Роберт ВАРДЕМАН

ХОЗЯЕВА КОСМОСА

ЧАСТЬ 1

ПЛАН ЗВЕЗДНОЙ СМЕРТИ

Глава первая

Резкий вой сирены ворвался в глубокий сон Бартона Кинсолвинга. Он почти успел одеться, прежде чем полностью проснулся, а добрался до двери своего небольшого дома еще до того, как осознал, что звучит сигнал тревоги.

Неуклюжие, огрубевшие от работы пальцы еще застегивали последнюю пуговицу на рубашке, когда он, выскочив из дома, домчался до командного пункта. Вокруг уже горели резкие огни дуговых ламп.

– Что случилось? – заорал он, перекрывая вой сирены.

Какая-то курчавая женщина тряхнула головой. Она, кажется, все еще находилась в полудремоте. Кинсолвинг в полголоса выругался. Это была уже четвертая тревога на протяжении стольких же недель. И каждое бедствие в недрах планеты оказывалось сильнее, чем в прошлый раз.

Кинсолвинг надеялся, что это только короткое замыкание, ложная тревога, ошибка со стороны нового работника, что ему потребуется всего лишь выругаться по этому поводу, а потом можно будет мирно вернуться в постель и спать, не видя кошмарных снов.

Его темные глаза остановились на клочьях белого дыма, поднимающихся от входа в отдаленную шахту. Завихряющиеся потоки пыли, среди которых сверкали крупинки слюды, превращающиеся в искусственных светлячков когда на них падал свет, объяснили ему все. Кинсолвинг запустил руку в волосы и попытался успокоиться. Что-то не похоже, чтобы в такое время ночи глубоко в шахтах с редкоземельными ископаемыми находилось много людей.

Но как же роботы-шахтеры? Кинсолвинг так громко выругался при мысли о потере целой смены работы машин, что несколько его товарищей по работе, собравшихся по сигналу, отшатнулись. Он не обратил на них внимания и помчался в центральное управление.

– Ала! – громко позвал он.

Остановился в дверях и посмотрел на миловидную женщину, сидящую за пультом. Когда рядом была Ала Марккен, Кинсолвингу всегда становилось легче. Он знал, что вообще-то это не совсем соответствует действительности, но ему так казалось – вот что главное.

– Рада, что ты сюда пробрался, Барт, – ответила она. Ее низкий голос даже на фоне воя сирены звучал ровно, страстно и волнующе. – На этот раз сдала стойка номер двадцать три. Получили предупреждение о влажности, потом утечка газа...

Она передернула плечами. Кинсолвинг заставил себя сосредоточиться на показателях, чтобы не обращать внимания на обнаженное плечо, которое она демонстрировала. Он наклонился и нахмурился. Через несколько минут работы компьютера перед ним предстали цифры, не столь ужасные, как он ожидал, хотя и не такие уж успокаивающие.

– Робот-шахтер на том участке не заметил влажности и пробурился прямо в артезианский источник. Вот единственная причина, почему это могло произойти.

Он вздохнул. Не должно было такого случиться, система датчиков робота запрограммирована на то, чтобы этого не допустить. И все же – такое произошло.

– А что с показателем газа? – спросила Кинсолвинга брюнетка. – Я определенно обнаружила там метан.

Кинсолвинг покачал головой:

– Думаю, его органы чувств вышли из строя, когда их захлестнула вода. Придется взять шланг из номера семнадцатого и выкачать воду, прежде чем мы снова откроемся.

– Ты хочешь сказать, если нам повезет. Ведь нет способа определить, задел ли робот подземную реку или просто водный карман, задержавшийся между камнями.

– Способ есть. Отправь вниз тонкий оптический датчик, примени оптическую съемку, используй инфракрасные лучи, если нужно, чтобы найти этого робота-шахтера. И посмотрим, можно ли его привести в порядок при помощи дистанционного управления, чтобы отправить воду назад. Ты знаешь бурение. Ала повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Барт, – сообщила она тихим голосом, – оптическое оборудование пропало. Оно было на двадцатом. Вода уже поднялась до девятнадцатого, – чтобы подчеркнуть свое сообщение, она похлопала по цифрам на контрольной панели. – Мы собираемся полностью закрыть три уровня. Возможно, понадобится даже больше к тому моменту, как мы закончим.

– Девятнадцатый уровень! – взвыл Кинсолвинг. Он изогнулся и отшвырнул стул, чтобы приблизиться к другой компьютерной панели. В глубине живота образовался холодный комок, когда он убедился, что складские помещения недосягаемы. Лантанид и гадолинит, скопившиеся там, исчезли, окисленные редкоземельные руды отделяли друг от друга на девятнадцатом уровне, потом раз в неделю их поднимали на поверхность, для этого доставляли роботов-носильщиков из другой шахты.

Он потерял больше пяти дней, годных для добычи. Кинсолвинг потянулся и придвинул к себе стул. Он плюхнулся на сиденье, мягкое и пневматическое, оно простонало под его тяжестью в такт тяжкому вздоху Кинсолвинга.

