать. Хотя микрорайон, без сомнения, оцеплен… Спасение не в том, чтобы шевелить мозгами, а в том, чтобы, точно следуя подсказке, не делать того, чего делать не надо. Мое соприкосновение с асфальтом будет ненамного более мягким, чем если бы я попросту сиганул из окна, надо попытаться притормозить… Пора! Вконец кровавя пальцы, отдираю приржавевшую крышку – гул на все здание! – ногами вперед протискиваюсь в короб и с ужасающим грохотом начинаю скользить…

РЕГИОНАЛЬНЫЙ ИНСПЕКТОР —

НАБЛЮДАТЕЛЬНОМУ СОВЕТУ

(выдержка)

За отчетный период в рамках разработки «Штрек» мною и моими сотрудниками обнаружено более 500 объектов возрастом от 4 до 8 лет, могущих представлять интерес для Школы. Краткое описание материала направлено в Базу Данных «СЫРЬЕ». Подробные характеристики каждого объекта будут направлены вам в ближайшее время. Первичная отбраковка закончена. Часть материала, подходящая по возрасту, помещена в подготовительный интернат…

19.06.2007 г.

1

Сшшш… тц!.. шшшу…

Послушайте. Нет, я не настаиваю, не хотите – не надо, дело ваше, но тогда мне вас попросту жаль, ибо нет в мире ничего прекраснее этого звука. Вы не согласны? И опять нет, я вовсе не собираюсь вас уговаривать, только этого мне не хватало для полноты счастья, я никогда никого не уговариваю, это вообще вредная привычка. Не нравится – сидите дома и будьте здоровы, вот и весь разговор.

Тц!.. сшшшу…

Будто длинный нож точат или, еще лучше, шашку. Вдумчиво точат, старательно, без суеты. Гурда ведь, а не селедка, – голубая, в мелком рисунке, упругая полоса стали. Будто бы не ледяные кристаллы царапают сейчас мои лыжи, а скользит и скользит в кашице отработанного наждака хищное узкое лезвие: сшшшу… сшшшу…