Эми Бектел

Превращения чудовищ

В день, моего рождения Говард Уинстон преподнес мне подарок. Вообще-то это был не первый подарок в тот день. Когда я ярким солнечным утром въехал на парковку перед своей ветеринарной клиникой, то на пороге обнаружил большой ящик. Ничего необычного: большинство ветеринаров время от времени находят под дверью подброшенных животных. Это часть профессии. Но в моем ящике находился боа-констриктор, удав восьми футов, длиной с характерным стеклянным взглядом. Так уж мне везет. Все, о чем я мечтал, — это иметь тихую скромную практику, лечить обычных животных — вроде кошек, собак, лошадей. Но мой клиент, Говард Уинстон помимо всего прочего коллекционировал черепах и змей, не говоря уже о чудищах. У него было множество друзей, хозяев таких же странных зверюг, и теперь все они обращались только ко мне. Так и вышло, что я приобрел репутацию специалиста по рептилиям, хотя от змей меня бросает в дрожь. Особенно от больших змей.

Моя ассистентка Тиган пришла в восторг.

— Класс, Майкл, — воскликнула она. — Вот это змея так змея! Что ты будешь с ней делать?

Я с надеждой взглянул на Тиган. Я знал, что она обожает рептилий и держит дома змей. А потому бодро предложил:

— Хочешь взять ее себе?

Тиган с сожалением покачала головой:

— Нет. Она слишком велика для моей квартирки.

Надо сказать, эта змея слишком велика для любой квартиры. Я вздохнул и втащил ящик в здание, соображая, куда же мне его поместить. Перед моим мысленным взором возникали жуткие картины: удав проползает сквозь прутья клетки и пожирает моих пациентов.

Я поставил ящик в кладовку, запер дверь и прикрепил к доске объявлений в приемной маленький плакат: «Змея — даром».

К концу дня добровольцев пригреть мою змею так и не нашлось. Тиган отыскала где-то в сарае старую ванну и приспособила под вполне пристойное змеиное обиталище. Удав свернулся кольцами и мрачно пронзал меня оттуда взглядом.

— Интересно, а когда он в последний раз обедал? — задумчиво осведомилась Тиган.

— Полагаю, нам лучше что-нибудь ему… предложить, — откликнулся я. — Не откладывая.

Большая змея сама по себе не радость, но большая голодная змея — нечто невообразимое.

— Доктор Клейтон, — моя секретарша Ками осторожно приоткрыла дверь в кладовку и заглянула к нам. — Эта змея не выберется на свободу?

Я неуверенно посмотрел в ванну. Определенно, не стоит забывать плотно закрывать дверь в кладовку.

— Надеюсь, что ему здесь хорошо, — ответил я. Ками мои слова, не успокоили.

— Пришел Говард Уинстон, — объявила она, торопливо пятясь, и захлопнула за собой дверь.

Говард Уинстон и его жена Линда ждали меня в приемной. Говард мирно сидел в кресле с аквариумом на коленях. Рядом с ним устроилась Линда, держа картонный ящичек. Говард, пожилой, лысеющий человек с тихим голосом, лучезарно улыбнулся мне и сдвинул очки на лоб. Глядя на него, не скажешь, что он стал причиной моих многочисленных ветеринарных кошмаров, из которых не последним оказалась Линда. Раньше она была моей секретаршей, но оставила работу, чтобы соединиться с Говардом и его чудищами.

— Здравствуй, Майкл, — приветствовала меня Линда. — С днем рождения. Мы привезли тебе подарок.

Я грустно посмотрел на нее.

— Полагаю, подарок — это не твое возвращение на работу? Она была такой замечательной секретаршей!

— Прости, — сказала Линда. — Но ты неплохо обходишься и без меня. Кажется, Ками уже вошла в курс дела?

Это было верно, но в основном потому, что новенькая достигла своего «потолка».

— И потом у тебя есть Тиган, — улыбнулась Линда.

— Да, конечно. Она отличный работник.

— Уверена, Майкл, так и есть, — Линда подняла глаза к небу. — Не притворяйся. Я видела, как вы целовались на нашей свадьбе… Вы встречаетесь?

— Ну, пожалуй. Вроде того.

— Вроде того?!

Я тяжело вздохнул. Безусловно, я был всерьез увлечен Тиган, хотя еще год назад не поверил бы, что могу влюбиться в девицу с татуировками, волосами, закрученными в виде острых пик, и любительницу змей. Но дело обстояло именно так. Хуже всего, что она у меня работала, и я был ее начальником. Я не раз пытался объяснить это Линде, но без видимого успеха.

— Ну, во всяком случае, счастливого тебе дня рождения, — с этими словами она вручила мне картонную коробку.

Коробка как коробка, с бантом на крышке. Правда, в ней наличествовали дырки для воздуха, и это было плохим признаком.

— Давай же, открывай, — поторопил меня Говард.

Я поднял крышку и заглянул внутрь. Внутри уютно устроились две маленькие черепашки, каждая величиной с мою ладонь.

— Э-это мне? — пролепетал я.

— Тебе, — гордо ответил Говард. — Нравятся?

Я взял черепашку, посмотрел на нее и попытался улыбнуться. Говард взирал на меня с тревогой и надеждой, явно желая, чтобы подарок пришелся по душе. Маленькая черепашка уставилась на меня глазками-бусинками и заболтала лапками в воздухе. Рептилия! Как это мило! По крайней мере, не змея.

