Агрис Богдан

Конец вечности

Богдан Агрис

Конец вечности

КОЛЬЦО

"Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои"

Екклесиаст, 1, 6

Тени смерзаются в студень. Полночные пчелы

Медленно пробуют экстези лунного меда.

Камень крошится. Я скоро тебя позабуду.

Все хорошо, что кончается вовремя, детка.

Я окликаю забвенье по имени. Это

Смелый поступок, безумный поступок. Я знаю,

Что не удержишь в ладонях ни ртути, ни пара.

Что ж говорить о твоем неприкаянном сердце...

Как же меня искалечила полночь! Я вязну

В чем-то аморфном, как стон, и, как похоть, горячем.

Эхо без крика, и крик остается без эха.

Тело сейчас миновало шестой перекресток.

Я не умею писать на асфальте смолою

Горьких пустот, но тем более пробую это.

Пробую голос, меняю пространство на время,

Пробую ветви на чуткость к истерикам ветра.

Дай мне письмо, что написано так и не будет.

Брось мне в лицо, что положено бросить сегодня.

Дай напоследок еще на тебя насмотреться.

Как ты красива, но это тебе не на пользу.

Я раскрываю тетрадь на сгоревшей странице.

Я волоку за собою никчемные речи.

Кто-то бушует на гребне кольца. Это ветер

Хочет кольцо разорвать, но куда ему! Разве...

Впрочем, едва ли какие-то "разве" бывают.

Небо окончено. Подпись, число, отпечаток

Божьего пальца на рваной холстине творенья.

Я не хочу собирать и разбрасывать камни.

Я не хочу обнимать, чтоб потом от объятий

Не уклоняться -- мучительно это, а кроме,

Кроме того, погляди, как растаяли руки.

Стали туманом. Туман превращается в тени,

Тени смерзаются в студень....

25 мая 1999 года

ТЕЛЕФОННЫЙ МОНОЛОГ

Черт побери, кто в семь часов утра...

Поубивал бы... Алло! Ничего не слышу!

А, это ты... Да в трубке шалят ветра.

Как я? Сижу и починяю "крышу".

Ну, разбудила. Впрочем, вставать и так.

И умирать однажды придется тоже.

Сердце -- "тук-тук", будильник -- свое "тик-так",

Ну а пружина -- одна там и здесь, похоже.

Ладно, оставим. Чушь я всегда несу...

Что называется, девочка -- "чем обязан?"

Поговорить? Хорошо, но в восьмом часу

Я омерзителен, предупреждаю сразу.

Как вообще? Ты хочешь взаправду знать?

Поберегись, я ведь еще отвечу.

Хочешь послушать? Во-первых, пуста казна.

Выбило "пробки" и догорели свечи.

В доме разгром, в активе один коньяк.

Век на дворе еще поменяться хочет.

Из зазеркалья в силу того -- сквозняк.

Прикуп узнаю -- немедля уеду в Сочи.

Те же порядки парят над Москвой-рекой -

Стон похорон, веселие новоселий...

Я ж потерял даже и тот покой

Хрупкий, которым тешил себя доселе.

Как я хочу в ливень втянуть взахлеб

Горький табак вымокшей сигареты!

Небо по осени морщит высокий лоб,

А зеркала -- все норовят в портреты

Выбиться... Ладно, только - не оживать!

Мало мне прочей нечисти супоросой....

Ливень плетет дымные кружева.

Скоро они сложатся в знак вопроса.

Я разжую каждый сухой ответ.

Мелом посыплю полузасохший крокус.

Видимо, скоро клином сойдется свет

На пентаграмме -- и соберется в фокус.

Я ворошу пепел весны клюкой,

Посохом ли, скипетром ли - не в курсе...

Знаешь, ночлег, похоже, недалеко,

Если поверить нервной морзянке пульса.

Что до любви - я не в ладах с душой...

Бог бы с любовью, если б не дьявол с нею.

Всякая тварь ищет любви большой,

В поисках оной медленно стервенея.

Хочешь ударить? Ну, приезжай, ударь.

Бей, как судьба -- сухо, беззлобно, мерно...

Если тебя покоробило слово "тварь",

Я объясняю: то богословский термин.

Голос рассыпан в мелкую медь фонем.

Дребезг и бряк -- "воблы и пива кружку!"

Я несговорчив. Это не значит -- нем.

Если приедешь -- пожалуй, шепну на ушко

Что, мол, люблю, что, мол, тебя, но ты

Помни: слова -- лишь усложненный ветер.

Знаешь, записки на лоскутьях темноты

Так хорошо рассыпаются на рассвете

В зяблый, шершавый и шепелявый прах.

Давится космос комьями перегноя.

Если пространство держится на ветрах -

Цепи значений клацают за спиною,

Ибо не знают с чего им свисать теперь,

Точек каких выделенных держаться...

Ты извини: мне позвонили в дверь.

Это резон до вечера попрощаться.

Да, привези мне кофе с пяток децил.

Не растворимый -- молотый: лучше "Чибо".

Предпочитаю лучшие образцы

И не хочу пить суррогаты, ибо..

Впрочем, я думаю, ты поняла вполне.

Так привезешь? Полнейшее аллилуйя!

