Гарди Томас

Стихотворения

УЭССЕКСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

НА ПОХОРОНАХ

Плелись за гробом как во сне. Никто не глянул на меня: Я шла поодаль, в стороне, Любимая, а не родня. Как ночь был черен их наряд Я вышла, платья не сменя. Был бесконечно пуст их взгляд Огнем сжигала скорбь меня.

Перевод А. Шараповой

НЕВЕРУЮЩИЙ

(На службе в кафедральном соборе)

Быть среди верующих тенью, Персоной нежеланной, Считать их веру, их виденья Фантазией туманной, Рожденной силой убежденья Таков удел мой странный. За что навеки обречен Я жить с душевной раной? За что средь зрячих я рожден Слепой и бесталанный? За что их радостей лишен? Твержу я постоянно. Но если я не их породы, Всевышним осиянной, И если нет во мне свободы, Моим собратьям данной, Пускай в них милосердья всходы Взрастят мои изъяны. Я с человеком схож, который Стоит средь люда, рьяно Кричащего: "Вон там просторы! Там волны океана!" Но видит сам лишь сумрак бора, Нависший над поляной. Мне б, недостойному, смириться С судьбой, но постоянно Я слышу: "Он в душе стремится Сберечь свои изъяны!" Мне что же - как подбитой птице, Не взмыть в простор желанный? Довольно! Нас, кто так томится, Ждет отдых долгожданный!

Перевод В. Лунина

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Лицо с увядшей кожей Отражено в стекле. Устало сердце, о Боже! Мне тяжко на земле. Холодным неучастьем Не тяготят сердца. Одна, в смиренье, с бесстрастьем Ждала бы я конца. Но время жить мешает, Последних сил лишив. Озноб в потемках набегает, Как на берег прилив.

Перевод А. Шараповой

КЭСТЕРБРИДЖСКИЕ КАПИТАНЫ

(Предание о Дж. Б. Л., Т. Дж. Б. и Дж. Л.)

Три капитана ушли воевать В Индию, а живым Вернулся один, чтобы лавры пожать, Снившиеся троим. И он спешит в старинный придел, Где в школьные времена Трое мальчиков на стене Вырезали свои имена. Три строчки равной высоты, Как прежде, рядом, но... "Им суждено было замышлять: Исполнить - мне суждено". "Кто жизнь сбережет, погубит ее", Сказал проповедник - и он, Невольный слушатель, оглядел Кривые буквы имен: Он здесь; их нет - и что же в том? Иначе бы жребий пал Они бы вернулись в родимый дом, А он вдали лежал. Но в жизни тех, кто не пришел, Он видит некий свет: Он видит величия ореол, Какого над выжившим нет. В бессмертной славе, в нездешних лучах Не ты вернулся, брат: Нездешнее светит в чужих полях, Где двое павших спят.

Перевод О. Седаковой

СТИХОТВОРЕНИЯ О ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ

ОТЪЕЗД

(Саутгемтонские доки, октябрь 1899)

Прощальные марши сошли на нет, Корабль соленую воду грызет Столб красного дыма за горизонт Ушел, как последний самый привет; Острее разлуки не видел свет, И топот мужчин, всходивших на борт Теперь, как вопрос, над миром простерт: "Доколе, тевтон, славянин и кельт, Вы будете из-за распрей на смерть Таких посылать, ни за что губить, Когда сумеете преодолеть Вражду и соседей своих любить, А патриотизм перестанет быть Рабом и обнимет воду и твердь?"

Перевод В. Корнилова

ОТПРАВКА БАТАРЕИ

Жалобы жен

(2-го ноября 1899)

I

Что же тревожнее, что безнадежнее, Неосторожней солдатской любви! Мы милых выбрали, их у нас вырвали И на войну повезут корабли.

II

Как через силу мы шли рядом с милыми, Еле тащились сквозь ливень и мрак; Шли они гордые, нам непокорные, И приближал нашу боль каждый шаг.

III

Пушки тяжелые, крупные, желтые, Словно животные, нюхали ночь, Спицы и ободы, длинные хоботы Даже глядеть на них было невмочь.

IV

В газовом призрачном свете на пристани, Бледные, мы целовали солдат С жадною, слезною, страшною просьбою: Честь уберечь, но вернуться назад.

V

Остолбеневшими были, ослепшими Мы, когда их уводили от нас. В горечи каждая помощи жаждала, Той же дорогой обратно плетясь.

VI

Кто-то растерянно крикнул: "Потеряны Наши для нас!.." Нет, Господня рука В муках и в горе им будет подспорием, Хоть коротка их стезя, хоть долга.

VII

Но до рассвета нас все же преследуют Их голоса в темноте... И опять, Полные ужаса, учимся мужеству, Чтобы с надеждой и верой их ждать.

Перевод В. Корнилова

В ВОЕННОМ МИНИСТЕРСТВЕ

(Приклеивая списки убитых и раненых: декабрь 1899)

I

Год назад я зашел в это место, где Барыши наживают, осведомиться, Может ли сердце Британии тише биться, Ведь ведут обстоятельства к маете И к немалой беде.

II

Здесь не падали в обморок год назад, Не рыдали родители, жены, дочки, В списках смерти для них не мелькали строчки; Смерть с природой еще не вошла в разлад, Мир и чист был и свят.

Перевод В. Корнилова

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПОВЕСТЬ

На юг от Дурбана фронт идет, Там солдат, соотечественник, гниет. Его тело искромсано вкривь и вкось, Его призрак срывает на ветре злость, И Канопус ночью пытает он: "Мирозданье радующий закон, Утвержденный на этой земле Христом, Почему оставлен, забыт потом? Смысла нет в привычке опять и опять "Anno Domini" к годам прибавлять, Хоть их двадцать сотен почти прошло, Его дело пятнают, Ему назло". Накануне Рождества 1899

Перевод В. Корнилова

БАРАБАНЩИК ХОДЖ

I

Он наспех в землю был зарыт Вдали от отчих мест. Ни гроба, ни надгробных плит Лишь голый вельд окрест И по ночам над ним горит Огонь нездешних звезд.

II

Он в Уэссексе, в родном краю, И не слыхал о том, Что значит буш, плато Кару И пыльный краснозем. Не видел этих звезд игру В безмолвии ночном.

III

Но юный прах его сгниет Средь глинистых полей, И древо южное взрастет Из северных костей, И новая звезда взойдет Во мгле чужих ночей.

Перевод М. Фрейдкина

ДУШИ УБИТЫХ

I

Надо мною сошлись веки ночи. Вот я вышел на мыс. Я один. Рядом Рейс. Остров лыс и изрыт, в складках весь. Вместе с тишью и тьмой дух мне душу морочит, Тормошит мою мысль.

II

Ветра нет, спит простор океана, Спит в безветрии мыс, Тина спит вдоль земли, Травы дремлют, они проросли Из подводных глубин, где движением все обуяно, Где теченья сошлись.

III

И вдруг с Юга, но тихого тише, Так что занялся дух, Шелестение крыл Мотыльков исполинских; звук был Гладким, легким, какой ни за что не услышит Человеческий слух.

IV