— Ну конечно, — бурно отозвался я. — Они изумительны. Это что, детки Макса?

— О, да! — Огромная старая черепаха Макс была любимицей Говарда. — А здесь вот мы приготовили тебе террариум для них. Там все устроено как надо: подходящий свет, чашка с водой и холмик для лазания… и парочка убежищ, чтобы они могли прятаться. Видишь, какие укрытия сделала Линда?

Я заглянул в террариум. Там находились два домика для черепашек. Вышитые!.. Ну и ну.

— Я все время думал, что тебе надо иметь какого-нибудь домашнего питомца, — продолжал Говард. Он начинал волноваться. — И мне показалось, что черепашки — наиболее подходящая идея. Ведь их можно оставлять одних на весь день. И их две… чтобы они не скучали.

Говард и вправду желал мне только добра. Я понимал это. К тому же я всегда притворялся, что мне по душе его любимцы, вот он и расстарался.

— Спасибо, Говард, — произнес я наконец. — Это именно то, что мне нужно.

Он просиял:

— Правда?

— Правда.

— Ну и хорошо. А как ты собираешься их назвать?

— Пока не знаю, — я поднял из коробки вторую черепашку, выглядевшую в точности как первая. Как их назвать, когда я даже не могу отличить одну от другой?

Говард радостно закивал.

— Кстати, — произнес я. — Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто без ума от змей?

— Змеи? — заинтересовался Говард.

— Большие? — спросила Линда.

— Всего одна. Футов шесть или семь. От силы восемь. Или девять.

— Что скажешь, милая? — робко осведомился Говард у супруги.

— Нет, — твердо объявила Линда. — Мы должны учитывать змеиные повадки. Они считают пищей все, что меньше их самих. И должна заметить, что я меньше ее!

— Да, это верно, — согласился Говард. — В этом вся проблема, не так ли? Печально: когда змеи вырастают и с ними становится трудно обращаться, их просто выбрасывают. Никто не хочет держать бедолаг у себя, — он задумался. — Разумеется, иногда они пытаются съесть своих хозяев, но ведь это не вина змей! Они просто так устроены.

У меня возникло острое желание проверить, пребывает ли моя змея в своей ванне.

— Я поспрашиваю, — пообещал Говард. — Мне известны люди, которые занимаются спасением змей. Может быть, они смогут забрать твоего малыша.

— Спасибо, — ошеломленно пробормотал я. Я и понятия не имел, что существует какая-то группа спасения змей. — Буду очень признателен… Как поживают ваши чудища?

— О, с ними все хорошо, — поспешил заверить Говард. — Растут как на дрожжах. Ты их просто не узнаешь. Хочешь посмотреть фотографии? Может, и Тиган заинтересуется?

Я улыбнулся и пригласил Тиган в комнату. Говард носился с фотографиями своих чудищ, как молодой отец со снимками младенца. Однако он не мог показывать карточки всем и каждому, потому что решительно настроился сохранить существование своих питомцев в секрете. Тиган и я были единственными, кому довелось их увидеть.

Говард открыл кейс, покопался в куче поэтических сборников и рукописей (три дня в неделю он преподает в местном колледже поэзию) и вытащил простой коричневый конверт, который с гордостью вручил мне. Я вытряхнул фотографии на стол. Тиган заглядывала мне через плечо.

Чудища действительно подросли. Еще как! Они всё больше походили на свою мать, которая умерла от таинственной болезни, когда детеныши еще находились у нее в сумке. Это были на редкость странные существа, с огромными сферическими туловищами, четырехзубыми хвостами, морщинистыми бородатыми мордочками и дыхательной системой, снабженной и дыхалом, и жабрами. Я взял фото Зеваки, которого знал лучше других, и стал его рассматривать. Хирургический шрам на выпуклом боку почти исчез (эта операция была поистине кошмаром), и все говорило за то, что вскоре шов совсем рассосется. Передав фото Тиган, я проглядел фотографии остальных чудищ: Тележки, Большерота и других. Затем мое внимание привлек снимок илистой земли. Присмотревшись, я разглядел в этой грязи серебристые осколки скорлупы.

— А вы видели, что вылупилось из этих яиц? — спросила Тиган. Говард с сожалением покачал головой.

— Нет. Но, конечно, мы держим все под контролем. Разумеется, на самом деле они не имели понятия, что держать под контролем. Размножение монстров оказывалось еще более загадочным, чем их дыхательная система. Поначалу я было решил, что это какие-то сумчатые животные: они производят недоразвитое потомство, которое затем забирается в материнскую сумку, наподобие кенгурят. В конце концов, мы ведь обнаружили десять детенышей в набрюшной сумке их мамы Несси. После Говарду пришлось выкармливать малышей из бутылочки.

Однако нынешней зимой Тележка снесла кладку маленьких серебристых яичек в снег на берегу их пруда, а Большерот последовал за ней из воды, чтобы их оплодотворить. Две недели спустя Говард нашел осколки скорлупы, а то непонятное, что было внутри яиц, куда-то подевалось. В сумках морских чудищ ничего не обнаружилось… Получалось, что первая стадия их жизненного цикла была, так сказать, вольной, но в некоем не слишком отдаленном будущем «цыплятки» должны будут найти дорогу в материнскую сумку.