Владимиров Виталий

Гороскоп друидов

Виталий Владимиров

ГОРОСКОП ДРУИДОВ

Чем предмет обыкновеннее, тем выше

нужно быть поэту, чтобы извлечь из

него необыкновенное и чтобы это

необыкновенное было, между прочим,

совершенная истина.

Н. В. Г О Г О Л Ь

Еще с утра сияло солнце оттепели, растопившее холод первых заморозков, в лужах всплыли стеклышки тонких льдинок, но к обеду посерело. Наконец-то сели. Инка еще откликалась с кухни, что сейчас, сейчас, хотя Алик уже чего-то жевал, мне с моей постоянной голодухи сводило скулы, но я терпел, Танька кричала, ну, подождите Инку, гады, а Петро плавно дотянулся до бутылки водки и пытался подцепить кончиком ножа колпачок из фольги. - Во, сделали, теперь мучайся. Оторвал бы я этому рационализатору заместо язычка одно место, - бутылка водки так уютно тонула в больших осторожных руках Петра с навеки вьевшимся в кожу металлом, что, казалось, ей щекотно от прикосновения ножа. - Петь, давай помогу, - сказал Гриша. Он, как всегда улыбался всем, с кем встречался взглядом. - Серьезно. Лера, не торопясь, с расстановочкой говорила самой себе: - Так, черемшу я себе положила, салями мне не хочется, слишком остро, а вот селедочку я себе возьму, это уж точно... Петро нарочито громко начал: - А давай, пока баба моя не вернулась с камбуза дерябнем по маленькой, а то ведь явится и давай пилить, не пей, да не пей, а ежели сегодня мое полное право сегодня врезать, а? По поводу субботы... - И чтоб никто не догадался... - запел я. - Вот видишь, Алик, люди уже гуляют, а ты все жуешь. Не стыдно? - грозя Алику длинным указательным пальцем, назидательно сказал Петро. Алик посмотрел бархатными семитскими глазами, спокойно дожевал, проглотил и сказал: - Не стыдно. А выпить я могу. Тут Инка пришла и, пожимая плечами, села: - А чего меня ждать? Начинали бы. За что пьем? - За что пьем? - переспросила Танька и закричала, смеясь: - Со свиданьицем! Вздрогнули. Некоторое время молча ели. - Ну, что мы сюда жрать пришли, я не понимаю? - не вытерпела Танька. - Да ну вас всех. Или давайте выпьем. - Хорошая у тебя баба, Григорий, - солидно поднял правую бровь Петро. - Татьяна - идейная, - добавил я. - Идея у нее верная. Насчет выпить. - А я уже пьяная, - скосила глаза к переносице Инка, - мне не наливайте. - Нам больше достанется, - констатировал Алик. - За что пьем? - опять закричала Танька. - За баб-с, - я поднял рюмку и оттопырил изящно мизинец. - А действительно, давайте за женщин, - торжественно сказал Гриша и улыбнулся. - Серьезно. Вздрогнули. Ритуал насыщения едой соблюдался неторопливо, с ленцой. За окном совсем потускнело. Зажгли свет. - Господи, хорошо-то как, - откинулась от стола Танька. - Подкинули Димку старикам и отдыхаем. Такой большой стал, просто сладу нет никакого. - А нашему шалопаю осенью в школу, - вздохнула Инка. - В обычную? - с интересом спросила Лера. - В какую же еще? Тут рядом, недалеко ходить, но отпуск все равно придется брать, сначала я, потом Петя, водить надо будет на первых порах, сидеть-то некому, а дальше что делать ума не приложу. - Мы тоже нашу Мариночку в обычную хотели отдать, - сказал Алик мне, - но бабушка, ты же не представляешь себе, что такое бабушка старая еврейка и старый большевик одновременно, так вот она добилась-таки, что Мариночку приняли в образцовопоказательную, со спецанглийским и экономическим уклоном. Я понимающе кивнул. Петро развернулся ко мне своим длинным носом: - А ведь твой уже в седьмой пошел. Времячко-то как бежит, а мужики? Оглянуться не успеем, помирать пора. Вот только успеть бы... - Чего тебе там еще надо успеть? - Инка опять пожала плечами и с подозрением посмотрела на Петра. - Да вот, бутылку допить, да новую распечатать, - нарочито задумчиво протянул Петро. - Так я и знала, - торжествующе обратилась ко всем Инка. - У голодной куме... "Уж больно они все-таки разнокалиберные, - подумал я про Петро с Инкой, Пигалица и есть пигалица. Ревнует Петра по-черному. Скандалит вечно, рубля лишнего не дает. Ребенка хотела до беспамятства, да все не получалось, а когда получилось, рожала тяжело..." - Не поняла ты, женщина, - усмехнулся Петро. - За сына за нашего выпить желаю, чтобы человеком