Кен Вебер

5-минутные детективы

Прибрать за собой и умереть?

Боба Гибсона крайне заинтриговала и, более того, насторожила одна деталь — редкостная чистота в салоне автомобиля. Коврики тщательно пропылесосили. На приборной доске — ни пылинки. На рулевой колонке — тоже. Человек, наводивший порядок, — должно быть, сама погибшая — не забыл удалить грязь даже из незаметных мест: например, с коротких «ножек» переключателей радио. Кожаный чехол коробки передач чуть ли не сверкал, хотя в его складках всегда скапливаются пыль и грязь. Тут непременно понадобилась влажная тряпка или кусок замши, осознал Боб. Значит, за уборку взялись не внезапно, не по минутному капризу.

А машина-то не новенькая. Опираясь обеими руками о водительское сиденье, Боб поближе наклонился к одометру. Освещение в этом небольшом гараже оставляло желать лучшего. Правда, дверь была открыта, но, поскольку машина заехала в гараж задним ходом, через ветровое стекло прямо в лицо Бобу били лучи зимнего солнца. И все же он разглядел показатели: 47583. Да, машина поездила немало. Но состояние отличное.

Боб перегнулся через сиденье и слегка нажал указательным пальцем кнопку на подлокотнике, чтобы на самую чуточку опустить стекло со стороны пассажира. Покосился на серьезного молодого полицейского у двери. Нет, тот ничего не заметил. Впрочем, если бы даже полицейский заметил и вмешался, Боб постарался бы настоять на своем. Пахло в машине тошнотворно. Без проветривания никак не обойдешься.

С этим запахом Боб уже сталкивался в своей практике. Не столь часто, чтобы с ним свыкнуться: раз шесть за последние тридцать лет жизни. Но такой аромат, раз почуяв, не забудешь. Запах трупа в начальной стадии разложения: сладковато-гниловатая вонь. Как вдохнешь, сразу нехорошо становится.

Неприятный запах, да еще и стойкий. Дверь гаража стояла открытой уже несколько часов, с полудня. Ее не закрывали с тех самых пор, как обнаружили тело. Но воздух в помещении оставался все таким же вонючим. Боб знал, что из ковриков и сидений внутри машины запах не выветрится еще долго.

Конечно, в автомобиле пахло вообще невыносимо. Дверцы открывали совсем ненадолго — чтобы фотограф сделал свою невеселую работу, а затем для того, чтобы полицейский врач извлек тело. Задача Боба состояла в том, чтобы отбуксировать машину на специальную стоянку при участке.

Боб, многолетний владелец автосервиса «Пэлгрэйв моторс», давно уже свел знакомство с полицейскими. В таких ситуациях они обращались именно к нему. «На месте самоубийства я не впервые», — напомнил он себе. Однако, хотя Бобу предстояло всего лишь вывести машину из гаража, нервы у него расшалились.

Как установил врач, женщина — ее имени Боб не знал — въехала задним ходом в гараж около сорока или пятидесяти часов тому назад, закрыла за собой дверь и просто сидела в машине, не заглушая мотор, пока не произошло неизбежное. По расчетам врача, труп пролежал необнаруженным почти двое суток.

— Вы случайно ни к чему не прикасались?

Офицер Шоу. Боб и не заметил, как тот зашел внутрь. Следователь оставил молодого полицейского на посту со строгим и лаконичным наказом: обеспечить, чтобы никто ничего не трогал. Шоу относился к своим обязанностям добросовестно.

Боб поднял глаза на полицейского, гадая, как лучше изложить свои подозрения. Указал на рацию, висящую на поясе Шоу:

— Вы могли бы вызвать вашего сержанта?

Шоу, не ответив, лишь с любопытством уставился на Боба.

— Думаю, он захочет взглянуть на все это еще разок, — пояснил Боб. — Мне кажется, он кое на что не обратил внимания.

Что натолкнуло Боба Гибсона на этот вывод?

Бесспорно, женщина мертва уже некоторое время. Тому порукой — запах. Вероятно, полицейский врач прав, и смерть последовала 40–50 часов тому назад.

Следовательно, если почти двое суток тому назад женщина сама въехала в гараж и сидела в машине с работающим мотором, пока не задохнулась, в баке иссякло бы горючее, а аккумулятор разрядился бы полностью, поскольку зажигание оставалось включенным. Однако Боб опустил стекло одним легким нажатием на кнопку. Поэтому Боб заподозрил, что женщина умерла не в машине — во всяком случае, не в этой.

— Что-то мне сдается, во всей стране — не говоря уже об Уитеншоуи — нет ни одного синего… гм… то есть сапфирового «эскорта». Это что же получается! Сидим тут почти два часа, а с этой самой улицы — как ее, Браунли — ни один не выехал! Ну прямо мистика, а? Вроде как самая ходовая в мире модель, а… о-о-ой! Блин! Третий раз!!!

