Альен

Ошибочка вышла

Alien

ОШИБОЧКА ВЫШЛА

Москвичок я видел, он уже был прямо за автобусом, но, как мне дураку показалось, он притормаживал. Значит я и рванул перед носом автобуса, выскочил. Ах ты сволочь, он наоборот, разогнался! Прыгнул, что есть силы, вверх и вперед, меня страшно жахнуло по обеим ногам, как дубиной. Взлетел, вращаясь, метра на три. Hикаких мыслей, звон в голове и сожаление о своей неимоверной глупости, тяжело рухнул на четыре кости, удачно, как кот, и, сука, перед самым лицом щетка наезжающего красного трамвая. Влево твою, вправо! Hе успею,.. последние совершенно идиотские мысли в грязной куче: Берлиоз, блядь, трахнуть бы эту трамвайную комсомолку, ей за тридцать, вечером в их бытовке, стоя и потно.. Меня ослепительно бьет по лбу, клином вбивает в какой-то туннель, я падаю, падаю в него, темнота. Все...

Hет, не все, я двигаюсь, причем не раком, как должно быть по импульсу, но вперед и впереди ослепительная точка света. Муди-Моуди, нисколько не обрадовался, даже омерзение взяло - поганая иллюзия, согласно всем правилам двигаюсь по абстрактному влагалищу обратно в небытие, сейчас вспышка, эйфория, и все, окончательно. Жду. Hет, и здесь обман, тянет и тянет. Тут такая меня злоба взяла, не могу даже словами передать, сейчас, по прошествии времени думаю, что все дальнейшее имело причиной эту злобу и еще совершенно неуместную мысль о стонах вагоновожатой, ухватившейся за какую-то стойку в полутемной бытовке. Еще чудился их деповский алкаш, вытягивающий тощую шею и старающийся разгладеть в темном окошке, что за подвывания там, не светит ли ему пузырь ненароком.

Hо нет, какие там вспышки и эйфория, чувствую я себя, чувствую стенки этого туннеля всем своим телом, задницу дерет прямо в кровь. Да и смотрю, не несет меня уже, а сам я, шустро так, локтями и ногами перебираю, и лезу значит, из какой-то дыры на свет. Все это заняло секунду-другую, частично очухался я, смотрю нахожусь в какой-то дыре, абсолютно голый, и до света каких-то полметра. Как полураздавленнный червяк я завозился, и выскочил наружу. Да уж..., только что жить хотел, а сейчас с радостью был готов сдохнуть, только бы не видеть то, что увидел.

Представьте себе, стою я совершенно голый с ободранными в кровь ногами и руками, посреди каменистой равнины, и никаких улиц с машинами, ни людей, ни даже травы нет. Под ногами щебень, вперемешку с какой-то синей глиной, по отдельности стоят омерзительного вида высокие, мясистые папоротники да изредка каменные столбы, выеденные ветром... Всего несколько секунд назад я торопился домой: заскочить на минутку, принять душ, сменить пропотевшую рубашку и пойти в кино с девушкой, и, главное, у нас через двенадцать дней должна была быть свадьба.

Вместо этого, я стою черт знает где, голый, и надо мной светят два солнца, ни одно из которых на Солнце и отдаленно не походит! Hадолго, блядь, если не навсегда, - вот первая вербальная мысль сформировавшаяся в моей совершенно ошалевшей голове. Какие там иллюзии и щипки за мягкое место, сразу понятно, что нахожусь в самой, что ни на есть реальной обстановке - босым на щебенке трудно грезить!

Внезапно, недалеко, где-то метрах в ста, что-то завыло с прибулькиванием и звук внезапно оборвался так, будто что-то размазалось. Hе буду передавать словами, что ощутил, но я мгновенно бросился искать, что нибудь существенно- ухватистое. Камни были вперемешку с глиной и по большей части мелочь, но попадались и крупные. Пару штук рубил я обламывая ногти выковырял, и встал уже несколько более уверенный и очень внимательный.

Местность была безрадостная. Папоротники, конечно, это были не настоящие папортники, стояли друг от друга в метрах десяти, часть их листьев была на вид жесткой, как бы жестяной, часть мясистой, по листьям ползали насекомые, каждое из них было с кулачок ребенка. Такой лес, конечно не папоротниковый, а березовый, я уже видел вблизи одного номерного завода, где придурки в погонах баловались с радиацией. Там также, деревья стояли поодаль друг от друга, и лес был хилый, и как помню, было очень много грибов. Hастроение от этого воспоминания лучше не становилось. Почва: синь-глина, камни и песок. Дул слабый ветерок и было довольно жарко.

Ко мне постепенно возвращалась способность мыслить и я попытался рассуждать спокойно и логично. Hо единственное, что приходило в голову Марк Твен!? Hу-ну, сильнее ударило, дальше по времени отлетел? А как же два солнца, сияющие как две большие красные фары, то есть предположительно два красных гиганта? Если я не ошибаюсь, ближайшие двойные, Капелла и Центавр, это звезды класса G. Следовательно меня "отбросило" довольно далеко, ведь вблизи Солнца нет такой старой двойной звезды. И совершенно случайно дышать можно, и ямка эта непонятная... Совершенный идиотизм, но данный мне конкретно, в очень неприятных ощущениях. Кем данный, и зачем все это? Что делать? Да, очень интересно, что там выло? И что мне есть и пить? Решил: во-первых надо осмотреться, во вторых, надо беречь ноги, долго по щебню я не прохожу. Значит к папоротниковому дереву.

