Александр Вампилов
Дом окнами в поле
Комедия в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АСТАФЬЕВА – заведующая молочной фермой.
ТРЕТЬЯКОВ – учитель.
ХОР за сценой
Занавес открывается, и мы видим большую опрятную комнату – печь, стол, скамью. На лавке букет июньских цветов, на стене ковер с изображением оленей. Здесь же несколько цветных фотографий из журнала «Огонек». Входная дверь слева, справа – дверь в спальню, прямо – два окна. У входной двери висит белый халат. Обстановка говорит о том, что в этом доме живет одинокая женщина. На дворе сумерки. Астафьева появляется из спальни с бельем в руках. Задержалась у окна, подошла к столу, включила утюг. Астафьевой двадцать шесть лет, это привлекательная женщина. Перебирая белье, она с некоторой грустью задерживает в руках рубашку. Думает в это время, вероятно, о том, что время, в сущности, летит так быстро. Вдруг выключила утюг, быстро подошла к окну. Наблюдает, ждет, взволнована. Вот – увидела. Бросилась в спальню, вернулась, включила утюг, принялась гладить. В эту минуту раздается стук в дверь.
АСТАФЬЕВА. Да-да! Пожалуйста!
Входит Третьяков, двадцати восьми лет. Симпатичен, толстоват и медлителен. Он с чемоданом, настроение у него растерянно-элегическое.
ТРЕТЬЯКОВ. Добрый вечер, Лидия Васильевна!
АСТАФЬЕВА. Добрый вечер, Владимир Александрович.
ТРЕТЬЯКОВ. Вот… Зашел, так сказать, откланяться…
АСТАФЬЕВА. А я думала, чего доброго, не попрощавшись уедете.
ТРЕТЬЯКОВ. Ну что вы, как можно! Я с чемоданом с самого обеда. Обошел всю бригаду…
АСТАФЬЕВА. Ко всем, значит, зашли… Устали?..
ТРЕТЬЯКОВ. Знаете, устал.
АСТАФЬЕВА. Устали… А тут еще к Астафьевой надо зайти. Вежливый вы, Владимир Александрович, через вежливость и страдаете…
ТРЕТЬЯКОВ. Нет, всех хотел видеть… Три года – все-таки не шуточки. Три года… И знаете, только сегодня, вдень отъезда, вдруг выясняется, что меня здесь все любят!
АСТАФЬЕВА. А почему бы вас, Владимир Александрович, не любить?..
ТРЕТЬЯКОВ. Второгодники, оказывается, и те меня любят! Очень трогательно.
АСТАФЬЕВА. А что, вы хороший были преподаватель…
ТРЕТЬЯКОВ. Говорят, чтобы добиться признания, надо умереть. Не обязательно. Можно просто уехать…
АСТАФЬЕВА. Хороший вы были преподаватель… Вот только чуткости вы мало проявляли и активности…
ТРЕТЬЯКОВ. Откуда у меня активность, если я меланхолик?
АСТАФЬЕВА. Самодеятельность бы подняли, раз меланхолик…
ТРЕТЬЯКОВ. Меланхолики ничего не поднимают. Им и так трудно… (Садится.) Через полчаса уходит автобус.
АСТАФЬЕВА. Спасибо, что зашли… Уважили.
ТРЕТЬЯКОВ. Лидия Васильевна, разве я мог уехать, не повидавшись с вами?! К вам – последний визит. Для памяти…
АСТАФЬЕВА. Дом мой последний стоит. По пути…
На улице возникла песня. Она медленно приближается.
ТРЕТЬЯКОВ. Да… Дом ваш последний. В хорошем он месте! Окнами в поле. И в лес. Уеду и буду вам завидовать.
АСТАФЬЕВА. Спасибо и на этом…
ТРЕТЬЯКОВ. Вы, конечно, замечали, что я был к вам неравнодушен. Да, да! Да и вы, Лидия Васильевна… Скажете – нет? Помните май! Все могло быть по-другому… Ничего не было… Даже грустно. Вам не грустно?
АСТАФЬЕВА. К чему это вы говорите?..
