Владимир Вестник

Впервые о главном секрете благополучия

Книга 2

Часть 1. Рассказы и письма

Глава 1. РАССКАЗЫ

Встречающиеся определения:

Эскон — комплекс энергоинформационных структур.

Полевой социум, эгрегор — сообщество, образуемое за счет полевых (энергоинформационных) связей.

…Внимание привлекло облако, выдававшееся вперед из массива облаков. Оно представляло собой не что иное, как… голову Льва Николаевича Толстого.

Облако походило на гипсовую скульптуру, сотворенную художником. Правда, из-за того, что солнце освещало облако чуть сверху и сбоку, глубоко посаженные глаза оказались в тени и были обозначены лишь едва уловимыми штрихами. В то же время, эти штрихи и поворот головы ясно обозначали направление взгляда. Он смотрел прямо на меня!…

В конце января 2003-го, когда тираж моей книги «Космос раскрывает тайну предстоящего спасения России» (официальное название «Новая Весть от Бога») уже должен был быть получен помощниками из типографии, я находился в деревне. Уставший от затянувшегося аврала, который получился при окончательной подготовке книги к изданию, я отдыхал, приходя в себя. С 1999 года, как приехал в эту деревню после развода, чтобы писать книгу с изложением Новых Знаний, впервые почувствовал себя вправе спокойно отдохнуть.

Время от времени просматривал на компьютере материал, сданный в типографию. Просматривая описание Норм Разумного Бытия, сделал неожиданное и неприятное для себя открытие: все-таки затесалась смысловая ошибка. Надо сказать, были и другие оплошности. Но они, в отличие от этой, были техническими, непринципиальными. Мы к моменту сдачи материала настолько устали от постоянно отодвигавшейся перспективы издания, что дальше уже не было сил затягивать. Постоянно вносимыми поправками я целый месяц мучил Володю Седалищева, который занимался окончательной версткой книги. Несмотря на неоднократные мои и Володины проверки, некоторые технические огрехи все же затесались. В связи с ограниченностью средств экономили на всем, в том числе на редакторских услугах.

Но то, что я обнаружил сейчас, было серьезной смысловой ошибкой. В описании Нормы Охраны я привел в качестве примера факт из жизни духоборов. Лев Толстой уговорил духоборов уничтожить имеющееся оружие. В результате безоружные духоборы пострадали от нагрянувших к ним разбойников из соседних поселений. Об этом факте я узнал по радио «Свобода».

Вообще я слушаю все станции, которые ловятся моим убогим приемничком «Сокол»: официальные, оппозиционные, зарубежные. Находясь в глуши, не имея под рукой достаточно книг и газет, испытывал дефицит фактов, которые можно было бы использовать в качестве примеров, но обычно не использовал информации из радиоэфира. Пример с духоборами, прозвучавший в эфире, оказался достаточно выразительным для иллюстрации Нормы Охраны. Так и было сказано, что казаки приходили к безоружным духоборам и бесчинствовали. Было сказано также, что этот факт широко обсуждался в прессе того времени. В первый раз рискнул воспользоваться примером из радиоэфира.

Теперь же, изучая отдохнувшим свежим взглядом текст, я со всей ясностью вдруг обнаружил то, что ускользнуло тогда от моего уставшего внимания. Нельзя было называть этих преступников казаками. Если и затесались среди них люди из казацкого сословия, по своей сути они уже не были казаками. Это были лиходеи, которые всегда найдутся в любом сообществе. Настоящие казаки, при их старых благородных традициях, не могли вести себя подобным образом.

Да и с иронией в адрес духоборов, пожалуй, переборщил. Довольно циничный комментарий получился. Раз уж в результате сложилась трагическая ситуация, юмору здесь не место. Не юмор, а цинизм какой-то получился. В общем, здорово оплошал с этим примером.

Я почувствовал досаду к радио «Свобода». У-у-у «вражий голос» — вовремя «удружил»! А с другой стороны, они-то при чем? Всего лишь сообщили о факте, опубликованном в газетах. Сам во всем виноват. Нечего на других свою вину сваливать! Пример, видите-ли, удачный подвернулся.

«Но почему же Бог не предупредил меня? Ведь это такая серьезная ошибка! Знак какой-нибудь подал бы, что-ли!» — с досадой подумал я.

Тут же стало стыдно — что за иждивенческое отношение к Богу! Мало что-ли того, что всю необходимую концептуальную информацию от Него получаю? Чего захотел, — чтобы Бог к тому же и за моими ошибками присматривал. Не допускать ошибки — это уже моя задача. Но ведь ошибка какая тяжелая вышла: целое сословие задел. Ужасно стыдно. Но исправления уже не внести: тираж отпечатан.