Харви Боттрелл медленно, но верно утрачивал свойственное ему чувство юмора. Бог с ними, с «форд-эскортами» и их количеством, но трижды удариться локтем о парковочный автомат[1] — это уже слишком. Уже два часа они с Вином Мюрреем, не покидая неприметного «Ровера», загорали в засаде. Смотрели в оба — и все без толку. Неудивительно, что Харви занервничал. Возникли предчувствия, что операция, как оно часто случалось, завершится ничем. Задумавшись, он уже трижды по рассеянности ушибал локоть об автомат, когда поворачивался на сиденье, чтобы глянуть в заднее стекло «ровера».

Вин Мюррей тем временем сосредоточенно пытался запалить потухший окурок. Начал он с того, что положил перед собой на руль спичечный коробок. Коробок свалился, и Вин принялся шарить по полу.

На жалобы Харви он отозвался односложно:

— Ну да.

Болтливостью Вин не отличался.

— Послушайте, мы можем хотя бы… — Харви уже начал злиться, — мы можем хотя бы чуть попятиться и припарковаться по-человечески? Теперь, когда рядом место освободилось, а? Чтобы мне не сидеть нос к носу с этим агрегатом, а? Надпись «МАНЧЕСТЕРСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПЛАТНЫХ СТОЯНОК» у меня уже в мозг врезана!

— Ну да, — Вин нашел спички и закурил свои «Плейерз плейн». Его лицо скрыла густая дымовая завеса. Облако держалось у головы Вина как приклеенное, даже когда он дал задний ход и «Ровер» чуть-чуть отполз от автомата.

— Может быть, вы все-таки стекло опустите? — выпалил, не сдержавшись, Харви.

Оба мало что знали друг о друге собственно, они и повстречались впервые только вчера. Вин, агент специального (иными словами, антитеррористического) подразделения Скотланд-Ярда, служил в Манчестере. Канадец Харви работал в нью-йоркском отделении Интерпола. В Уитеншоуи, восточный пригород Манчестера, обоих привели сведения, полученные от информатора, — дескать, сюда для встречи с подельниками уже приехал или приедет печально известный Ханс Кеффер, боевик «Красной бригады».

Полиция всей Европы знала Кеффера уже много лет как талантливого мастера перевоплощения. Кеффер всегда старался «раствориться в толпе», проскочить незамеченным. Ни Харви, ни Вин не удивлялись, что террорист отдал предпочтение «эскорту». Фирменный кефферовский трюк. Этот парень отлично знает Англию. Выбрал самую подходящую для своих целей модель автомобиля. Что удивило агентов — и несколько смутило, хотя они пока не поделились друг с другом своими подозрениями, — так это изобилие подробностей, сообщенных информатором. Он указал не только марку машины, но и место встречи — Уитеншоуи, Робб-роуд. Потому-то Вин с Харви и устроили засаду здесь.

На замечание по поводу стекла Вин среагировал спокойно. «Ну да», — произнес он, точно рассчитанным движением переложил окурок в другую руку и опустил стекло со своей стороны.

Когда облака дыма выплыли наружу, Харви разглядел на столбике перед собой знак «Стоянка запрещена». Через ветровое стекло он видел перечеркнутые красные круги, запрещающие парковаться, на каждом столбе вплоть до самого пересечения с Браунли-роуд. Высота столбов его слегка удивила.

— А знаете, — сказал он, — в Северной Америке ребятам бы не понравилось, что эти вот знаки висят так низко. У нас пацаны любят подпрыгивать у знаков, как баскетболисты. Кто достанет, тот молодец.

Вин уставился на знаки и глазел на них так долго, словно никогда прежде их не замечал. Потом в последний раз затянулся сигаретой и, зажав тлеющий окурок двумя пальцами, загасил о пепельницу. Харви ждал очередного «ну да».

Но Вин неожиданно разговорился:

— У нас играют в футбол.

А затем, бережно убрав окурок в пачку, добавил:

— Наши ближе к земле.

Харви хихикнул, заливисто захохотал… и вдруг осекся. Оба агента в одну и ту же секунду встрепенулись. Прямо на них по улице ехал «форд-эскорт» сапфирового цвета. Не очень новый: куплен два-три года тому назад. Не грязный, но и не только что с мойки. Во всяком случае, не надраен до блеска. Все в стиле Кеффера. Ни чем не примечательная машина.

За рулем — мужчина лет сорока пяти. Похоже, все сходится. Кроме одного немаловажного момента. Агенты переглянулись.

На этот раз первым заговорил Вин:

— Во нахал. Или он просто по неведению?

— Мне кажется, по неведению, — отозвался Харви. — Впрочем, он и нам оказал услугу. Хороши бы мы были, если бы схватили его за жабры.

Оба проводили взглядом «форд-эскорт», который, разминувшись с ними, поехал дальше и, поднявшись в гору, исчез из виду.

Харви мрачно уронил голову на грудь:

— Похоже, нам здесь еще сидеть да сидеть, — заметил он. Затем, подняв глаза на Вина, спросил:

— А то местечко, где дежурит вторая группа? Ну у аэропорта? Как называется?

— «Корабль и якорь», — пробурчал Вин, снова поглощенный поиском спичек.

— «Корабль и якорь», — повторил Харви. — Паб, что ли?

Вин встряхнул головой:

— Нормальный паб. Все как положено. Нормально кормят. И пиво нормальное.