ТРЕТЬЯКОВ. Я уезжаю, могу я быть откровенным?
Песня совсем рядом.
АСТАФЬЕВА. Я помню май… Вы веселый были… Никогда я вас таким больше не видела.
ТРЕТЬЯКОВ. Лидия Васильевна, скажите откровенно, на прощание – что было бы, если бы я тогда сел в ваш ходок?
АСТАФЬЕВА. Что ж… ничего. Поехали бы вместе…
ТРЕТЬЯКОВ. Да… Я так и думал.
АСТАФЬЕВА. Я май хорошо помню… Вы пели, у вас ведь голос хороший, никогда бы не подумала…
ТРЕТЬЯКОВ (засобирался). Нет у меня никакого голоса… Пойду, Лидия Васильевна, я житель городской и не могу петь без аккомпанемента…
АСТАФЬЕВА. А из леса тогда мы за вами следом ехали… Вы видели?..
ТРЕТЬЯКОВ. Да, да… Будем вспоминать…
АСТАФЬЕВА. А я думала, вы к нам в ходок сядете…
Хор останавливается под окном. Хорошо слышна мелодия, но слов не разобрать.
ТРЕТЬЯКОВ. Так вот… Прощайте, Лидия Васильевна! Я думаю, мы еще встретимся. Мир тесен…
Подают друг другу руки.
Где-нибудь, когда-нибудь… Счастливо оставаться… (Отворил дверь.)
Песня – громко.
ХОР. Несет Галя воду,
Коромысло гнется,Стоит Ваня подлеНад Галей смеется…
АСТАФЬЕВА (вдруг). Постойте!
ТРЕТЬЯКОВ (прикрыл дверь). Да?
Слышна лишь мелодия.
АСТАФЬЕВА (решительно). Я вас не пущу.
ТРЕТЬЯКОВ. В чем дело?..
АСТАФЬЕВА (лукавит с большим искусством). Сейчас я вас не пущу.
ТРЕТЬЯКОВ. Почему, Лидия Васильевна?
АСТАФЬЕВА. Слышите?
ТРЕТЬЯКОВ. Что?
АСТАФЬЕВА. Они остановились под окном.
ТРЕТЬЯКОВ. Кто?
АСТАФЬЕВА. Вы что, не слышите?
ТРЕТЬЯКОВ. Поют. Ну и пусть…
АСТАФЬЕВА. Садитесь, Владимир Александрович, послушаем… (Приоткрыла дверь.)
ХОР.
Ой ты, Галя, Галя,Дай воды напитьсяМожет быть, я, Галя,Не буду журиться…
ТРЕТЬЯКОВ. Я опаздываю, Лидия Васильевна.
ХОР.
Я не дам тебе воды,Вода ключевая,Ты не любишь меня,У тебя другая…
АСТАФЬЕВА (закрыла дверь). Славно поют!
ТРЕТЬЯКОВ (мягко). Это не имеет никакого значения. Я должен ехать. Даже если бы за окном был хор Пятницкого. Все равно. Даже тем более.
АСТАФЬЕВА. Сейчас я вас не пущу.
ТРЕТЬЯКОВ (в недоумении). Мне понятно ваше настроение… Я сам… Я тронут, но… мне некогда.
АСТАФЬЕВА. Вы уйдете…
ТРЕТЬЯКОВ. Откройте же!
АСТАФЬЕВА. Но не сейчас…
ТРЕТЬЯКОВ. Что случилось?
АСТАФЬЕВА. Сейчас десять часов вечера.
ТРЕТЬЯКОВ. Ну и что?
АСТАФЬЕВА. Я говорила – вы нечуткий…
ТРЕТЬЯКОВ (задумчиво). Так… И неактивный?
АСТАФЬЕВА. Это уж само собой…
ТРЕТЬЯКОВ. Так…
Подходит к Астафьевой.
Если я правильно понимаю, вы хотите, чтобы я ушел от вас утром?
Пытается обнять Астафьеву. Попытка, впрочем, довольно робкая.
АСТАФЬЕВА (останавливает его). Вы ничего не поняли!
