Петр Верещагин

Мара

Весь смысл бандитов, пришельцев и пиратов в том, что можно перестать ими быть и пойти домой.

Меня зовут Ми.

Я собираю цветы и ракушки. Ракушек много. Цветов мало и почти все поломанные, такие не годятся.

Ракушки тоже годятся не все, только я не знаю, где правильные. У правильных есть блестящий шарик. Но он внутри, а сама открыть ракушку я не могу. Папа может, а еще братья, они сильные и у них есть нож, даже два.

В неправильных ракушках шарика нет, такие только в горшок. Похлебка жидкая и не очень вкусная, рыба лучше, но рыбу мы едим редко.

Правильную ракушку папа тоже отправляет в горшок, когда вынет шарик. Зато назавтра или через день у нас на столе бывают и рыба, и каша, и ягоды из-за холмов.

Вот наполню корзинку, чуть-чуть отдохну, потом заберу маленькую Ни – она возится на отмелях по ту сторону скалы-Чайки, собирает морскую траву, придать похлебке хоть немного цвета – и пойдем домой.

– Привет!

Девочка, как я, но чуть выше и плотнее. У нее веснушки, синие-синие глаза и две светлые косы – длиннее моих, закручены вокруг головы. И улыбка, яркая, как солнце.

– Ты… ты кто? – И откуда только взялась? я ведь всех наших знаю, а тут такая светленькая, не пропустишь.

– Я Мара. А ты?

– Меня зовут Ми, – отвечаю. – А ты откуда?

Улыбка на миг тускнеет, потом вспыхивает снова.

– Моя семья живет тут недалеко. Сегодня отпустили поиграть, а одной мне скучно. Хочешь вместе?

Еще бы не хотеть! Это не с малявкой Ни возиться, а старшие все в работе, им не до меня.

А ракушки… а что – ракушки? успею. До вечера еще во-он сколько, а корзинка почти полная.

Мы плаваем наперегонки, и у меня получается лучше. Зато ныряет Мара так, как не могу я, и достает из волн цветок, серый и розовый; на берегу такие редко найдешь, только обломки.

– Красивый.

– Это тебе, ты ведь их собираешь.

– А ты?

– Там, внизу, их много. Захочу, еще возьму.

– Нет, ну нельзя же так…

– Мы подруги?

– Да!

– Значит, он твой. А ты… – Мара задумывается. – Знаю! Научишь меня плавать, как ты.

– Конечно, если хочешь. – Я смотрю на солнце. – Ой! мне пора бежать, и Ни уже наверное совсем голодная… Ты придешь завтра?

– Приду.

Никто и не замечает, что корзинка не полная, и что пришли мы с Ни позднее. Папе цветок тоже очень нравится:

– Ну, Ми, будет тебе к празднику обновка.

– А какая?

Папа хитро щурится.

– А это секрет.

– Ну скажи!

– Ну вот еще, какой же это секрет будет? Не-ет, утенок, сама увидишь. Тебе понравится.

Я упираю кулаки в бока и смотрю на папу, как мама. Нет, наверное, у нее лучше получается, но все равно. Это значит: или ты мне сейчас же расскажешь все как есть, или…

Уй!

Это брат Кау, хватает меня сзади под мышки и подбрасывает в небо, ловит, переворачивает, снова подбрасывает. Мой визг его только веселит.

– Ми, тебе повезло. – Это Лин, младший брат, то есть младший из двух братьев, меня-то он старше. – Две жемчужницы! Ты у нас сегодня главная добытчица, правда, па?

Тот кивает, подмигивает маме.

– Ну раз главная добытчица ты, – говорит мама, – ты сегодня за ужином и командуешь.

Уй-йя! Это я буду распоряжаться, кому сколько похлебки достанется, и кто без очереди полезет в горшок, получит половником по лбу! Ухх! ну, Кау, берегись, вот оставлю тебя последним, будешь знать!..

О Маре я вспоминаю уже совсем под вечер, когда ложусь спать.

– А еще я подружилась с одной девочкой… – зеваю я маме в лицо, – и завтра мы опять будем игра-ать…

Она то ли не слышит, то ли не обращает внимания, то ли это я уже сплю и на самом деле просто зеваю. Ладно, завтра скажу.

Мара появляется на берегу, как и вчера, не с самого утра, а попозже. Я жду ее и смотрю по сторонам, но звонкое «Привет!» снова раздается сзади.

– Пошли поплаваем, – говорит она.

У Мары тоже есть старшие братья и сестры, но она не как я, она самая младшая, а у меня еще Ни. И еще, Мара, оказывается, не умеет плести бусы и браслеты из ниток и сломанных цветов. Странная.

Но ее приятно учить, не то что Ни, у той все из рук валится и, чуть что, в слезы. Малявка еще.

Вдвоем у нас получается лучше, чем у меня одной. Я дарю оба браслета Маре.

– У меня есть, – говорю.

– А почему не носишь?

– Так в них работать неудобно. Спадают. Вот вечером надеваю.

– У меня не спадут, – заявляет она, и правда, браслеты охватывают ее запястья и не соскальзывают ни в море, ни на берегу.

– А девушки носят браслеты на ногах, – зачем-то говорю я.

– А мы кто, мальчики, что ли? – смеется Мара.

– Нет, девушки, которых в жены берут.

