Вольфганг Акунов
В ПОЛНЫЙ РОСТ
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ВЛАДИМИРА КАППЕЛЯ
Крепче бей, наш русский молот,
И рази, как Божий гром!
Пусть падёт, в куски расколот,
Сатанинский Совнарком!
Марш ВФП.
В храме, взлетев над клиросом,
Ярое Око — люто…
Ежели верить Нилусу,
Долгая будет смута.
Иерей Анатолий Кузнецов
Честный русский немец
Русский немец Владимир Оскарович Каппель родился 15 апреля 1883 года в имении своих родителей неподалеку от города Белева (а не «Беляева», как часто неправильно пишут и думают!) Тульской губернии Всероссийской империи в скромной семье заслуженного боевого офицера Русской Императорской армии, выходца из Швеции — Оскара Павловича Каппеля, потомственного дворянина Московской губернии. Отец Владимира Оскаровича участвовал в «полуденной» Ахалтекинской экспедиции Русской армии 1880–1881 гг., будучи адъютантом знаменитого «белого генерала» Михаила Дмитриевича Скобелева. М.Д. Скобелев был прозван своими солдатами «белым генералом» за привычку появляться перед войсками в белой фуражке и белом мундирном сюртуке, чтобы быть отовсюду видным войскам, чтобы вселять в них бодрость и сознание, что они служат Царю Белому, Православному, как говорилось в русских сказах и былинах.
Надо сказать, что и народы Востока знали и почитали Императора и Самодержца Всероссийского под этим же именем Белого Царя — Ак-Падишаха (так его звали мусульмане) или Цаган-Хана (так его звали ламаисты — калмыки, буряты и монголы). Исконный смысл титула «Белый Царь» заключался в том, что это — Царь Самодержавный, никакому другому царю не подчиненный, что соответствовало титулу царей-василевсов Второго Рима — единоверной нам Православной Византийской Державы — Автократор. Но промыслительным образом сыну адъютанта Скобелева, являвшегося «белым генералом» Белого Царя в этом исконно-традиционном евразийском смысле, было суждено самому стать Белым генералом в новом, глубоко трагическом для всякого честного русского патриота смысле и в этом качестве вступить на Крестный путь, приведший его к мученической гибели, но и к великой посмертной славе…
В ночь с 11 на 12 января 1881 года Оскар Павлович Каппель участвовал во взятии укрепленной крепости туркмен-текинцев Геок-Тепе (в 50 км от теперешней столицы Туркменистана — Асгабата, именовавшегося во времена Российской империи более удобьсказуемо и — произносимо «Асхабадом», а в советскую эпоху — «Ашхабадом»), и за проявленный при штурме героизм был награжден Орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Важность операции по овладению Геок-Тепе была столь велика, что «белый витязь» М. Д. Скобелев был произведен в генералы от инфантерии.
Предки Владимира Оскаровича по материнской линии также вписали немало славных страниц в анналы военной истории Российской империи. Его дед по матери отличился в Крымской (Восточной) войне 1853–1856 гг., став героем обороны Севастополя и Георгиевским кавалером.
Так что Владимир Оскарович — «военная косточка» — пошел в своих славных предков — защитников и приумножителей Российской империи.
Хотя семья Каппелей была шведского происхождения, как и многие обрусевшие дворянские фамилии родом с Запада (скажем, Суворовы или Врангели), но на Руси еще с допетровских, да и вообще с доромановских времен, таковых, ничтоже сумняшеся, зачисляли в «немцы» (так и говорили — «свейские немцы»).
Военное образование молодой Каппель получил в столице Империи — «блистательном» Санкт-Петербурге — сначала во 2-м кадетском корпусе Петра Великого. Как известно, в дореволюционных военных училищах юношей воспитывали так, чтобы они имели нравственный, и никакой иной, авторитет перед подчиненными, чтобы солдаты уважали их не только за личное мужество, но и за чистоту помыслов (чтобы понять это, достаточно прочитать хотя бы книгу воспоминаний русского генерала и, впоследствии, Атамана Всевеликого Войска Донского, Петра Николаевича Краснова, «Павлоны»). Таким был и Владимир Оскарович Каппель — «беспартийный монархист, слуга Царю, отец солдатам». За это его не только уважали и любили, но прямо-таки боготворили подчиненные, готовые идти «в огонь и в воду» за своим обожаемым командиром.