ТРЕТЬЯКОВ (обескуражен). Объясните! Сейчас мне уйти нельзя, утром – тоже… Когда в таком случае? Ночью? Днем? Завтра? Послезавтра?
АСТАФЬЕВА (с достоинством). Вечером.
ТРЕТЬЯКОВ. Но почему, Лидия Васильевна?! Вы, кажется, издеваетесь?
АСТАФЬЕВА. Десять часов вечера… Подумайте, что они скажут, если вы выйдете в такое время из моего дома?
ТРЕТЬЯКОВ. Кто – они?
АСТАФЬЕВА. Вы что, не слышите?
ТРЕТЬЯКОВ (раздосадован). Ах, вон что вас беспокоит! Что скажут?..
АСТАФЬЕВА. Да! Что скажут…
ТРЕТЬЯКОВ. Они ничего не скажут, просто что-нибудь споют.
АСТАФЬЕВА. Сначала споют, потом начнут сплетничать. Вы что – не знаете?
ТРЕТЬЯКОВ. Какие могут быть сплетни? Я уезжаю, зашел проститься. Разве из этого можно сочинить сплетню?
АСТАФЬЕВА. Вы-то уедете, а они останутся и будут думать…
ТРЕТЬЯКОВ. Лидия Васильевна, пусть думают, нельзя же им все время петь.
АСТАФЬЕВА. Вам-то что, вы уедете, а я… потом замуж не выйду.
ТРЕТЬЯКОВ. Что?! Выходит, перед отъездом я должен выдать вас замуж?
АСТАФЬЕВА (теперь она иронизирует). Тише, Владимир Александрович! Вы еще не в городе.
ТРЕТЬЯКОВ. В городе мне, помнится, говорили: тише – вы не в лесу!
АСТАФЬЕВА. У нас уж так… Не взыщите!
ТРЕТЬЯКОВ. Лидия Васильевна, не будем ссориться – откройте двери! (Смотрит на часы.)
АСТАФЬЕВА. Не могу. Мы люди отсталые, с предрассудками…
ТРЕТЬЯКОВ. Это вы-то! Ай-яй! Заведующая фермой, активист, передовая женщина! Вы меня удивляете.
АСТАФЬЕВА. Чему вы удивляетесь? У нас на ферме плохо с культурно-массовой работой. Разве не читали в газете?
ТРЕТЬЯКОВ. Не читал.
АСТАФЬЕВА. Зря. Там и про вас сказано: «Куда смотрит интеллигенция?»
За окном пение смолкло, но заиграли на гармонике. Послышался шум подошедшей машины.
ТРЕТЬЯКОВ. Автобус!
АСТАФЬЕВА. Но полянка-то еще не разошлась. Вот она, рядом.
ТРЕТЬЯКОВ (с нетерпением). Черт возьми! Что же вы предлагаете?
АСТАФЬЕВА (невинно). Хотите – чаем угощу?
ТРЕТЬЯКОВ. Бездельники! Сколько можно петь и плясать!
АСТАФЬЕВА. Почему бы не поплясать? Только что отсеялись. Скоро сенокос.
ТРЕТЬЯКОВ. Ну знаете, я в вас разочаровался. Мне о вас иначе говорили.
АСТАФЬЕВА (кротко). А вам надо было проверить – так ли все, как говорили. Время у вас было…
ТРЕТЬЯКОВ. Если вы считаете, что мне неприлично выйти в дверь, – выпустите меня в окно!
АСТАФЬЕВА. Ну да! На дворе луна, светло как днем! Не знаю уж, как в городе, а у нас через окно ходить не принято.
ТРЕТЬЯКОВ. Неужели? Что же у вас принято в таком случае? Может быть, вылететь в трубу?
АСТАФЬЕВА. Попробуйте.
ТРЕТЬЯКОВ. Не понимаю, чем вас смущает окно? Если увидят, скажете – вор. Дескать, учитель украл у вас шерстяную кофту.
АСТАФЬЕВА. Придумал!
ТРЕТЬЯКОВ. Скажите что угодно, только отпустите наконец!