Пребывая в подавленном настроении, я раздумывал: «Как такое могло произойти? Почему такую явную несуразицу пропустил? Ну и что, что буквально в последние дни перед сдачей материала в печать услышал про этот факт и не оценил в должной мере все нюансы. Ну и что, что был измучен нескончаемым подготовительным марафоном, и ясность мышления была не на должном уровне. Такие неточности недопустимы независимо от обстоятельств!». И вдруг вспомнил — ведь было предупреждение! Три с половиной года назад было. Просто я его не понял.

В 1999 году, в первый год моего пребывания здесь, летом был знак. Было это в шестом часу вечера. Я тогда возился на кухне, собираясь испечь к ужину оладьев. Если выражаться точнее, то ставил эксперименты по изготовлению оладьев. Не догадался прихватить с собой книгу кулинарных рецептов. Теперь методом тыка пытался определить, что с чем в каком соотношении смешивать и как выпекать. Мужик со стряпней без кулинарного опыта и рецептов — зрелище забавное, поэтому особо останавливаться на деталях не буду.

Окно кухни выходит на южную сторону. Солнце в это время с другой стороны, поэтому на кухне было сумрачно. Я собрался было включить свет, но, взглянув в окно, задержался, залюбовавшись небом. Необычно массивные кучевые облака, ярко освещенные вечерним солнцем, привлекли мое внимание своими грандиозными размерами и живописностью. Белоснежные громадины с серыми и бардовыми тенями в неровностях были неподвижны и величественны. Они образовали на юге высоченный сплошной вал, который, казалось, лежал прямо на земле.

Особое внимание привлекло облако, выдававшееся вперед из общего массива облаков. Словно позаботившись о том, чтобы быть оптимально видимым для меня, оно расположилось левее тополя, стоящего перед окном. В общем, это облако было справа от меня. Облако представляло собой не что иное, как… голову Льва Николаевича Толстого.

Фотографической четкости изображения не было, но это было именно его, Льва Николаевича лицо. Облако походило на гипсовую скульптуру, сотворенную художником, сохраняя при этом характерную для облака фактуру. Правда, из-за того, что солнце освещало облако чуть сверху и сбоку, глаза оказались в тени и были обозначены лишь едва уловимыми штрихами. В то же время, эти штрихи и поворот головы ясно обозначали направление взгляда. Он смотрел прямо на меня!

Больше всего меня удивило не то очень внимательное, не то гневное выражение лица. Я почувствовал дискомфорт, и отвел глаза в сторону, надеясь, что облако за это время несколько изменится и наваждение исчезнет.

Посмотрев по сторонам, на другие облака, которые ничем особым внимание не задерживали, я вернул взгляд к этому облаку. Изображение не только не исказилось, но даже стало отчетливее, как бы подтверждая: да, ты не ошибся — это знаменитый писатель Лев Николаевич Толстой и его взор обращен на тебя.

Мы неотрывно смотрели друг на друга. Я почему-то с надеждой подумал о том, что вообще-то сложно с улицы разглядеть что-либо в доме. Если смотреть с его позиции, то, во-первых, против света смотреть сложно, во-вторых, при взгляде сбоку на оконные стекла неизбежны блики, отражающие, в зависимости от ракурса то, что находится на улице. К тому же, когда на улице светло, а в доме темнее, то в нем с улицы вообще ничего толком не увидишь.

Но, судя по пристальному взгляду облачного фантома, его эти проблемы нисколько не волновали. Он продолжал пристально смотреть на меня. Теперь я пытался вспомнить — чем мог задеть память Толстого. В моей рукописи на тот момент никаких упоминаний о нем не было. У меня не было оснований предполагать, что упоминание о нем вообще может когда-либо появиться в моих книгах.

Поэтому я решил тогда, что это изображение — недоразумение, удивительное, но случайное оптическое явление, не более. Хотя столь четкое изображение в облаке конкретного человека озадачило. Времени я не засекал. Наверное, я смотрел минут пять-десять. Все это время облако не меняло своей формы.

Успокаивало то, что при детальном рассмотрении черты лица показались мне несколько утрированными: слишком кустистые брови, нос с округлыми ноздрями великоват, сомнительным показалось и то, что борода посередине разделялась на продольные половины. Явно неуместной и случайной показалась темная фигура непонятной формы расположенная ниже рта. Темная фигура имела сложную форму, отдаленно напоминающую не то треугольник неправильной формы, не то галочку. К тому же, она была расположена несимметрично. Все это вроде бы говорило в пользу того, что изображение нереалистично и случайно. Что меня вполне устраивало, поскольку неприятно ловить на себе такой сердитый взгляд. Поэтому я прекратил наблюдение, включил свет и продолжил кулинарные эксперименты.

Когда минут через пять я вновь взглянул на облако, оно уже плавно менялось. Вот от правой косматой брови отрывается клок и перемещается вниз, чуть вытягивается нос, одна половинка бороды отклоняется в сторону, словно от дуновения ветра, и плавно удлиняется. Правда, строгий взгляд по-прежнему устремлен на меня. Через некоторое время я еще раз посмотрел на облако. Изображение к тому времени совершенно исказилось, и облако постепенно принимало обычную бесформенность.