Бредель Вилли
Братья витальеры
ВИЛЛИ БРЕДЕЛЬ
БРАТЬЯ ВИТАЛЬЕРЫ
(РОМАН О КЛАУСЕ ШТЁРТЕБЕКЕРЕ)
Перевод с немецкого и послесловие А. Девеля и А. Ломана
Исторический роман о возмущении народа против гнёта церкви и феодалов, о борьбе Ганзы за господство на Балтике об отважном предводителе пиратов Штёртебекере.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть первая
ЮНЫЙ СКИТАЛЕЦ
ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ
НА ПОБЕРЕЖЬЕ СКОНЕ
ПРАВИТЕЛИ ШТРАЛЬЗУНДА
В МОРЕ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И МЯТЕЖ
Часть вторая
ЗНАМЕНИТЫЙ ПИРАТ
БРАТЬЯ ВИТАЛЬЕРЫ
ШТУРМ ГОТЛАНДА
ЛИКЕДЕЕЛЕРЫ
МОРСКОЕ БРАТСТВО
ВОЙНА ПАТРИЦИЕВ
ЭПИЛОГ
А. Ломан, А. Девель.
ВИЛЛИ БРЕДЕЛЬ И ЕГО РОМАН О ЛИКЕДЕЕЛЕРАХ
Часть первая
ЮНЫЙ СКИТАЛЕЦ
.. .Несостоятельную власть
В стране сменило безначалье.
Всех стала разделять вражда,
На братьев ополчились братья
И города на города.
Ремесленники бились с знатью
И с мужиками господа.
Шли на мирян войной попы,
И каждый встречный-поперечный
Губил другого из толпы
С жестокостью бесчеловечной.
По делу уезжал купец
И находил в пути конец.
Достигло крайнего размаха
Укоренившееся зло.
Все потеряли чувство страха.
Жил тот, кто дрался. Так и шло.
Гете. Фауст. Вторая часть.
Перевод В. Пастернака
ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ
Царили стяжательство, лицемерие и жестокость. Римское папство стояло во главе западного мира. Огнем и мечом старалось удержать оно мировое господство церкви. "Святая" инквизиция1 во всех странах Европы жгла, колесовала, обезглавливала сомневающихся, вероотступников, еретиков, истребляла народы, осмелившиеся усомниться в непогрешимости папства. Темные, фанатичные массы натравливались на "ведьм" и "иудеев", их бросали на костры, а имущество обращали в пользу церкви. Монахи, которые когда-то давали обет бедности и смирения, стали богатыми и заносчивыми. Лучшие земли принадлежали им. Монастыри по блеску и богатству походили на замки, церковная знать в роскоши и мотовстве соперничала со светской. А народ крестьяне и горожане - должны были платить десятину и подати, преумножая богатства и силу церкви.
Дворянство было не лучше. Князья и рыцари душили селенья поборами, грабили, нападали на купцов на дорогах, врывались в процветающие города, жгли и убивали - и все ради единственной цели: обогащения, добычи. Благородные бездельники в своей алчности не останавливались даже перед тем, чтобы продать за звонкую монету ближайших родственников: так, "славный рыцарь Конрад фон Урах", по свидетельству хроники, продал за три фунта хеллеров аббату из Лорха собственных сестер Агнессу и Малиту. Чтобы защитить свое право грабежа, благородные господа учредили тайный суд; и тот, кто противился их произволу, представал перед этим судилищем, которое знало только один приговор - смерть от меча.
В эти мрачные времена, шесть столетий назад, весной 1369 года, по дороге из Шверина на Висмар брели два странных, очень непохожих друг на друга человека: высокий сутулый старик с большим коробом на спине и стройный молодой парень с дубинкой на плече, на которой болтался узелок с пожитками. Вокруг маленького исхудалого лица коробейника топорщилась растрепанная борода. Волосы в те времена носили длинные, и они, прикрывая уши, почти достигали подбородка. У него же они курчавились, бесчисленными черными змейками спадая на самые плечи. В руке он держал довольно толстую узловатую палку, на которую опирался при каждом шаге и которая при случае могла быть неплохим оружием. Одежду, прикрывавшую его тело, ему, видимо, дал какой-то крестьянин: балахон грубого домотканого холста, холщовые заплатанные штаны - им полагалось бы сидеть в обтяжку, но они висели на нем складками, потому что у их прежнего хозяина, наверное, были толстые ноги. Это одеяние довершали грубые, но добротно сплетенные лапти.
В его молодом спутнике все выдавало сельского жителя: широкое, грубое лицо, лишенная каких-либо украшений куртка, серые в обтяжку штаны, лапти, и только взгляд - открытый свободный - не имел ничего общего с робким взглядом покорного, забитого крестьянина. Белокурые волосы сзади прикрывали шею, а спереди опускались на лоб до самых бровей.
Странствующий торговец Йозефус уже с первых часов их знакомства узнал, что у его спутника не было ни родителей, ни знакомых. Он работал то у одного, то у другого хозяина, а теперь направлялся в гавань и хотел стать матросом.
Поначалу Клаусу общество старого, да к тому же болтливого человека было не очень приятно, но когда он увидел, с какой радостью крестьяне встречают коробейника и как Йозефус для каждого находит доброе слово или полный участия совет, когда заметил, что старик думает не только о собственной выгоде, но готов при необходимости помочь и безвозмездно, его неприязнь понемногу прошла.
Йозефус был живой газетой: от деревни к деревне, от человека к человеку нес он последние новости, и любознательным слушателям даже в голову не приходило сомневаться в его словах. Йозефус знал о том, что в предгорьях Альп или где-нибудь еще началась новая война; об избрании нового папы в Риме он рассказывал так, как будто сам при этом присутствовал; он знал во всех подробностях о честолюбивых замыслах датского короля, города которого становились все больше и могущественней. Были у него в запасе и новости из близлежащих селений. Сидел он среди обступивших его крестьян и ни одного вопроса не оставлял без ответа. И о неурожае знал он, и о "черной смерти", о свадьбах, о нападениях разбойников, о мятежных цеховых подмастерьях, об осажденных замках рыцарей-разбойников, о колесованных злодеях, об отлучении от церкви, провозглашенном последней папской буллой, известны были ему и последние слухи о самозванце "маркграфе Вальдемаре", который хотя и был уже давно похоронен, но все еще занимал умы людей. Как о последней сенсации он мог рассказать о только что происшедшем в Шверине событии - ослеплении семи схваченных разбойников; их пустили теперь по миру с двумя поводырями: безруким и безногим. Йозефус доставлял крестьянам не только новости, но и различные снадобья и лекарства. В его коробе можно было найти чудодейственную мазь: стоит помазать ею вымя коровы или козы, и удой у нее удвоится. Был у него тончайший черный порошок: раствори его в воде, прими внутрь - и к тебе не пристанет никакая чума. Или вдруг извлекал он из короба полированные палочки из волшебного дерева, которые, если, конечно, верить старому коробейнику, принимали на себя любые болезни. Если, к примеру, у кого-нибудь болят суставы, нужно только поусерднее потереть этой палочкой больное место, и, как уверял Йозефус, все пройдет. Были у него и всевозможные заморские специи: перец, имбирь, шафран, мускат.
Йозефус, которого так гостеприимно повсюду встречали и которому даже оказывали всяческое уважение, сам был отнюдь не высокого мнения о людях, в особенности о светских господах и о всемогущей церкви. Где, по его мнению, можно было отважиться на это, он не стесняясь поносил священнослужителей. "Большие господа, - приговаривал он, - это большое зло, но еще большее зло - попы".
И он рассказывал об их алчности, жестокости, об их отнюдь не христианском образе жизни в монастырях.
Клаус много слышал о великих временах крестовых походов, и его воображением владели отважные крестоносцы, которые, не страшась опасностей и лишений, покорили многие страны и в жестокой борьбе с неверными освободили гроб господний. Клаус с восхищением рассказывал своему спутнику об их героических и чудесных подвигах. Йозефус молча слушал и в душе посмеивался над ним. Когда Клаус спросил его, не знает ли и он что-нибудь о тех славных временах, коробейник погладил свою всклокоченную рыжую бороду.
- О, даже слишком много знаю, мой мальчик! - Однако он не проявил особого желания говорить на эту тему.
- А мне кажется - нет, - заметил Клаус, - ведь я от вас ничего не слышал о доблестных рыцарях.
Йозефус задумался: как бы все объяснить парню? Было ясно, что Клаус искренне верит в христианские сказки о благородстве крестоносцев и даже понятия не имеет о том, что крестовые походы были всего лишь политическим ходом папства, средством ослабить кайзера, королей и князей с их постоянно растущим войском и тем самым упрочить господство церкви. Парень, видно, не догадывался и о том, что крестовые походы были, к тому же, и неплохой торговой сделкой купцов. Йозефус решил начать со сравнения и спросил:
- Знаешь ли ты самого знаменитого крестоносца?
- Кого вы имеете в виду, - оживился Клаус, - Готфрида Бульонского2 или Балдуина Фландрского?3
- Ни того, ни другого, - возразил Йозефус. - И не Людвига из Плуа4, и не Готфрида из Перше5, нет, не их, а отважного венецианца Марко Поло.
- Нет, - негромко сознался Клаус, - о нем я ничего не слышал. Когда он покорял Иерусалим?
- Иерусалим? - Йозефус подавил усмешку: ему самому понравилось столь удачное сопоставление. Марко Поло, этот путешественник, исследователь, открыватель новых земель, и вдруг - крестоносец! Йозефус ответил:
- Этот забрался подальше Иерусалима. Он побывал у арабов и индусов, у монголов и китайцев. И чего только не привез! Атлас и шелка, серебряную и золотую парчу, много диковинных инструментов и неизвестных фруктов, пряностей, всевозможных чудесных, целительных средств, драгоценные металлы, бесценные жемчуга, что рождаются в раковинах и светятся собственным светом. И еще много, много всевозможных диковинок.
- А гроб господний? - спросил Клаус.
- К счастью, это его недолго интересовало. Да там уже и нечего было взять, крестоносцы до него все разграбили.
Клаус опешил. Как Йозефус говорит о святых делах! Что ни слово, то святотатство.
- Это крестоносцы-то грабили? - спросил он, пораженный в самое сердце. Даже один вопрос этот казался ему ужасным кощунством.
