ГРИГОРЬЕВ Дмитрий Николаевич

"КРОВЬ ИЛИ СЕМЬДЕСЯТ ДВА ЧАСА"

Посвящается моей жене Виктории

Об авторе

Автор в течение трех пятилеток грыз гранит медицинской науки, начиная с медучилища в Петергофе и заканчивая аспирантурой кафедры фармакологии и экспериментальной терапии университета штата Мэриленд.

В настоящее время руководит геномным проектом центра новаторской медицины при университете им. Джонса Хопкинса в Балтиморе.

Пролог

В тот день вся древняя Померания, простиравшаяся вдоль южного побережья Балтики, была покрыта туманом. Такого густого марева не помнили даже самые старые ее обитатели.

— Не лучше ли остаться дома? — поеживались ее жители. — Не иначе, это проделки сатаны.

Но любопытство и тяга самолично лицезреть ужасную казнь брали верх. Восточная окраина государства вот уже несколько дней была взбудоражена поимкой Сидонии, прозванной в народе янтарной ведьмой. Не добавляла спокойствия и продолжавшаяся охота за ее отпрысками. Неслыханно щедрое вознаграждение тому, кто их изловит, не давало спать даже самым ленивым. А платить было за что. Эта прекрасная фаворитка младшего сына герцога своими проклятиями сгубила отказавшегося от нее жениха, а вместе с ним и его братьев. Оставшийся без наследников правитель восточной Померании жаждал крови и не скупился на посулы. Пока добровольные охотники шерстят земли герцога вплоть до самой границы с Польшей, на городской площади будет сделан первый шаг на пути к жестокому возмездию за его убиенных сыновей. Главную виновницу его несчастий сегодня наконец-то сожрет священный огонь и избавит землю от этого исчадия ада.

Уже с утра на городской площади негде было яблоку упасть. Толпа гудела как встревоженный улей. Торговцы разной снедью шныряли среди зрителей, предлагая свой вкусно пахнущий товар, но к их разочарованию желающих перекусить в ожидании казни находилось не много. Все с неприкрытым ужасом смотрели на привязанную к столбу ведьму в окровавленных одеждах, и последнее, о чем они думали, так это о еде. Теплый августовский ветер ласкал черные как смоль кудри женщины с вкраплениями редких ниточек седины. Она с наслаждением подставляла свое изуродованное пытками лицо влажному дыханию спокойного в это утро моря. Безмятежность едва видимой водной глади с каждым вздохом передавалось и ей. Она смотрела в туманную даль единственным глазом, и чуть заметная улыбка играла на ее измученном лице.

— Зачем ее не ослепили? — содрогалась толпа.

Люди прятались друг за друга, боясь попасть под ее взгляд.

Им казалось, что она усмехается, и от этого становилось еще жутче.

— Наш господин приказал не выжигать один глаз, — тихо поведал сведущий стражник. — Он хочет, чтобы вид самой казни приумножил ее мучения, — прошептал он, оглядываясь на стоявшего подле столба герцога.

Повелитель восточной Померании был неспокоен. Он нервно ходил вокруг кучи хвороста и долго разглядывал приговоренную, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки страха. Но, к его великому разочарованию, ни один мускул не дрожал на ее задумчивом лице. Сидония смотрела вдаль, ничего не замечая.

Ее замутненный взор плыл поверх толпы в ту жизнь, где она была молода и счастлива…

Еще маленькой девочкой все семейство графа Ван-Борка умилялось ею. Все подворье души не чаяло в этой миленькой и умненькой озорнице. Никто не сомневался в том, что в один прекрасный день она станет невестой одного из сыновей правителя. И тогда богатеи Ван-Борки наконец-то породнятся с могущественным вассалом и займут достойное положение в правящей иерархии. Сам граф считал, что они давно заслужили это.

Уже второе поколение его рода было на службе у любимого наместника короля. С тех пор немало графского золота перекочевало в казну герцога, а тот все не спешил приблизить поселившегося в его владениях богатея ко двору. Ван-Борки до сих пор слыли чужаками. Никто толком не знал, откуда появились новые обитатели заброшенного замка в дельте Одера. Ходили слухи, что они прибыли из окрест туманного Альбиона, то ли из Шотландии, то ли из Ирландии. Но в тех землях слыхом не слыхивали о Ван-Борках, зато знали об одном исчезнувшем семействе, имя которого было запрещено даже произносить вслух.

Как гласила легенда, ее глава был околдован девушкой неземной красоты, которая была на удивление легко принята домочадцами и вскоре родила ему троих наследников. Семья разрасталась и процветала. Соседние землевладельцы самым чудесным образом уступали им свои бескрайние луга и угодья за ничтожную плату. Их сыновья и внуки женились на самых богатых невестах в округе, получая неслыханные по тем временам приданое. Все было хорошо да ладно до тех пор, пока дом Ван-Борков не решил породниться с королевской кровью. Стая тайных поверенных была послана для проверки претендентов на родство с царствующей династией и лишь немногим из них удалось вернуться. Они-то и поведали о том, что мать семейства несет в себе неисчерпаемую магическую силу.