– А, в жены… Мои братья уже взяли себе жен. Они мне не нравятся.

Я вспоминаю Кау – осенью Эри наверняка назовется его женой. Да, мне она тоже не нравится. Перед мамой-то тихая и покорная, а мной командует почем зря. Не то чтобы я ее слушалась…

Мы дружно перебираем, чем именно нам не по нраву новые «родственницы» и как бы поставить их на место, чтобы не обидеть ненароком любимого брата, заешь его чесотка, только не до конца, а то кому же потом пакости строить. А когда надоедает и это, Мара предлагает новую забаву:

– Меня недавно научили одной игре, называется «буря».

Разглаживает участок песка, чертит две дуги, а между ними много-много линий вдоль и поперек.

– А теперь нам нужно, чем играть… – Мара сгребает полную горсть цветочных обломков и камешков, споро разделяет их на две кучки. – Так, вот розовые и синие – это будут «волны», камни – это «скалы», а вот эти три щепки у нас будут «лодками».

Она объясняет правила и выстраивает линию «скал», предлагая моим «волнам» пробивать дорогу в «гавань», чтобы «лодкам» было куда войти.

– …да, так ты свернешь среднюю скалу, но тогда здесь появляется водоворот, в него лодки идти не могут…

– …а если волна сильная, она может перебросить лодку через одиночный ряд скал…

Игра и правда захватывает. Самое смешное, что я так и не понимаю, кто же из нас выиграл, когда из трех «лодок» две оказались в гавани, а третья разбилась о скалы, но уже внутри.

– Ой! – вскакивает Мара. – Мне пора бежать, да и тебе, наверное, тоже – заигрались мы.

– А все-таки ты неправильно расставила скалы.

– Хорошо, завтра волнами буду я. До свиданья, Ми!

Назавтра мама затевает большую уборку.

– Сегодня ракушек не нужно, будешь помогать.

– Но я хочу на берег!

– Закончим, тогда и пойдешь.

Прибраться в доме, конечно, надо… ну почему именно сегодня! Мара уже там, она обидится…

Вымести из дома весь мусор и с ним весь старый камыш, наломать в плавнях свежего и аккуратно разложить, перемыть горшки, ложки и блюда…

– Ладно, беги, дальше сама управлюсь, – говорит наконец мама. – Будешь купаться, уши вымой как следует. А на ужин можешь привести эту свою новую подружку.

Я и правда бегу. Ни со мной сегодня не идет, не нужно плестись, чтобы малышка не отстала.

Взлетаю на горку, откуда начинается спуск на мой берег, где на отмелях много ракушек и съедобной морской травы, а ядовитых морских ежей и других колючек почти не бывает.

Мары нет.

Берег расплывается в слезах. Ну почему так!..

Медленно спускаюсь, сажусь на крыло Чайки, так похожей сверху на настоящую морскую птицу, и прячу лицо в коленках.

– Ты чего это?

Ой! Мара! пришла все-таки, а я вся зареванная… Кое-как рассказываю.

Мара смеется.

– Нам же интересно вместе, правда? А что не отпустили с самого утра, не беда. Меня тоже сюда не отпускают, пока не переделаю всех делов.

Потом мы плаваем и ныряем, гоняясь за стайкой золотых рыбок, а потом снова садимся за «бурю». Волны Мары легко пробивают проходы сквозь мои скалы, но все эти проходы – с водоворотами, лодке не пройти.

– И как у тебя получилось? – удивляется она. – Так ты скоро и сестру мою обыграешь. Хорошо бы, а то задается слишком.

– Ну приходи сюда с ней, попробуем.

Мара качает головой.

– Не, не придет она. Но я спрошу – может, можно тебя к нам пригласить, вот тогда сыграете.

– Хорошо. А ты сегодня пойдешь ужинать к нам? мама разрешила.

– Ой, правда? – Улыбка вспыхивает ярче солнца, потом вдруг гаснет. – Нет, прости, не могу. Может, в другой раз, сегодня никак.

Дома у нас праздник: папа теперь будет не только работать на берегу, ему доверили место в лодке! Теперь у нас на столе рыбы хватит, и не только рыбы, лодочники привозят из походов много чего.

– Не хочу бойше мойской тьявы! – заявляет Ни. – Ягод хочу, кьясных! И зееных!

– И ягоды тебе будут, и новое платье, и бусы, как у мамы. Или лучше.

Сегодня праздник, и папа открывает корчажку с веселым соком. Пьет сам и передает братьям и маме, а потом дает глоток мне. Ухх! И правда весело.

Лин пытается выстукивать костяным ножом и ложкой по доске и пустому горшку, но после веселого сока у него не очень-то получается. Зато нам весело, нам хорошо.

Жаль, Мары нет. Ну я ей все-все расскажу.

Завтра.

– …и теперь я на берег буду ходить, когда захочу, а не потому, что есть нечего и надо ракушек набрать.

– А цветы как же? – Мара вертит в руке обломок серого цветка.

– Они под водой растут, и за ними, если по-хорошему, нырять надо. Это Лин и Кау, и не тут, а на дальнем конце острова, там глубина и цветов, говорят, больше. Но их ведь так просто не сорвешь, срезать надо, нужны ножи и чтобы сил хватило. Я вырасту, тоже буду так, сейчас еще не могу.

– Давай научу, – предлагает Мара.