Алексин Анатолий
Про нашу семью
Анатолий Георгиевич Алексин
ПРО НАШУ СЕМЬЮ
1. Не мое дело
Я учусь в той же школе, где когда-то учились мама и папа.
Папу почему-то никто не запомнил. А маму запомнили многие. "У нее были прекрасные внешние данные!" - сказала как-то учительница литературы, которая заодно руководит у нас драматическим кружком. И придирчиво оглядела меня. Это было бы еще ничего: за "внешние данные" пока что отметок не ставят, но оказалось, что и внутренние данные у мамы были гораздо лучше, чем у меня, К примеру, все помнили, что мама никогда не гоняла клюшкой консервные банки и не любила играть в "расшибалочку".
Больше я не знал никаких подробностей о мамином прошлом. Но вот однажды бабушка, которая пришла помочь маме по хозяйству, сказала:
- д Сережа-то стал лауреатом Всероссийского конкурса!
- Какой Сережа? - спросил я.
- Сережа Потапов. Его знают все культурные люди!
- Первый раз слышу. А кто это? - сказал я.
И вдруг заметил, что папа взглянул на меня с любовью.
А верней сказать, с благодарностью... Еле заметно взглянул.
Но я-то почувствовал! Хотя ничего не понял...
И только потом на кухне бабушка объяснила мне, что Сережа Потапов учился когда-то в школе музыкально одаренных детей и мама любила его, когда была в пятом классе.
Музыкальная школа находится прямо напротив нашей, через дорогу. Если из нашей школы выходит ученик, то трудно сразу определить, одаренный он или неодаренный.
А если из дверей школы, которая через дорогу, то тут сразу ясно: идет одаренный!
Мы выходим из своей школы с портфелями, а музыкально одаренные - с футлярами. Сначала Сережа Потапов привлек мамино внимание тем, что его футляр был больше, чем у других, потому что он играл на виолончели. А потом, уже в пятом классе, она его полюбила. Мама, наверное, тоже была одаренной, потому что я вот хоть и учусь в шестом классе, но еще ни разу пока не любил.
- Да, Сережа далеко шагнул! - сказала за ужином бабушка.
И папа закурил в комнате, хотя обычно выходил для этого в коридор или на кухню.
- Ну что ты?! Это такое далекое прошлое... Это глупое детство! -тсказала мама. И рассмеялась. Ей было весело.
А папа за весь вечер ни разу не улыбнулся.
- Далеко шагнул! Далеко!.. - повторяла бабушка, убирая посуду.
Бабушка очень любила нас воспитывать. Но делала это как-то по-своему.
"А сын нашей соседки научился варить суп", - говорила она, и я должен был понять, что мне тоже не мешало бы этому научиться.
"А Коля, который вместе с тобой кончил медицинский институт, стал заведующим отделением", - сообщала она папе. И папа должен был сделать вывод, что ему тоже не мешало бы стать заведующим. "Да, Сережа далеко шагнул!" - эта фраза должна была подсказать папе, что и ему пора было куда-то шагнуть.
Два года назад мне удалили гланды. "Чепуховая операция!" - говорили все. Но я как-то этого не почувствовал... Хирург, который их удалял, казался мне удивительным человеком. Он причинял мне ужасную боль, и я должен был бы его ненавидеть, а я относился к нему прямо-таки, как говорят, с восхищением. Со страхом и восхищением! И трудно мне было представить, что он снимет свой белый халат, свои резиновые перчатки и станет таким же, как все. А может быть, даже пойдет в буфет.
Папа делает операции почти каждый день. И может быть, каждый день кто-то смотрит на него так же, как я смотрел на того хирурга.
- Тебе когда-нибудь делали операцию? - спросил я у бабушки.
Оказалось, что ей за шестьдесят лет не сделали ни одной операции! Разве она могла как следует оценить папу?
- Добиваются же люди таких успехов, как Сережа Потапов! - причитала бабушка, уже натягивая пальто.
- Вот когда у тебя опять будет приступ мигрени, - сказал я, - вызывай не врача, а этого своего... виолончелиста!
Пусть он тебе поможет!
Перед самым сном я чистил зубы в ванной комнате и вдруг услышал, как мама сказала папе:
- Это смешно... - Ей все еще, в отличие от папы, хотелось смеяться. Ну несерьезно, честное слово. Это же было в пятом классе!
- Началось в пятом... - тихо сказал папа. И я почувствовал, что рука его снова полезла в карман за папиросами.
Я, как говорят, содрогнулся.
Значит, только началось в пятом классе? Интересно, а в каком кончилось? Хорошо, если в шестом. А если в седьмом или даже в девятом?
"Ведь папа учился с мамой в одном классе, - рассуждал я. - А школа для одаренных, как и сейчас, была через дорогу.
И папа, значит, был свидетелем их любви. Как же он, бедный, переживал! А если он и сейчас страдает?"
Надо было что-то предпринять. Но что? Разве я мог с кем-нибудь посоветоваться?
К примеру, если бы я посоветовался с бабушкой, она бы сказала: "А сын моей соседки никогда не вмешивается в дела старших!"
Может быть, это и в самом деле было не мое дело? Может быть...