– Да, уж за такой простой я получу пособие по безработице, когда вернусь на Землю, – произнес он. – Четыре года хороших результатов, а теперь такое. Четыре крупных неудачи за месяц. Лучше уж мне застрелиться, и чтоб меня похоронили на глубине!.. Того робота-шахтера, – Кинсолвинг указал на красный огонек, сверкающий на панели, который обозначал остатки неудачливого робота.

– Мы и так уже три месяца отстаем от нормы по добыче, – сообщила ему Ала. – Добывается слишком мало гадолинита и монацита.

Пальцы женщины легко перебирали клавиши, пока большинство красных огоньков не погасло. Их заменили мигающие янтарные сигналы предостережения. Это было все, что можно было сделать, пока из шахты не будет выкачана вода. Ала гибким движением поднялась и подошла к Кинсолвингу, сомкнув руки вокруг его шеи. Она плотно прижалась, голова ее наклонилась. Ала поцеловала плечо Кинсолвинга и слегка отстранила лицо, чтобы поглядеть на него.

– Это не твоя вина, – успокоила она. – Силовые установки это покажут. Ты хороший инженер, Барт. До ужаса хороший. За это тебя не выставят. Не твоя вина. Показатели это докажут.

– Добыча ископаемых – опасная профессия, – ответил Кинсолвинг, положив ладонь на мягкую щеку Алы. – Но Гумбольт ясно предупредил, что ожидает высокой продуктивности, и пусть не случится никаких аварий, иначе он меня заменит другим.

– Гумбольт дурак. Что он понимает в работах на местности? Сидит целыми днями за столом да принимает безупречные решения.

– Может, он и дурак, – возразил Бартон, – но он все еще наш босс.

Кинсолвинг резко повернулся и усадил Алу себе на колени. Обычно ее близость отгоняла мрачность, которая частенько находила на него, но на этот раз депрессия достигла слишком высокого уровня. Межзвездные Материалы десять лет сохраняли лицензию на разработку редкоземельных руд на этой управляемой представителями чуждых миров планете только благодаря неимоверной дипломатической ловкости и громадным суммам, выплачиваемым за драгоценные металлы с атомными номерами 57-71. Бартона Кинсолвинга привлекли в корпорацию ММ высокое жалованье, выплачиваемое до конца контракта, и возможность покинуть Землю.

Покинуть Землю. Он чуть не зарычал от отвращения. Столетие тому назад земляне поднялись к звездам только для того, чтобы обнаружить десятки чуждых существ, уже населивших ближайшие звездные системы. Земных людей было до странности мало: они раздражали старшие и лучше устроенные племена. И, что хуже всего для цивилизации, которая исчерпала большую часть ресурсов своей планеты: самые сочные плоды здесь уже были собраны.

Глубинные разработки – один из таких плодов. Гуманоиды ллоры основали колонии на планете за пятьдесят световых лет от своей родины, когда первые примитивные звездные корабли преодолели три световых года от земной орбиты, чтобы оказаться в системе Альфы Центавра. На совете посещающих звезды народов предоставили ллорам неограниченные права на эксплуатацию этой планеты. Кинсолвинг и понятия не имел, что пообещали ллорам представители Межзвездных Материалов в обмен на добычу редкоземельных ископаемых, но знал, что это нечто значительное.

Земля нуждалась в гадолинии и церии для оптических стекол и в лантане для тонких оптических приборов. Более же всего она нуждалась в розовых и зеленых солях самария для звездных двигателей. Без них направляющиеся к звездам машины ненадежны. А без надежных звездных кораблей Земля снова окажется в изоляции и задохнется в собственных отходах.

Кинсолвинг крепко прижал к себе Алу, ее тепло ослабило его напряженность, а запах заставил почувствовать, что все обойдется.

– Мне придется спуститься в шахту, – произнес он и неохотно отстранился.

– Слишком уж ты близко к сердцу это принимаешь, Барт, – сказала она. – Всякое случается.

Кинсолвинг хотел спросить, почему она не уловила сенсорного сигнала робота, указывающего на присутствие воды, и не отключила установку, но удержался. Ала Марккен была больше, чем его возлюбленной: она – лучший техник из команды. Слишком много людей прошли через эту должность, а потом поступили на другие места в компании Межзвездные Материалы. Ала работала все четыре года, пока здесь служил Кинсолвинг.

Только ее присутствие удерживало его в душевном равновесии. Ллорские инспекторы проявляли открытую враждебность, они существовали только для того, чтобы находить малейшие нарушения соглашений и запутанных правил безопасности. Гумбольт являлся на место глубоких разработок всего раз в планетарный год для инспекции местных работ. Ала умиротворяла его и играла роль буфера между директором корпорации и местным надзирателем. За одно это Кинсолвинг любил ее.

Он пристально вгляделся в ее темные волосы, в проницательные глаза, в лицо, способное соперничать с любой тройной звездой. Ала Марккен работала младшим служащим в управлении ММ на Гамме Терциус-4 до того, как попала на Глубокую. Кинсолвинга всегда удивляло, почему она простилась с властью центра корпорации. Однажды он спросил ее об этом, но так и не получил настоящего ответа. Ала могла бы уже далеко продвинуться в структуре корпорации ММ, если бы осталась в управлении. Но она предпочла практическую деятельность.