вырос. - Правда, давайте за наших детей, - сказал Гриша и улыбнулся. - Серьезно. - За детей и я согласная, - протянула рюмку Инка. - Разве это дети... - начал Алик, но продолжать не стал. Вздрогнули. - Как тебе нравится наша "Динама"? - выдыхая и морщась от водки спросил меня Алик, подразумевая проигрыш команды в европейском кубке. - Горшков - дыра, гнать его надо, пусть идет в пионерлагерь к детям бабочек ловить, да и Никулин куда смотрит, кого ставит? - ответил я. Петро тоже оживился: - Да сколько ты ни тасуй эту колоду, что высшей лигой зовется, нет в ней козырного туза. И почему они такие бяки, бегать не хотят? - Не бяки, а беки и хавбеки, - поправил я. - Это раньше были беки, а теперь бяки и полубяки. Их бы в профессионалы, - сказал Петро. - А разве они не профессионалы? - спросил Гриша. - Неужели ты думаешь, что Петра заставишь бегать за мячиком после того как он у станка восемь часов отстоял? - сказал Алик. "Скучно, - подумал я, - знаем друг друга столько лет, даже место за столом у каждого свое. Раньше, когда студентами были, выпьем вина сухого, с закуской-то всегда было неважно, но зато наговоримся, накричимся, напоемся досыта, а сейчас полный стол и водки залейся, а беседа ленивая и почти всегда об одном и том же - дети, болезни, футбол... И все-таки что-то нас объединяет? Неужели только воспоминания? Инка - фельдшерица, на заводе в медпункте работает, там они с Петро и познакомились. Танька и Лера - ее школьные подруги. Получается, что их-то и объединяют настоящие воспоминания, а нам, мужикам, как жены скажут, так и будет.. Мне только больше некому сказать..." - Надо сделать профессиональной, но только высшую лигу и чтобы получали они процент от сбора, а первая лига должна быть любительской, - выступил и я на футбольную тему. - Играй только в свое удовольствие и гуд бай доходы вот тогда и забегали бы. Петро сощурился: - В нашей заводской команде ребята оформлены на должностях высокой квалификации и не хуже, чем в высшей лиге получают, хотя и любители. Я бы даже сказал - большие любители... - Это уж точно, как Лера говорит, - усмехнулась Инка. - Я-то дура за инженера вышла, а надо было за футболиста, - засмеялась Танька. - Не в футболистах счастье, - сказала Лера. - А рыбку твою фаршированную я себе положу, вот это уж точно. - Инна Алексеевна, я тебя все одну вещь всерьез хотел спросить, - начал Петро. - Какую вещь? - с подозрением спросила Инка. - Ты шибко партийная или не очень? - уставился в упор на жену Петро. - Я?.. Ты давай не темни, спрашивай конкретно... - тем не менее она задумалась, - в принципе я, конечно, партийная, а вот насчет шибко или нет... Ты давай говори, чего хочешь. - Можно и конкретно. Выпьешь? - И причем тут партия? - Может, вам устав не позволяет. А за "Спартак"? Со мной? За детей пила, неужели за "Спартак" не махнешь? Уважь мужика... - А-аа, гулять так гулять, - махнула рукой Инка. - А что, действительно, давайте за "Спартак", - сказал Гриша. - Серьезно. Вздрогнули. "То ли водка не берет, - подумал я, - то ли закуска хороша. Инка, и правда, готовить умеет, да и соскучился я по домашней еде, жениться что ли, буду сыт, обстиран, да где ее сейчас взять такую, которая и накормит, и спать уложит, и будет смотреть на меня, как на бога. Раньше такие встречались чаще, это уж точно, как скажет Лера, а сейчас не то..." - Нет того веселья, - сказал я вслух. - Правда, ты чего такой мрачный? - повернулась ко мне Танька. Она раскраснелась, веснушки почти исчезли на щеках, зато ярче выступили на побелевших висках. - А ну, бери гитару, пой... - ...пока не удавили, - закончил я. - Спой, пожалуйста, чего тебе стоит, - заныла Танька, - я очень прошу, ты так давно не пел, про ватрушку хочу. Петечка, попроси его, дай ему гитару. Девицам своим разным, небось, соловьем заливаешься, а друзьям отказываешь. - Давай, брательник, спой, - в первый раз улыбнулся Петро. Когда он улыбается, зубы у него вылезают вперед и он напоминает мне вампира, зашедшего в бар и спрашивающего: "У вас есть коктейль "Кровавая Мери"?" - И я бы с удовольствием послушал, - сказал Гриша. - Серьезно, старик, спой. - Подождите, я еще рыбы положу, - сказала Лера.