После блестящего окончания полного курса 2-го кадетского корпуса 1 сентября 1901 года Владимир Оскарович вступил в службу в Николаевском кавалерийском училище юнкером рядового звания. Окончив по первому разряду Николаевское военное училище, Каппель 10 августа 1903 года был выпущен в 54-й драгунский Новомиргородский полк, с производством Высочайшим приказом в корнеты со старшинством 10 августа 1902 года. 29 января 1906 года Владимир Оскарович был произведен в поручики со старшинством 10 августа 1906 года. В 1906 году полк поручика В.О. Каппеля был командирован из Варшавской губернии, где была его стоянка, в Пермскую губернию на ликвидацию опасной «революционной» банды «борца за народное счастье» — дезертира, бывшего унтер-офицера Лбова. Окончив в 1913 году академию, Владимир Каппель оказался в горниле Великой Отечественной войны (именуемой предателями России — большевиками — «империалистической», которую они, засев на вражеской территории, неустанно призывали народы России, на немецкие деньги, превратить в «войну гражданскую» против собственного правительства и исторических устоев Российской Державы).
Начав войну в чине штабс-капитана, Владимир Оскарович Каппель окончил ее в чине подполковника. Служа при штабе — сначала 5-й Донской казачьей дивизии, затем — 14-й кавалерийской дивизии — и, наконец, при штабе всего Юго-Западного фронта, Каппель не раз бывал в деле, был дважды ранен в бою и награжден орденами Святого Владимира (IV степени), Святой Анны (II степени с мечами и надписью «За храбрость»), Святого Станислава (II степени). Февральский переворот (так называемая «великая бескровная революция») застал его совершенно врасплох, как и подавляющее большинство фронтовиков (а не только фронтовых офицеров).
Зная о характерной для Каппеля верности «уваровской триаде» — Вере, Царю и Отечеству, о его верности долгу и присяге — качествам, воспринятым и твердо усвоенным им еще в офицерском училище, невольно задаешься вопросом — почему же Каппель, как и другие русские офицеры, не выступил в защиту монархии и, в первую очередь — в защиту Царской Семьи? При ответе на этот вопрос следует, однако, учитывать, что людей со стойкими монархическими убеждениями к февралю 1917 года в Русской армии оставалось к сожалению, не так уж много. Верные присяге, они были всегда в первых рядах атакующих войск, устилая своими телами поля сражений. В ходе исключительно кровопролитной Великой войны русский офицерский корпус оказался сильно разбавленным так называемыми «офицерами военного времени» — выходцами из интеллигенции — политические убеждения которых обычно колебались между программой партии «кадетов» (конституционных демократов) и эсеров (революционных социалистов).
Что же касается оказавшихся, в результате почти четырехлетней «мясорубки», в абсолютном меньшинстве офицеров-монархистов, то последние, будучи в принципе привержены идее Монархии как таковой, зачастую были настроены враждебно по отношению к Государю Императору Николаю II и Государыне Императрице Александре Федоровне, верили грязным слухам о Распутине («Царь с Егорием, а Царица — с Григорием…») и прочей враждебной пропаганде, целенаправленно и повсеместно распространявшейся силами враждебными Престолу, пользуясь крайней (а в военных условиях — преступной!) либеральностью подозрительно беззубой российской цензуры.
Не случайно никому иному, как будущему вождю Добровольческой армии и зачинателю Белого движения, боевому генералу Лавру Георгиевичу Корнилову, в марте рокового 1917 года было поручено Временным Правительством арестовать Императрицу Александру Федоровну с больными детьми в Царском селе. Причем Л.Г. Корнилов не постеснялся при этом именовать себя «революционным генералом»! Пишу об этом, как ни горько это для моего «корниловского» сердца! Правда, очень скоро, ощутив острую неприязнь (да что там говорить — враждебность!) молодой российской демократии к армии исторической России, несмотря ни н что, сохранявшей множество «родимых пятен» того, чем она являлась на протяжении всей своей истории — Православного Русского Воинства — многие русские офицеры (пусть даже «офицеры военного времени»!) возненавидели «проклятую керенщину».
Но, даже искренне пытаясь эту «керенщину» устранить, тот же Корнилов говорил А.И. Деникину: «Нам нужно довести страну до Учредительного собрания, а там пусть делают, что хотят — я устраняюсь…» Когда же позднее, уже в ходе Гражданской войны, у кого-то появлялась ностальгия по монархии, по освященной вековыми традициями российской государственности Царской власти, эта ностальгия не находила никакого конкретного выхода.
Политической линией белых правительств было так называемое «непредрешенчество», то есть отказ «навязывать» России какой-либо государственный строй — в ожидании результатов общего волеизъявления всего русского народа на Учредительном собрании (правда, один раз большевикам уже удалось это собрание разогнать, но надежда на его новый созыв оставалась в умах белых правителей неистребимой).
И не случайно никто иной, как «демон революции» Лев Давыдович Троцкий впоследствии вспоминал, что,
«если бы белые предложили России избрать новую династию, мы (большевики — В.А.) не продержались бы и трех месяцев».
