Вотрин Валерий

Человек бредущий

Валерий Вотрин

Человек бредущий

Глава 1

Замок Безумцев стоял в долине, у которой не было своего названия, но имелась репутация, почти столь же зловещая, как и у самого замка. Малахитовое небо сверкало над ним алыми полотнищами зарниц, острые шпили устремлялись вверх, и безобразные птицы сидели на зубцах его башен. Окна замка светились странным светом, который не имел определенного оттенка, а переливался и мерцал, завораживая всевозможными цветами. У основания замшелых стен, на ровной, хорошо освещенной светом кровавой луны площадке Хейзинга и Намордник Мендес играли в бамбару.

Дорога начиналась невдалеке от них, заросшая дикой травой и кустарником, и уходила за холмы, на серую необъятную равнину, покрытую ядовитым ковылем и змеиными норами и залитую нехорошим лунным сиянием. По этой дороге к замку подходил Каскет.

Каскет был парнем лет двадцати с бледным подвижным лицом, ясными голубыми глазами, крупным носом и улыбчивым ртом. Его волосы, темные и прямые, спадали на лоб небрежными прядями. Каскет был одарен во многих отношениях: он хорошо говорил, знал и любил древних философов, пел, плясал и умел играть на музыкальных инструментах. Он также был сведущ в колдовстве и мог постоять за себя в драке, зная, как управляться и шпагой, и мечом. Он нравился женщинам и некоторым мужчинам тоже. Его манера одеваться всегда была одна и та же: красный кожаный камзол и зеленый плащ. На поясе Каскет носил короткий меч с изумрудами на эфесе. В его карманах не было ничего сейчас и никогда ничего не водилось. Каскет был легкий и веселый человек.

Тучи наползли на луну, когда он приблизился к замку. Еще издалека до него донеслись обрывки беседы, смысл которой уходил в дебри вековой игорной казуистики:

- Когда на третьей семерке выпадает вилка, которую также называют чертовыми рогами, а валет червей вынимает кинжал, чтобы поразить двойку и короля пик, - тогда и выходит бамбара.

- А дама? Куда девается она? Нет, вилка колет ее в бок, она взвизгивает и вскакивает на короля, превращаясь в семерку и становясь срединным зубцом в вилке.

- Так ты не про вилку говоришь, а про трезубец. А он получается так, смотри... во-от... потом так... р-раз!

В воздухе слышалось шуршание и азартное шлепанье картами.

- Э! А туза? Туза-то ты забыл!

- Да не забыл я. Вот он. Он - башня пик. Дама томится у зарешеченного окна, а валет лезет к ней по веревочной лестнице.

- Хм. А если лестница обрывается?

- Это и будет бамбара.

Каскет подошел к ним и уселся рядом. Хейзинга был толстяк со впаянным в глазницу железным моноклем и париком, сделанным из стальных стружек. Глаза Намордника Мендеса, карлика с большими вислыми ушами, светились во тьме зеленым огнем. Над ними было вечно-беззвездное небо с красным оком луны и светящиеся окна замка. За ними глухо возносилась вверх стена из дикого камня. Под ними был холодный выщербленный камень площадки. Перед ними был Каскет. Ему дали его карты, и он уставился в них.

- Десятка, - сказал Каскет, - вертит хвостом и заглядывает в глаза королю бубен, ибо пора отправляться на соколиную охоту.

- А на кого охота? - спросили его.

Каскет немного помедлил.

- На пустельгу, - наконец сказал он.

Намордник Мендес встал и потянулся.

- Недавно я сочинил стихи, - провозгласил он. - Слушайте.

Однажды в суровом и диком краю

К сосне привязал я лошадку свою.

Сходил по делам я, вертаюсь назад

Сожрал мою лошадь бесстыжий бинфэн!

- Ха-ха-ха!

- Браво, браво!

- Стихи, достойные... м-м... даже сам не знаю кого!

Намордник Мендес расшаркался и сел.

- Итак, - произнес Хейзинга, уставясь моноклем в раскрытый веер своих карт, - на повестке ночи - определение бамбары. Первое: игра. Второе: игра карточная.

- То есть азартная, - вставил Каскет, покрывая шестерку бубен двойкой пик.

- Именно. Поскольку это так, а никак не иначе, что могут подтвердить по меньшей мере три свидетеля, не считая прочих, число которых совершенно точно установлено быть не может, что также засвидетельствовано упомянутым уже мною числом видоков, а именно - тремя, заключается, что бамбара - игра, игра карточная, игра азартная и, что самое главное, игра сложная. Все ли согласны? Несогласных не было.

- Тогда, - продолжал Хейзинга, заставляя своего валета лезть под юбку даме треф, - зададимся вопросом тождественности обыденных реалий и тем, что происходит здесь, под стенами строения, известного больше под именем Замка Безумцев, хотя непосвященному странно сие название и даже весьма странно, каковое название отнюдь не странно человеку посвященному, искушенному и сведущему. То есть, говоря слишком упрощенно, тождественно ли тождество и реальны ли реалии? Имеет ли кто высказаться?

Желающих не имелось.

- Вот, к примеру, ты, - обратился Хейзинга к Каскету. - Имя?

- Каскет, - сказал Каскет.