Через несколько дней, собираясь в школу, я услышал в программе передач, что Сергей Потапов будет выступать вечером по телевизору. К счастью, кроме меня, этого никто не услышал.
Вечером, за четверть часа до концерта лауреатов Всероссийского конкурса, я уселся делать уроки в той комнате, где стоит телевизор.
- Завтра контрольная! - сообщил я. И все стали передвигаться на цыпочках.
Еще через неделю я обнаружил, что Сергеи Потапов собирается выступать по радио. За пятнадцать минут до его выступления я разложил тетради на кухне, где у нас стоит радиоприемник.
- Завтра снова контрольная! - сказал я. И приемник молчал весь вечер.
Но Сергей Потапов продолжал преследовать нашу семью!
Как-то, возвращаясь из кино, я увидел афишу с его портретом на том самом месте, где мама и папа каждое утро садились на трамвай. Сперва я хотел сорвать афишу и уничтожить ее. Подходил, примерялся, прилаживался... Но все-таки не сорвал.
Вернувшись домой, я стал убеждать своих родителей, что ездить на троллейбусе гораздо удобнее, чем на трамвае.
- Но троллейбусная остановка далеко, - возразил папа.
Ах, если б он знал!
- Я проведу вас проходными дворами, и вы увидите, как это близко. Совсем рядом! - сказал я.
- В проходных дворах всегда бывает темно и опасно, - вмешалась бабушка. Как будто она нарочно хотела столкнуть маму лицо к лицу с ее прошлым!
Утром я повел маму и папу проходными дворами.
- Вот видите, как удобно, - говорил я. - Совсем близко!
И вы садитесь на современный вид транспорта... Правда, не на метро, но по крайней мере и не на трамвай! И еще одно преимущество. Мы вместе идем почти до самой моей школы!
- Да, мы так мало видим тебя, что уже из-за одного этого стоит... согласилась мама. - Что же ты раньше нам не сказал?
Вообще-то мне не хотелось, чтобы мои родители каждое утро прямо у всех на глазах провожали меня, шестиклассника, в школу. Но теперь я был готов абсолютно на все!
И я уводил их от афиши с портретом...
Конечно, мама могла увидеть эту афишу и где-нибудь в другом месте. Но тут уж я ничего поделать не мог!
Еще через несколько дней я сообщил:
- Мы писали сочинение на тему "Кем быть?". И представьте себе, почти все ребята хотят стать врачами! Почти все... Не летчиками, не водолазами, не киноартистами, а только врачами! Учительница сказала, что нет ничего удивительного. Самая благородная профессия в мире! Хотят лечить, исцелять, спасать... Это естественно!
- Да, конечно, - сказала мама.
А папа с бабушкой промолчали.
Как-то в воскресенье я привел, к нам домой своего приятеля Ваську Паганини.
Паганини - это, конечно, прозвище. Васька играет на скрипке и учится в школе для одаренных.
- Ты любишь Святослава Рихтера? - спросил я у Васьки, когда вся наша семья была в сборе.
- Еще бы! - ответил Васька.
- А Давида Ойстраха?
- И его тоже!
- А Софроницкого?
- Тоже люблю. Но он умер...
- А Сергея Рахманинова?
- Кто же его не любит?
- А Сергея Потапова?
- Не знаю такого...
- Ни разу не слышал? Подумай как следует! Вспомни...
- Нет, о нем я не слышал. А почему ты интересуешься именно этим... как его фамилия? Почему? - удивлялся Васька так естественно, будто мы с ним не репетировали эту сцену в ванной комнате пятнадцать минут назад.
- Ну уж если Паганини его не знает! - воскликнул я и обвел взглядом всех членов нашей семьи.
Но мамино прошлое не сдавалось, не отступало!
Однажды по почте пришли сразу две открытки из нашей школы. Я вообще не люблю, когда моим родителям из школы присылают открытки. И как-то нечаянно прочитал... На этот раз речь шла не обо мне. Маму и папу приглашали на традиционный "объединенный" вечер выпускников сразу двух школ: нашей и музыкальной. Приглашали заранее, за неделю, и просили сообщить о вечере всем бывшим одноклассникам, о которых они что-нибудь знают.
Я сразу понял, что там будет присутствовать Сергей Потапов. "Вечер устраивают для того, чтобы доставить бывшим ученикам радость, - рассуждал я. - Но какую же радость испытает мой папа, если у мамы возникнут разные воспоминания? А они обязательно- возникнут... хоть на минуту. И папа будет курить, не выходя в коридор..."
Я спрятал открытки. Сунул их в свой портфель...
Первое, что я увидел в школьном вестибюле, было огромное объявление о традиционном "объединенном" вечере.
Внизу черным по белому было написано: "В художественной части примет участие лауреат Всероссийского конкурса С. Потапов".
"Так, понятно... - подумал я. - Значит, он будет у всех на глазах демонстрировать свое искусство. Ему будут аплодировать. А папа продемонстрировать свое искусство у всех на глазах не сумеет. Ведь не сможет же он прямо на сцене вырезать кому-нибудь аппендицит! Или, точнее сказать, аппендикс... Да, С. Потапов будет в гораздо более выгодном положении!"
