Ольга Григорьева

Летоход

Старые игрушки

Наверное, тех лет не будет лучше — Мальчишки с нами, молода сама… Перебираю старые игрушки: Машинки, куклы, лодочки, дома… Их оживляли детские ладошки, Им придавая ценность, вес и смысл. И ничего, что нет хвоста у кошки, А старый клоун одноглаз и лыс. Не знаю, право, что мне с ними делать. Мне жалко их, но захламляют дом… Все выбросить? Или отдать соседям? Или оставить внукам — на потом? …Теряются наивность, свежесть, резкость, Пустеет жизни детский уголок. Когда из мира исчезает детскость, Становится он скучен и жесток. Как будто Тот, кто в нас вселяет души, Дарует разум, сводит ли с ума — Перебирает старые игрушки: Людей, машины, лодочки, дома…

Овечкино

Что ты всё про высшее да вечное, В паузах о трудностях бубня… Жил бы ты на станции Овечкино, Я бы посмотрела на тебя! Утром печь топить, почти остывшую, А потом — на речку, за водой. А сугробы, друг мой, вровень с крышами — Ты сперва калиточку отрой! Лес шумит вокруг — сосновый, лиственный, И закаты — чудо хороши! А вопрос стоит один, единственный: Как по-человечески прожить. Если есть на свете что-то вечное, Было и останется вовек — Это снег на станции Овечкино, Тихий, мерно падающий снег. Ехать-то тут всего… Сущая дребедень: Перетерпеть ночь да пережить день. Душу открыть тому, кто посмотрел в глаза. Ближнему своему главное досказать. Ехать-то тут всего… Как же, Марин, суметь Перетерпеть жизнь И пережить смерть?

Электричка

Разноцветные реют флажки, Снова празднует что-то столица… Электричка «Москва-Петушки» Подмосковьем предутренним мчится. Пусть дорога знакома вполне, Убежать на природу так славно! И мелькают платформы в окне: «Серп и молот», Кусково, Купавна… Если где-то сидят больше двух, То, конечно, сидят с интересом. И летит Ерофеева дух Над осенним божественным лесом. Нет покоя ему никогда, Всё-то он, горемычный, летает… Днём и ночью шумят поезда, Тишину, словно ткань, разрывают. То не шпалы — бессмертья стежки. Упокойся, душа, без сомнений. Электричка Москва-Петушки — Вечный памятник водке и Вене.

Переводчик

С головой накрывает невидимая волна И не важен убогий быт или свет тусклый, Ведь поэзия — перевод с Божественного на Русский. Кто впервые сказал об этом — Бог весть. Может, это умная мысль, может — ересь. Но пока хоть один переводчик на свете есть, Человечество не погибнет, Надеюсь. Слушай Голос, и не придумывай ничего. Разбирай слова, учись, доходи до сути. И не мни себя автором. Все мы только Его Слуги. Но когда однажды, рассекая веслом волну, Увозя меня в никуда, седой перевозчик Будет требовать плату, я ему протяну Пару строчек. А жизнь была — горой крутой И кружкой пенной браги… Цепляюсь каждой запятой За белый лист бумаги. Крючком, значком — за белый лёд, За белый свет цепляюсь. И каждый миг, и каждый год — Прощаюсь и — рождаюсь!

В автобусе ночном

«О, русская земля…»

(«Слово о полку Игореве») «О, русская земля, уже ты за холмом…» В автобусе ночном не дремлется, не спится. Здесь, за границей — кров. Здесь, за границей — дом. Здесь жизнь мою навек пересекла граница. О, русская земля, ты мне родная мать, Но горечь и печаль намешаны с любовью… Как ты легко смогла детей своих отдать И быстро позабыть оставленных тобою. Князь Игорь не придёт… О, русская земля! Удельные князьки вершат дела поныне. Не знаю я теперь, где Родина моя. Мне всё равно, где жить. Я всюду на чужбине. И там, где сердцу быть, стоит горячий ком. Но паспорт погранцу я отдаю послушно. О, русская земля, уже ты за холмом… Всё так же велика. И так же равнодушна. …И если ты в межзвёздной глуши летишь И смотришь на шарик, который тебе был дорог, Найди то место, где Омь впадает в Иртыш. Я здесь стою и смотрю на любимый город. Всё те же деревья, и скаты зелёных крыш, И пушка, что молчит со времён Бухгольца… И если ты действительно там летишь — Прошу тебя, не обожгись о Солнце. Что есть Земля? Пристанище наших тел. А путь души, увы, никому не ведом. Но если б ты увидеть меня хотел, То я летела б сейчас за тобой следом.

Летоход

Весноход, летоход, зимоход… Кто сказал, что таких не бывает? Каждый месяц, как льдина, плывёт, В дымке памяти тонет и тает. Точно так, как весной ледоход — Неизбежен, стремителен, краток, Наших лет человеческих ход Превращается в лёгкий осадок. Жизни вечный девиз: «Всё пройдёт». Обижаться на это нелепо. В тихой глади разлившихся вод Отразится бездонное небо. Боже мой, какой смешной расклад: Мой расцвет пришёлся на распад. А потом — не стало той страны. А теперь — кому стихи нужны? Новый век. Совсем другой народ. Снова не вписалась в поворот.

Не хочется уходить

Вьюны сердцевину прячут, На солнце можно смотреть… Не хочется уходить с дачи. Всё сделано. Что сидеть? Но так — почти нереален — Вечерний этот покой, Так вечен, велик, зеркален Закат над большой рекой, Так тих наш зелёный остров, Что времени рвётся нить. Не хочется уходить… Просто — Не хочется уходить.

Переводные картинки

Детство моё бедное… Коричневые ботинки, Противная шапка фетровая, От которой болит висок. Но было чудо в прогулках — Переводные картинки. Картинки переводные — По три копейки листок. На выходной иль в праздники Мама давала денежку, И я покупала картинки — Чаще всего, одну. И выбирала долго, И несла её нежно-бережно, И окунала в воду, И прижимала к столу. Она была с виду бледная, Неясная и невзрачная, Но я–то знала, что делать, Чтоб стала она другой. Сдвигалась бумага верхняя, Серая, полупрозрачная, И вспыхивал мир — зелёный, Красный и золотой! …Прошу тебя, моё слово, Любое стихотворение: Сдвигая серые будни И обнажая смысл — Позволь мне справиться с грузом Отчаянья и неверия, Картинкой переводною, Волшебною, Окажись!