Ла, ла-ла-ла,

Ла, ла-ла-ла,

Песенка в воздухе кружится,

Как бабочка в летний день.

Здравствуй, моя хорошая!

Тянутся руки к рукам,

Теплой ватрушкой солнышко

Катится по облакам...

Подпев первый куплет, Танька повернулась к Инке и стала тихо расспрашивать ее про портфели, про школьную форму, про сколько это стоит, про... Лера тщательно дожевывала рыбу и искала глазами, что бы еще съесть... Алик смотрел в окно, он сам когда-то играл на гитаре, но забросил... Гриша курил и только Петро маслеными глазами смотрел мне в рот... Я нажал на голос в последнем куплете:

Как хорошо нам дружится

Петь и смеяться не лень.

Песенка в воздухе кружится,

Как бабочка в летний день.

- Что-то ты сегодня слабо выступаешь, - опять развернулась ко мне Танька. - Когда в гости придешь? - А мне нравится, - сказал Гриша. - Серьезно. Помнишь, как тогда в пансионате пели? - Я ж под эту гитару и песенку влюбился по уши и головой в хомут добровольно полез, - вздохнул Петро. - За что ты, брательник, такой талантливый у меня и такой... - Причем только здесь хомут? - перебила его Инка. - А что, действительно, давайте за талант? - предложил Гриша. - Серьезно? - спросил я. - Я могу, - сказал Алик. - Ладно, давайте сначала выпьем, - сказала Танька, - а потом я тебе должна что-то сказать. Вздрогнули. - Так вот, - продолжила Танька. - Ты должен к нам придти и обязательно с гитарой, иначе мама в дом тебя не пустит, ты же знаешь, как она любит, когда ты поешь. Придет моя подружка, тоже учительница, ты ее не знаешь, такая прелесть, только вот с мужиками ей не везет. - Жениться тебе надо, факт, - сказал Петро. - Давай, старик, хватит питаться в столовой. Жена - это удобно, правда ненадежно и невыгодно, хотя что я тебе рассказываю, - сказал Алик. - Что-то ты у меня сегодня разговорился, Алик, это уж точно - сказала Лера. - Впрочем дома ты свое получишь. Инна, а как ты делаешь этот перец? - Вот и я говорю, что даже за столом себя вести не умеет, - завелась вдруг Инка. - Захомутали видите ли его, на себя бы оглянулся - это раньше гарцевал, жеребец проклятый, а сейчас сидит, как старый мерин. Петро закряхтел: - Все равно женись. - А давайте за наших жен, - улыбнулся Гриша. - Серьезно. - Нет, нет, нет, вот подам утку, тогда и пейте, - заволновалась Инка. - Утка - это хорошо, - сказала Лера. - Я могу и без утки, - сказал Алик. Вздрогнули. Унесли салатницы, положили подставку, на нее водрузили корытце утятницы, утку разрезали, разломали, разложили чернослив. Петро, крякнув, с хрустом вцепился в ножку. Танька подбирала со скатерти каждую уроненную рисинку, Гриша аккуратно, ножом и вилкой, разделывал свой кусок, Лера, прежде чем есть, последовательно составила ассорти из мяса, риса и чернослива, Алик с набитым ртом постанывал от удовольствия, а Инка поглядывала за всеми, чтобы тарелки не пустели. Наконец-то пробрало и меня, и я почувствовал как тает в душе напряжение и снисходит благодушие. - Нет, вы как хотите, но утку Инна готовит превосходно, - сказала Лера. - Почему только утку? - удивился Алик. - Ты же сама ре