Ладно, красавица -- встретимся при Луне,

Ну а пока -- жду, трепещу, целую...

...Что называется, рыбку с утра лови.

Текст прочитать - вылитый Мефистофель!

Не разговор, а полное "се ля ви":

Чем не прикинешься ради пакета кофе....

11 июля 1999 года -- 27 февраля 2000 года

СОБИРАЯСЬ НА РАБОТУ МАРТОВСКИМ УТРОМ

Ольге Стороженко -- подарок на день рождения

Небо завсегда чуть горчит спросонок.

На полу валяется томик Лема.

Глас из телефона нервозно-тонок:

Интонации разные -- та же тема.

Мебель чуть рассохлась под взглядом Будды,

Заселенного в скучную плоть фаянса.

В проводах сливаются амплитуды,

Выдавая "накося!" резонанса,

Отчего шутя вылетают пробки,

И заходится в тресках модемный зуммер.

Я бы вынес физический мир за скобки,

Но умею плохо, а Гуссерль -- умер.

Я пишу статьи, эпиграммы, письма,

В промежутках -- пью, интригую, скалюсь.

С кем резвилась ночью моя харизма,

Выясняю утром, раздвинув жалюзь.

Что тебе не нравится, дорогая?

Все отлично -- в смысле: "Ничто не схоже".

Ты была одна -- а теперь другая.

Та была постарше, а ты моложе.

Только у меня как-то одинаков

Возраст: двадцать восемь плюс-минус эра.

Все живу, и все ожидаю знака

Что скостили срок, но! -- "блаженна вера".

Я хотя не жид, но, похоже, вечен,

И бессмертен буду до смерти самой.

Я бы и взвалил небосвод на плечи -

Боги не дают, опасаясь срама.

И сомненья их не без почвы, ибо

Из меня не выйдет кариатиды.

Март уже в разгаре: блефуют Рыбы,

Но пока еще не настали Иды.

Все-то мне неймется быть в Риме первым.

Ладно бы еще профиль был орлиным!...

Форум ли Траяна иль храм Минервы,

Эйфелева, или Рейхстаг Берлина -

Все скользит, мешается и роится,

Словно пчелы в сравненьях Гомера, только

Мне пока не хочется в психбольницу,

Потому на историю разве в щелку

Посмотреть решаюсь. Воспеть хочу я

Географию: статика сердцу ближе.

И оно практичнее, ибо чую -

Мне еще придется пожить в Париже.

Треп вокруг да около... Крюк окольный

Для собаки и милого -- не проблема.

Слишком много в округе колоколен,

Тех, с которых смотрят, и кто Голема

Смог во мне увидеть, а кто -- похлеще.

Только вот per speculum что за specto?

Обьективней смотрят на дело вещи,

Ибо сами с восьми до шести -- обьекты.

А в часы досуга они -- грифоны,

Василиски, отсветы, птичьи трели.

Отчего я путаю телефона

Нервный дребезг с пластичным огнем свирели?

Кофе пью из чашки, как небо, синей.

Тереблю подросший за месяц локон.

Бабочка с открытки из Абиссиний

За ночь превратилась обратно в кокон.

Скоро выходить -- не забыть дискеты.

Кухня три на три; жаль -- не километра...

Да, на случай коль не вернусь до лета -

Взять с собой огонь и немного ветра.

4-12 марта 2000 года

БЕСПУТИЦА

Анне Керман, Ольге Стороженко, и себе -- за компанию

Восторг бесприютицы, вечный подвес,

Беспутица -- тоже неплохо.

Какая фонема лукавая -- "бес",

Приставка с оттенком подвоха.

Задорные искорки смерти, прицел

Хрусталика -- выстрела жажда.

Прохожий, с дороги! Останешься цел...

Останется, только не каждый.

Мы тертая стойкая нечисть, мы ждем,

В союзники выкликав случай,

Когда все засовы размоет дождем,

И мы свою долю получим.

Работа? Ее мы доделаем в срок...

Язык, диктофон и бумага.

А вечером ноги несут на порог

К таким же, как мы, побродягам.

"Привет, Франсуа! Как здоровье Марго?

Артюр! Как торговля, дружище?"

Садишься и учишь ночное арго

С оравою своден и нищих.

Уюта? А ну, что еще за байда?...

А хочешь узнать о грядущем -

Так к нашим услугам почти что всегда

Табачно-кофейная гуща.

Приветливо вскинуть обманщицу-бровь

Сложна лицедейства работа!

Небесную изображая любовь

Из похоти, злобы, расчета.

Побольше бы холода! В холоде -- власть

Над сонной ордой иноверцев.

И орден -- змеиный рентгеновский глаз

На месте, где теплилось сердце.

30 января 2000 года

НОВАЯ ЛИТАНИЯ

Я собираю сны исподтишка

В котомку глаз, но вскидывая веки,

Теряю их, как шило из мешка,

И не найду, и только отсвет некий

Все льнет и льнет к поверхности вещей.

Я постепенно ночь с ладоней смою,

И словно ненароком и вотще,

Я в день с его бодрящей кутерьмою

Войду. Священник так заходит в храм.

И, словно в незнакомые иконы,

Я посмотрю в оклады грязных рам