— Эта колдовская мощь будет до скончания веков прибывать и приумножаться в их потомках, — с дрожью в голосе наушничали оставшиеся в живых счастливчики. — Каждая новорожденная из этого бесовского гнезда таит опасность нашему богоугодному укладу жизни.

Напуганные церковники призвали под свои знамена отборных охотников на ведьм из Эссекса и направили их в дьявольский замок. Под покровом ночи те проник дения, и нашли лишь голые стены. Они бродили по безлюдному замку, и черные глаза пустых бойниц пристально следили за ними, источая невидимые флюиды. Последовавшая цепь роковых случайностей привела к тому, что до епископальных слушаний не дожил ни один из доносчиков. Оставшись без свидетелей, церковь огульно придала анафеме исчезнувшую семью. Было оглашено, что все обитатели го замка провалились в преисподню.

— Ворон ворону глаз не выклюет, — смеялись над глашатаями безбожники. — Может, их и поглотило чрево земное, да, погостив у сатаны, они благополучно вернутся на свет божий, уж и не сомневайтесь! Ну да кто будет слушать бредни богохульников, которым скоро самим гореть в гиене огненной? Как оказалось позже, не такие это уж были и бредни. Церковь держала под строжайшим секретом доносы тех, кто видел членов опальной семьи на огромном испанском галеоне, отплывающем в новые земли. Корабль так низко сидел в воде, что было бы не мудрено найти на нем весь беглый двор. Но шло время, а известий о прибытии подозрительного галеона в Америку не приходило. Засим все и успокоились. Не иначе как все дьявольское семя пошло ко дну или попало в лапы к пиратам, что, в общем было одно и то же. И о них вскоре забыли.

С момента появления Ван-Борков в Померании семейная тайна хранилась за семью печатями. Генеалогическое древо перекроили, а истинные летописи сожгли. Те же, кто пытался передать историю рода из уст в уста, таинственным образом исчезали. А сама виновница гонений растворилась в лесах близ пустынной дельты Одера во время разгрузки громадного галеона.

Благодаря обету молчания наложенному главой вновь прибывшего семейства, никто из последнего поколения Ван-Борков не знал о существовании сгинувшей прародительнице-ведьме, и уж тем более не догадывался о той черной силе, что таится в их крови.

В счастливом неведении находился и отец Сидонии. Его память, конечно, еще хранила какие-то обрывки детских страхов перед грозной и всемогущей бабкой, которая все видит из лесной чащи, но эти давние легенды ныне не вызывали ничего кроме удивления. Глядя на озорующую дочурку, граф вдруг вспомнил странные россказни своей престарелой тетушки. — Зачем было пугать нас какой-то лесной бабкой? — думал он, слушая, как нянька стращает разбаловавшуюся девочку злым волком. — Серый разбойник куда как страшнее. Недалекий граф не понимал, что его тетка, рискуя жизнью, пыталась донести до его сознания какую-то жуткую тайну.

— А я приручу волка и он тебя саму схватит за бочок! — заявила Сидония, спрыгнув с рук опешившей няньки.

Отец с умилением глядел на непокорную дочурку: «Бог даст, вырастет в настоящую принцессу».

Однако семья не полагалась только на волю божью и по мере сил помогала провидению. Девочку с малых лет готовили к дворцовому укладу жизни. Няньки и гувернантки муштровали ее денно и нощно. А маленькой непоседе хотелось играть с детьми челяди, которые веселой гурьбой носились по двору замка. Никакие правила придворного этикета не могли одолеть тягу к сверстникам, и Сидония все чаще убегала на двор. Там она с опьяняющим восторгом гонялась, глотая пыль, с ватагой бесшабашных юнцов. За те короткие минуты, что ей удавалось избежать присмотра, она становилась такой же чумазой, как и все дети. Няньке потом стоило больших трудов отыскать благородную мадмуазельку в прыгающей и бегающей ораве ребятишек.

— Не пристало придворной даме общаться со слугами на равных! — выговаривала она воспитаннице и тащила ее обратно в опочивальню.

— Я хочу друзей! — требовала упирающаяся девочка.

— Вот когда будешь жить при герцогском дворе, тогда дружи с кем хочешь.

Несмотря на слова няньки, желание Сидонии все-таки исполнилось, и у нее появился друг. Незнакомый молчаливый подросток каждый раз словно в сказке возникал ниоткуда. Он как будто проходил сквозь стену и всегда одиноко стоял в тени высокой башни замка. Его небесно-голубые глаза притягивали Сидонию всякий раз, когда она вырывалась на свободу пыльного подворья. При виде таинственного незнакомца она забывала все правила хорошего тона, которые в нее вдалбливали с утра до вечера, и, нисколько не смущаясь, отвечала взглядом на взгляд. Однажды она решилась заговорить с ним. Минуя разгоряченную толпу детворы, гоняющую по двору сбежавшего поросенка, она направилась прямо к незнакомцу. Он тоже двинулся ей навстречу. Не спуская с Сидонии своих чарующих глаз, он словно на привязи повел ее в сторону северной башни. В это время потерявшая воспитанниц