- Вот видишь, - сказал Хейзинга Наморднику Мендесу. - Он реален, а значит, существует, дабы иметься в наличии.

- Да, - молвил тот.

- Далее. Замок Безумцев. Все знают, что в нем хранится благородный черный опал, называемый Сажей Вельзевула, из чего следует, что наш друг Каскет, что называется в просторечии, вор. Ворюга.

- Совершенно с вами согласен, - откликнулся Каскет, побивая туза треф королем пик и делая вилку.

- Но возникает один вопрос. - Хейзинга поднял вверх почему-то четыре пальца. - По какой причине помянутый Каскет - единственный вор, пришедший сюда за последние семь лет? Имеется ли на этот мой вопрос разумный - я подчеркиваю, разумный, - ответ, или такового не имеется?

По-видимому, такового не имелось, ибо Каскет и Мендес продолжали молча обмениваться ходами. Луна, наконец, очистилась от туч, и вновь красный ее свет залил площадку.

- Имеется! - торжествующе вскричал Хейзинга, самолично отвечая на свой собственный вопрос. - Этот замок - Замок Безумцев. Он обитаем, если, конечно, можно назвать обитателем мага. А уж с ним не захотел бы встретиться никто, уверяю вас!

- Да уж, - согласился Намордник Мендес. - Никто, это точно. Даже я.

- А что за маг? - поинтересовался Каскет. Игра немного утомила его, и он был рад возможности перевести дух.

- Милый мой, - прочувствованно положил руку ему на плечо Хейзинга. Никто не знает его имени, ибо он не выходит из своего замка уже много лет, а за этот срок прозвание, если таковое и было, забылось. Но он там есть, и это доказывается хотя бы тем, что последний вор, тот, что был здесь семь лет назад, обратно к нам не вышел. Так что ты будешь очередной поживой этого старого хитреца.

- А, - спросил Каскет, - Сажа Вельзевула все еще там?

- Там, - печально кивнул Намордник Мендес, незаметно плутуя. - Но и колдун - тоже там.

- А как он выглядит?

- Кто? Камень?

- Нет. Колдун.

- Это длинный ужасный старик с пустыми белыми глазами и в балахоне, испещренном таинственными символами.

- И больше никого в замке нет?

- Он надеется, - сказал Мендес Хейзинге. - Он еще на что-то надеется. Молодец. Я бы так не смог.

- Там один колдун, - произнес Хейзинга, звеня своим париком. - Раздать еще раз?

- Не надо, - поднялся Каскет. - Я иду.

- Давай, давай, - сказал Мендес и - Хейзинге: - Смотри, у тебя тузовая упряжка. Проморгал?

- Я все вижу. У меня цуг, у тебя - карета.

- Ну-ну. Только вот бамбары еще нет.

- Нет - так будет.

Когда Каскет входил внутрь замка, последними словами, им услышанными, были:

- Итак, на повестке ночи - определение игры. Первое: игра...

Внутри замок был темен. Начинаясь в сравнительно малом холле, вверх разбегалось множество лестниц. Лестницы были узкие, и казалось, что где-то наверху они перевиваются друг с другом, образуя огромный, запутанный узел.

- Ку-ку? - сказал Каскет. Ответа не последовало. Он покрутился на одном месте и решил подняться по той лестнице, которая была прямо перед ним. При этом он старался идти тихо, ногами не шаркать и не хрустеть коленными суставами.

Лестницей, по которой он поднимался, в давние времена пользовались часто: камни ее ступеней были отшлифованы и сглажены ногами в прошлом многочисленными гостей. Но сейчас она явно не использовалась: на ней лежала пыль и тлен веков.

Преодолев последнюю ступеньку, Каскет оказался перед низкой железной дверью. Над нею длинным медным гвоздем был приколочен бурый и растрескавшийся человеческий череп. Замков у двери не было. Каскет вытащил из кармана длинную деревянную щепку и сунул ее в темное глубокое отверстие, зияющее в двери, словно голодный распахнутый рот. Раздался звучный хруст, и дверь начала отворяться. Каскет вытащил щепку обратно. Около половины ее отсутствовало. Конечно же, он не удивился такой хитрости со стороны волшебника. То ли еще будет. Просто можно было легко лишиться руки.

Внутри было темно. В маленькой комнате с полукруглыми сводами в мутных тиглях рычало белое острое пламя, играя четкими геометрическими тенями на стенах. Все остальное тонуло во тьме. Пахло серой и еще чем-то - очень неприятно.

На первый взгляд комната казалась необитаемой. Каскет так и решил. Он неспешно вошел внутрь и подошел к выступившему из тьмы столу, заваленному свитками, заставленному пустыми ретортами, засыпанному шкурками неизвестных животных и птичьими черепами, заляпанному разноцветными кляксами от едких кислот и пахучих жидкостей. Камень тоже был здесь, по соседству с рыжим огарком свечи и двумя обшарпанными перьями, - черный отшлифованный опал в золотой корзинке, сделанной в виде гнезда феникса. Каскет, довольный, протянул руку, чтобы взять его.

- Вор!

Каскет оглянулся. Из темного угла с лежанки, которую трудно было заметить с первого взгляда, смотрел на него пустыми белыми глазами старик со спутанной бородой и в балахоне, испещренном таинственными символами. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга.