Велтистов Евгений

Электроник - мальчик из чемодана (Электроник - 1)

Евгений Велтистов

Электроник - мальчик из чемодана

(Электроник #1)

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Здравствуй! Меня зовут Электроник..."

Эту книгу можно было бы издать без предисловия. Зачем же предисловие? Да еще написанное человеком, который в детстве сам без предисловий приступал к приключениям любимых героев. Дело в том, что про Электроника знает нынче великое множество детей. Не ленивых и любопытных. А вдруг самые любопытные захотят узнать про автора любимых книг? Для них-то и написано предисловие. Итак, автор. Евгений Велтистов. Шла война. Великая война. Во второй год великой войны он пришел в 265-ю московскую школу учиться. Книг было мало. Тетрадей еще меньше. Читать хотелось очень сильно. Когда спросили, кем ты станешь, ответил: "Продавцом детских книжек. Чтобы прочитать все". Потом он передумал. Решил стать журналистом. Это было твердое решение. Окончил факультет журналистики. Стал работать - сперва в газетах, потом редактором отдела в популярном журнале "Огонек". Ведал фельетонами и всякой всячиной, что печаталась на последних страницах. Был очень худой. И поэтому казался еще длинней. В многоэтажном доме редакция занимала три этажа. И когда в праздничные дни вывешивали веселую стенгазету, Велтистова изображали примерно так: голова на третьем этаже, туловище - на втором, а бегущие ноги - на первом. Он был настоящим репортером: неутомимо выхаживал новости. Находил интересных людей. Он нашел, например, в одном арбатском переулке сочинительницу знаменитой песенки "В лесу родилась елочка", старушку Раису Кудашеву. И сумел ей помочь, так как требовалась помощь. Он также помог детскому саду поселиться на роскошной даче, до этого принадлежавшей жулику. А известному писателю-фантасту Станиславу Лему - увидеть атомный реактор в Дубне. Встречался со знаменитым радиоэлектроником и кибернетиком Акселем Ивановичем Бергом, чтобы потом "списать" с него своего профессора Громова, чудаковатого и при внешней суровости доброго человека. Познакомился с главным конструктором космических ракет Сергеем Павловичем Королевым, которого сегодня мы считаем национальным героем. Бывал в гостях у виднейших ученых: физика Петра Леонидовича Капицы и кибернетика Виктора Михайловича Глушкова. Взял интервью (в ту пору диковина!) у шефа уголовной полиции города Нью-Йорка. (Отзвуки заокеанской командировки находим в романе "Ноктюрн пустоты", также полуреальном-полуфантастическом.) Велтистов был человек немногословный. Настырный. Копил впечатления. Обдумывал будущие книги. Рукопись первой повести "Приключения на дне моря" принес в издательство "Детская литература". Вскоре она увидела свет (1960). За ней вышли другие произведения. Их было немало: "Тяпа, Борька и ракета" (1962), "Электроник - мальчик из чемодана" (1964), "Глоток солнца" (1967), "Железный Рыцарь на Луне" (1969), "Гум-Гам" (1970), "Рэсси неуловимый друг" (1971), "Излучать свет" (1973), "Победитель невозможного" (1975), "Богатыри" (1976), "Миллион и один день каникул" (1979), "Ноктюрн пустоты" (1982), "Прасковья" (1983), "Классные и внеклассные приключения необыкновенных первокласников" (1985), "Планета детей" (1985), "Избранное" в двух томах (1986), "Новые приключения Электроника" (1988). Книги "Тяпа, Борька и ракета" и "Излучать свет" были написаны Велтистовым в соавторстве с женой и другом Мартой Петровной Барановой. ... Я помню, в какой атмосфере родился "Электроник - мальчик из чемодана" (первая и, на мой вкус, лучшая часть тетралогии). В конце 50-х - начале 60-х годов школьники начали учиться по насыщенным программам. Триумфальный полет Юрия Гагарина проложил путь в космос - казалось, мы всегда будем первыми. Слово "кибернетика", восходящее к старинному греческому "управляю кораблем", порхало над кухонными столами московских коммуналок. На страницах газет спорили о судьбе поэзии в технический век. Поэт Борис Слуцкий написал, что физики в почете, а лирики, наоборот, в загоне и что это мировая закономерность. Рьяные сторонники точных наук, так называемые технари, сводили роль искусства в будущем к жалкому минимуму. Интерес к научной фантастике распространился необычайно широко. Лем стал любимцем технарей. Золотые весла литературных фантазий уводили читателя в такие дебри мироздания, какие действительно не снились предыдущим поколениям. Еще не было горького, поныне не растворившегося осадка от Чернобыльской катастрофы. Еще не знали, что плетемся в хвосте компьютерной революции. И что не мы, а американцы вскоре высадятся на Луне. Пели с энтузиазмом: "На пыльных тропинках далеких планет..." Электронная эра переживала свой романтический период. Свою радужную юность. Тут-то и был написан "Электроник - мальчик из чемодана". Кстати, почему "из чемодана"? Этот образ возник так. Однажды автор собрался в отпуск к теплому морю. Несет чемодан по перрону к поезду и удивляется: тяжелый. Словно там не рубашки и ласты, а камни. Чтобы веселей было нести, стал фантазировать: "Может, в чемодане кто-то есть? Может, там... электронный мальчик? Вот поставлю чемодан на полку, откину крышку. Мальчик откроет глаза, встанет и скажет: "Здравствуй! Меня зовут Электроник..." Вошел в купе, щелкнул замками и ахнул. Оказывается, в спешке перепутал чемоданы: взял другой, набитый книгами. Пришлось у моря обойтись без ластов. Зато начитался вволю: А про воображаемого мальчика не забыл. Сказка подчиняется общим законам искусства. Один из них формулируется примерно так: на яблоне могут расти серебряные яблоки, но никаких яблок не вырастишь на вербе. Вроде бы неопровержимо. Однако искусство для того и существует, чтобы опровергать собственные законы. Бывает, что изображенное писателем вполне достоверно, похоже на реальную жизнь, а выглядит жалко, бескрыло и едва подсвечено убогой мыслью, какой-нибудь банальностью. Читать не хочется. Чувствуя фальшь, читатель говорит, как режиссер бездарному актеру: "Не верю!" Это приговор. В книге Велтистова странные, невероятные ситуации, в том числе пресловутые "яблоки на вербе", сменяют друг друга. И написаны повести про Электроника выразительно, ярко. Сюжет-шутку движет необычайное сходство мальчика-робота и ученика 7 класса "Б" Сережки Сыроежкина. С самого начала приняв озорную условность, праздничную фантастичность сюжета, вживаешься в него и уже всему веришь: и лукавому профессору Громову, который предпочитает обычное такси вертолетам, и неслыханной Стране двух измерений, где все плоское: люди, дома, мячи, деревья... И другим чудесам. Все это словно выдумано не писателем, а читателями - теми, кому адресовано. Теми, кто не может учиться, не озорничая. Велтистов-фантаст обладал настоящим умением говорить о сложном просто. Способен был увидеть привычное (даже наскучившее) с новой стороны. Его перо одевало в плоть бесплотное. Превращало абстрактное в конкретное. Он, безусловно, "физик", а не "лирик". Симпатии его на стороне точных наук. Но пренебрежения к "лирике" не разделял. Герои "Электроника" не страдают бездуховностью. Математик Таратар, рассказывая ученикам о процессе творческого открытия, привел в качестве примера... стихи Пушкина. Поправил очки и прочел тихо, почти шепотом: "Я помню чудное мгновенье..." И в класс словно ворвался легкий ветерок, затуманил глаза. Интересно, а этот математик выдуманный? Оказывается, не совсем. Работая над "Электроником", Велтистов не раз заглядывал в школу с математическим уклоном. Познакомился с заслуженным учителем. Звали его Исаак Яковлевич Танатар. На уроках он не обходился без шутки, ходил с ребятами в походы, выпускал с ними стенгазету "Программист-оптимист" с ребусами на "танатарском" языке формул. Дети, конечно же, называли его "Таратар". Так звучит