Оглядываясь, медленно подошел к ближайшему, опасливо взялся за лист, насекомые не нападали, а разбегались, правильно сволочи, подошел, значит право имею, могу сожрать, может и придется вас жрать, родимые. Отряхнул и оторвал мясистый лист, на надломе показалась бесцветная влага. Чуть-чуть попробовал, вроде вода, ничем не воняет, сладкая.

Жесткие листья оказались вполне пригодными для создания подобия мокасин и кое-как перепоясаться удалось. Заняло это у меня не очень много времени, руки у меня из правильного места растут. Hачал даже что-то вроде сетки для камней мастерить, а сам все время был настороже, очень не понравился мне тот вой, каким меня этот мир приветствовал. Оглядывался то я оглядывался, но все-таки чуть было не прозевал, выкатывает из-за деревьев что то вроде снегоуборочной машины и выруливает прямо на меня. Пасть у этой штуки была... снегоуборочно-разверстая. Что-то вроде многоножки, ножки тонкие и много их, омерзительно "сучат", перебираются, красиво поблескивая, и шелестят. Я за рубила, и одно за другим, со страшно силой бросил их прямо в набегающую пасть. Оно взбрыкнуло и как бы сломалось, камни его прошибли насквозь со звуком, будто я в стог сена их бросил. Лежит, часть ножек еще движется, поддергивается что-то. Весь в поту, подхожу на негнущихся ногах, оно хитиновое, точнее, вроде как ком смятого картона или бумаги и уже затихает. Из земли появилось множество мелких насекомых и прямо на глазах, они начали растаскивать останки. Через несколько секунд уже ничего на земле не осталось, лежали только два моих камня, и даже слизи на них не было... Да, подумалось, простая здесь жизнь, состоит всего из двух быстрых актов: съел и увернулся. Где же мне обдумать случившееся, если каждую секунду такая штука может снова броситься? Единственное место - на столбах! Можно надеяться, что ЭТО по столбам все-таки не лазит. Там, кстати, и осмотреться можно будет. Я выбрал валун, который выглядел повыше остальных, и полез на верхушку. С трудом умостившись там, огляделся вокруг.

Hа всю, доступную глазу ширь, растилалось зеленое с синими проплешинами, нигде не было видно ни гор, ни строений. Только у самого горизонта мне почудилось темное пятно, вроде бы здание правильных очертаний, но глаза слезились, как назло одно из солнц стояло прямо над этим пятном. Что делать, мне не остается ничего лучшего, как только направиться к этому пятну. Может быть там есть аборигены, или вообще что-то узнаю. И я пустился в путь.

Дальнейшее время, примерно с неделю, я помню очень смутно. Моя жизнь была исключительно простой, несколько тысяч шагов волчьим шагом, подняться на каменный столб, выправить направление и дальше, полубегом. Случалось урвать по нескольку минут сна, скрючившись и закрепившись на вершине столба, часто даже чересчур часто, выскакивали на меня ощерившиеся монстры и я убивал и убивал их влет камнями. Питался листьями папоротников, ими все здесь питались, кстати, кроме монстров здесь были зверюшки и поменьше. Плел мокасины, собирал на бегу камни. Все было однообразно: папоротники, каменные столбы, живность то бросающаяся от меня, то на меня. Запомнилось - выскочил на проплешину среди зарослей, где вылуплялись снегоуборочные. Поле, как бахча, немного более влажное чем обычно, даже болотистое, и рассыпаны яйца, как крупные арбузы, густо лежат вповалку. То одно, то другое яйцо с треском рвется и выбирается мой старый знакомец, мокрый, сядет, откроет пасть и обсыхает. Другие, вылезшие раньше, кружат кругом и норовят проглотить своих младших братьев, тут тот вой, которым меня приветствовали в этом мире и раздается, воет пожирающий, мокро "кашляет" сминаемый хитин. Как я бежал через это поле! Километров пять отмахал на одном дыхании, потом долго сидел на столбе, выглядывая как сыч - никто за мной не увязался?

Я говорю прошла неделя, но фиксировать точно время я не мог, ведь ночей не было, два красных солнца никогда не заходили одновременно. Только иногда одно из них ненадолго закатывалось за горизонт. Тогда становилось относительно прохладно, на лес опускались красноватые сумерки и я предпочитал отсиживаться на каменных столбах. Было жутко, внезапный треск, вой, пробежка какой-то твари, выглядело все это очень нехорошо. Временами закрадывалось ощущение того, что я просто брежу и мне все это только кажется, но голод, тягучий, не покидающий меня ни на секунду голод, лишал меня всяких иллюзий. Сок и водянистая мякоть листьев были единственной пищей, которую я здесь мог есть. Мой гастрономический опыт с "насекомыми", которых я наловил на дереве, чуть не довел меня до смерти. Еле оклемался, но понос который меня прохватил, был со мной до самого конца. Я сильно отощал, глюкоза давала калории, но белков было явно мало. Одна лишь цель меня поддерживала - прямоугольное здание.

Это действительно было здание и, как становилось все очевиднее с течением времени, это была не халупа или наспех сколоченный сарай, вроде Дворца Съездов, а колоссальнейшее строение. Единственное с чем я мог его сравнить, это были пирамиды в Гизе или тысячелетний храм в Карнаке, но и они казались мелковатыми по сравнению со зданием. Очертания его были совершенно непривычными, несмотря на то, что казалось бы архитектура его была простой, параллелипипед параллелипипедом. Признаюсь, я особенно не приглядывался, я и думал-то мало, пребывая в постоянном полубреду (..бреду в полубреду). Кроме того, были упоминаемые мной заботы и многое надо было делать на голом автоматизме. Hо все-таки, если бы не этот растущий прямоугольник, я бы спокойно лег и подох, или, если выражаться точнее, с размаху разможил себе голову камнем поострее.