Блоцкий Олег Михайлович
Прогулки по Грозному
Олег Блоцкий
Прогулки по Грозному
Даже во время войны ночной Грозный был более освещенным, чем сегодня. Нынче столица Чечни поражает темнотой, унылостью и запущенностью. Электричество подают с огромными перерывами, да и то напряжение слабое лампочки горят вполнакала. Многие жилые дома пусты. Их хозяева просто-напросто уехали из республики.
"В Россию едут, - говорит мой собеседник, пожилой чеченец. - А что делать? Работы нет, дети в школу не ходят, пенсии выдаются редко. В деревнях, особенно горных, люди порой голодают. Да еще эти бандиты, которых развелось невиданное количество, свои порядки устраивают!"
В столице практически все мужчины передвигаются с оружием. Подавляющее большинство машин без номеров, что означает одно - они угнаны за пределами Чечни. Причем не какое-либо старье, а достаточно респектабельные иномарки, на которых и по Москве нестыдно проехать.
Время от времени в Грозном слышится стрельба, а по ночам она, случается, переходит в канонаду. "Друг у друга караваны бензовозов отбивают", - прокомментировал одну такую перестрелку мой знакомый, прекрасно осведомленный о теневой жизни полевых командиров.
Хаос в управлении, а вернее, полное отсутствие такового усугубляется еще и экономической разрухой. В Чечне почти все привозное: сахар, мука, крупы, соль и т. д. и т. п. Цветы на рынке столь же кусачи, что и в Москве.
Зато производят здесь отвратительнейшего качества бензин, который продается всюду, в том числе за пределами республики, куда вывозится окольными тропами. Однако подобным бизнесом могут заниматься лишь избранные. Любая самодеятельность контролерами этого промысла, а точнее - все тем и же полевыми командирами, жестоко пресекается.
- Как же вы выживаете? - как-то спросил я у стоящей на рынке чеченки.
- Слава Аллаху, сын в России живет и оттуда деньги постоянно пересылает. У кого в России родственники, тем легче. Они всегда помогают. А если бы Россия перестала подавать газ и электроэнергию, то мы бы точно с холоду и голоду померли.
- А пенсия, пособия по инвалидности из Москвы получаете?
- Деньги, в том числе и пенсии, в первую очередь выделяются тем инвалидам-боевикам, которые пострадали во время боев с федералами. Я своих денег не видела больше года. Здесь прав тот, у кого больше силы. А к кому я пойду? Ведь власти все равно нет.
Именно это ставят в вину Масхадову оппозиционные полевые командиры, забывая о том, что как раз они и сделали все для того, чтобы реальной власти в республике президент не имел. Более того, как только Масхадов собирался принимать какое-либо решение, идущее вразрез с желаниями, скажем, Салмана Радуева или Шамиля Басаева, они немедленно стягивали своих вооруженных сторонников в Грозный, накаляя обстановку до предела. Справедливости ради надо заметить, что, будь на месте Масхадова любой другой человек, экономическая ситуация была бы такой же, если не хуже.
Однако все это не мешает оппонентам президента заявлять о никудышном руководстве и том, что нити управления республикой Масхадов давно потерял.
За нами - родня
Между тем в феврале 1997 года республика ликовала: война с Москвой закончилась победой и унизительными для Кремля договорами с сепаратистами, не за горами желанная независимость, которая, безусловно, должна принести процветание и стабильность. В единственно уцелевшем после войны месте массовых собраний - зале Дворца культуры химиков, где происходило приведение к присяге нового президента, среди других агиток гордо красовался лишь один лозунг на русском: "Ислам и свобода". Считалось, что здесь проживут и без России, и без ее языка.
Прошедшие два года камня на камне не оставили от иллюзий. И дело даже не в том, что Кремль упорно обходит молчанием все разговоры о чеченском суверенитете. Москве, по-моему, сейчас совершенно не до Ичкерии. Все силы российских политиков направлены исключительно на борьбу друг с другом. Выходит, безвластие и экономический упадок в Ичкерии во многом результат политики самих чеченцев?
Известно: в Чечне еще во время войны сложились устойчивые группировки, и лада у лидеров нет и, видимо, не будет. Разногласия между ними существовали даже во время войны. Но тогда все трения отступали на второй план перед лицом общей опасности. "Главное - вышвырнуть российскую армию и предателей - завгаевцев, - утверждали и полевые командиры, и рядовые боевики. - А между собой мы сами разберемся! Причем мирно и без всякой ругани!" Об этом говорили мне и Аслан Масхадов, и Шамиль Басаев, и Мовлади Удугов, и Зелимхан Яндарбиев, и Лечи Дудаев.
Однако противоречия и недовольство друг другом появились буквально сразу после ухода Российской армии. Каждый из боевых командиров не только по-своему видит путь Чечни, но и считает: что может претендовать на реальную власть. Подобные амбиции подкрепляются силой: за любым из командиров стоит не только тейп, но и "свой" район, где проживают представители родного клана (читай: вооруженные сторонники).