фамилия и в повести. Велтистов рассказывал мне, что во время обсуждения рукописи "Электроника" в издательстве он попросил дать ее на отзыв Танатару. И получил от него сдержанное одобрение: будущая книга "должна представлять интерес для читателя". Был этим сдержанным одобрением весьма доволен. Что технический прогресс - двуликий Янус, стало известно задолго до того, как Велтистов сел писать свои повести. С одной стороны - сверхудобства, с другой - сверхбомба. Тема взбунтовавшейся машины волновала фантастов разных стран и народов. Есть книги, начиная с Уэллса, фильмы, картины, где она решена трагически: машина уничтожает своего создателя. Велтистов был оптимистом. Он заставлял верить в победу разума, человечности. Потому что жить тяжелей, если не веришь. Даже робот Рэсси электронный пес, "дитя" уже Электроника, способен у него спасти живых животных от безжалостных опытов владельца фантастического зоопарка господина фон Круга, которого раздражают шум, непоседливость детей. На выборе этого зловещего персонажа - отпечаток времени. Не забудем, что в детстве Велтистова бушевала чудовищная война с немецким фашизмом. Гитлеризм олицетворял все мировое зло. В повести "Глоток Солнца", написанной после "Электроника", действие происходит в 2066 году. Аппаратвизуализатор создает оптические иллюзии, вытесняя "одряхлевшее кино" и "надоевшее телевидение". По воле изобретателя Иосифа Менге появляется видение прошлого: "человек в черном" стреляет из автомата в беззащитного старика. Чувство социального страха неизвестно новому поколению, однако осталось в глубине наследственной памяти. Бедствие, паника. Да было ли такое в действительности? Менге отвечает: "Было... Не со мной. С дедом. Его убили фашисты в тысяча девятьсот сорок первом году. Он жил в Варшаве... Я не могу забыть..." Поэтому и появился в повести фон Круг... За Электроником, за Рэсси, наконец за Электроничкой с несмеющимися глазами, также придуманной профессором Громовым, стоят люди, которые ценят свободу, любят поэзию, не потеряли живую душу. "Фантастика, - говорил Велтистов, - это выдумка, взгляд в будущее - какой простор для писательского воображения!" Никакое воображение не застраховано от ошибок. Я знал писательницу, сочинившую фантастический роман про строительство гигантской и безумно дорогой плотины с целью поднять уровень Каспия. Это было в год, когда море действительно мелело. А когда повесть, пролежав пару лет в издательстве, вышла, она уже устарела: цикличный Каспий поднялся и заливал низкие берега. Бывает... Мы прощаем фантастам их торопливость... У поэта Леонида Мартынова сказано так: О, если бы писали мы О том лишь, что доподлинно известно, Подумайте, о трезвые умы, Как было бы читать неинтересно! Между прочим, Велтистов любил чуткого к техническим новшествам Мартынова. Электроничка, запрокинув голову вверх, слушает его странные стихи: Вот ведь Какова ты, Нечто среднее Между атомом и звездой. По ее электронному телу пробегает слабый ток: "Она оглянулась и увидела первый солнечный луч, пробивший толщу леса... Захотелось пройти босиком по траве или взлететь, как Рэсси, на границу ночи и утра. "Что я натворила? подумала в великом смущении Элечка, не понимая, что с ней происходит. - И зачем мы только клялись ни в кого не влюбляться? Я не знала, что это значит..." А вслух она произнесла: "Кто же я такая?" Она, как у поэта, "нечто среднее между атомом и звездой". Электроника сразу полюбили дети 60-70-х, а потом и 80-х годов. Возникли клубы "Электроник", объединившие энтузиастов. Ребята стали рисовать и конструировать собственных роботов. А когда телевидение показало фильм, поставленный режиссером Константином Леонидовичем Бромбергом, в библиотеках выстроились длинные очереди за "Электроником". Книгу выдавали на два дня. Успех превзошел ожидания. В заключительной, написанной после этих событий, части на школьном дворе