Практически все горные районы - вотчина Шамиля Басаева. Особенно селение Ведено и Ца-Ведено, в котором, собственно, и находится родовой дом семьи Басаевых. Во время войны брат Шамиля - Ширвани - был комендантом Веденского района.
Гудермес в восточные земли республики, примыкающие к Дагестану, в основном контролирует Салман Радуев.
Урус-Мартан, в частности, и практически весь район "держит" Хаттаб, к которому стекаются и стекаются братья-ваххабиты со всего СНГ. В первую очередь из Таджикистана. Хаттаб понимает, что такое сила, и потому постоянно ее наращивает.
А военная мощь командира позволяет все: он может не подчиняться законно избранной власти, в состоянии казнить и миловать, выступает в роли третейского судьи.
Как-то я спросил одного вооруженного до зубов боевика: "Вас же должны разоружать, автоматы отбирать?!"
Чеченец рассмеялся: "Отбирают у тех, за чьей спиной силы нет. Я принадлежу к бригаде Гелаева, и поэтому никто не посмеет меня тронуть".
Аслан Масхадов не раз заявлял, что не допустит развития ситуации по афганскому сценарию (в Кабуле после ухода советских войск лидеры оппозиции сцепились в беспощадной борьбе за власть). И в самом деле, Чечню от Афганистана отличает национальная и религиозная однородность общества, к тому же все понимают: чеченцев мало, и если разразится война друг с другом, это обернется добровольным самоуничтожением народа.
Подоплека противостояния
И все же разобщенность, а порой и нескрываемая ненависть полевых командиров друг к другу являются главнейшими причинами нестабильной ситуации. О какой стабильности может идти речь, когда республика поделена не только на "военные", но и на экономические зоны влияния? Все то, что может приносить деньги, давно "схвачено". В первую очередь нефтяные месторождения, а также заводы и заводики, перерабатывающие нефть.
Правда, противостояние группировок объясняется не только борьбой за "кусок хлеба", корни порой следует искать в далеком прошлом. Еще полторы сотни лет назад русское казачество, обосновавшееся на Тереке, делило чеченцев на две категории - "мирных" и "горских".
Первые проживали на равнине, примыкающей к горам, занимались земледелием, скотоводством и, в общем-то, были достаточно лояльны к пришельцам. Вторые же предпочитали грабежи русских военных обозов, похищение людей и скота, нападения на русские заставы и казачьи поселения.
Короче говоря, первых кормила земля, а вторых - война. И закончилась эта история лишь после того, как царские войска, одержав победу над имамом Шамилем, стали целенаправленно уничтожать непокорные горные аулы, а самих жителей переселять или на равнину, или поближе к ней, в места не столь высокогорные.
В двадцатых-тридцатых годах нашего века уже большевики, устанавливая советскую власть, изгоняли непокорных горцев в долины.
И объяснялось это не какой-то патологической ненавистью коммунистов к образу жизни в горах, а целями исключительно практическими (которые преследовал и генералы Ермолов с Барятинским) - все должны находиться на виду, а если и начнут бунтовать, то пусть делают это в таких районах, которые не смогут превратиться в мгновение ока в непреступные горные крепости, куда ведет лишь одна узенькая тропинка, и штурмовать такие крепости - значит, положить сотни, а то и тысячи солдат.
Однако тот водораздел в чеченском обществе, который подметили первые русские переселенцы, сохраняется до сих пор. Любой чеченец в задушевном разговоре непременно скажет, с равнины его предки или с гор. Причем каждый необычайно гордится своими корнями.
"Мирный" потому, что практически вся чеченская интеллигенция вышла из "мирных" и именно они якобы являются солью чеченского общества, просвещая его, обучая и руководя.
"Горный" же непременно подчеркнет, что его сородичи сражались с русскими до последнего патрона. Ну, а то, что подчинились, так куда против царской силы было идти? Зато теперь за все с Россией посчитались.
Противоречия между равнинными и горными чеченцами действительно глубоки. Последние особенно упирают на то, что именно "мирные" все время управляли республикой. Приводят в пример Доку Завгаева, не забывают про Хасбулатова, который, по их мнению, тоже предал интересы чеченского народа. Сейчас "горные" особенно клянут "мирного" Масхадова.
Сторонники же президента Чечни так говорят про "горных":
"Как были дикими, так и остались. С гор после войны спустились, в Грозный перебрались, родню понатащили и порядки новые пытаются устанавливать. Не-ет, пусть в свои горы убираются!!"
Только не следует заблуждаться, будто "мирной" Масхадов лояльнее относится к России, нежели "горный" Басаев. Оба ее непримиримые противники, и оба желают истинной независимости для республики. Только президент Чечни прекрасно понимает: резкие движения повредят Ичкерии. И поэтому ведет свою политику относительно мягко. Не в пример своему буйному оппоненту, который постоянно обвиняет Масхадова в том, что тот своей соглашательской политикой довел Чечню до ручки.
