Гийом Аполлинер

Каллиграммы

Стихотворения мира и войны

(1913–1916)

Памяти

Рене Дализа

самого давнего из моих друзей

павшего на Поле Чести

7 мая 1917 года

ВОЛНЫ

УЗЫ

Канаты витые из криков Колокольный звон над Европой Столетья в петле Нации связаны рельсами Нас только двое иль трое на свете Свободных от любых уз Друг другу руки протянем Прочесывает дымы дождя безжалостный гребень Петли Петли крученые Подводный кабель Вавилонские башни стали мостами Жрецы паутиной Все влюбленные связаны нитью единой Нити незримые Света лучи повсюду Узы Союзы Я пишу лишь затем чтобы ярче пылали О милые чувства эти Враги воспоминаний Враги желаний Враги сожалений Враги горьких слез Враги всего что еще люблю я на свете

Перевод Н. Стрижевской

ОКНА[1]

Меж зеленым и красным все желтое медленно меркнет Когда попугаи в родных своих чащах поют Груды убитых пи-и Необходимо стихи написать про птицу с одним одиноким крылом И отправить телефонограммой От увечья великого Становится больно глазам Вот прелестная девушка в окружении юных туринок Бедный юноша робко сморкается в белый свой галстук Занавес приподними И окно пред тобою раскроется Руки как пауки ткали нити тончайшего света Бледность и красота фиолетовы непостижимы Тщетны наши попытки хоть немного передохнуть Все в полночь начнется Когда никто не спешит и люди вкушают свободу Улитки Налим огромное множество Солнц и Медвежья шкура заката Перед окном пара стоптанных желтых ботинок Башни[2] Башни да это ведь улицы Колодцы Колодцы да это ведь площади Колодцы Деревья дуплистые дающие кров бесприютным мулаткам Длинношерстный баран тоскливую песню поет Одичалой овце Гусь трубит на севере дальнем Где охотники на енотов Пушнину выделывают Бриллиант чистейшей воды Ванкувер Где белый заснеженный поезд в мерцанье огней бежит от зимы О Париж Меж зеленым и красным все желтое медленно меркнет Париж Ванкувер Гийер[3] Ментенон Нью-Йорк и Антильские острова Окно раскрывается как апельсин Спелый плод на дереве света

Перевод М. Ваксмахера

ДЕРЕВО

Фредерику Бутэ[4]

Ты поешь с остальными под бешеный ритм граммофонов Но где же слепцы куда же исчезли они А единственный сорванный мною листок обернулся цепочкой видений Не бросайте меня одного среди рыночной женской толпы Изразцовое небо покрыл Исфахан[5] ослепительно синей эмалью Мы в лионском предместье идем и беседуем с вами Я помню как в детстве звучал колокольчик торговца лакричной настойкой И слышу как будет надтреснутый голос звучать Того человека который гуляя с тобой по Европе Будет сам в то же время в Америке Ребенок Кровавая туша телячья висит над прилавком Ребенок И этот в песке утопающий пригород далеко на востоке в глуши Там стоял на перроне таможенник словно архангел Привратник убогого рая И был зал ожидания первого класса где бился в припадке один пассажир эпилептик Барсук Козодой И Крот-Ариадна Мы ехали рядом в купе в транссибирском экспрессе[6] И спали по очереди я и тот ювелир-коммерсант Одному приходилось дежурить с заряженным револьвером С тобою гуляла по Лейпцигу хрупкая дама переодетая юношей Воплощенье ума ибо вот что такое действительно женщина с головой Как жаль что забыты легенды Фея едет в трамвае по темной пустой мостовой Я видел охоту пока я наверх поднимался И лифт останавливался у каждого этажа Меж камней Меж нарядов цветных на витрине Меж пылающих углей в жаровне торговца каштанами Меж норвежских судов у причала в Руане Проступает твой образ Он распускается меж финляндских берез Как красив этот негр из стали Самый печальный был день Когда ты достал из почтового ящика открытку из Ла-Коруньи[7] Ветер дует с заката Цератоний[8] металл раскален Грусть приходит все чаще за данью Это старость земных богов Твоим голосом жалуется мирозданье Входят по трое к нам под кров Невиданные созданья

Перевод И. Кузнецовой

ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ

Ни консьержка ни мать ее ничего не заметят Будь со мной этим вечером если ты мужчина На стреме хватит и одного Пока второй заберется Зажжены три газовых фонаря У хозяйки туберкулез Кончишь с делами перекинемся в кости И вот дирижер который с ангиной Приедешь в Тунис[9] научу как курить гашиш Вроде так Стопка блюдец цветы календарь Бом бум бам Эта грымза требует триста франков Я бы лучше зарезался чем отдавать Поезд в 20 часов 27 минут Шесть зеркал друг на друга глядят в упор Этак мы еще больше собьемся с толку Дорогой мой Вы просто ничтожество Нос у этой особы длинней солитера Луиза оставила шубку Я же хоть и без шубки но не мерзлячка Датчанин глядит в расписанье пуская колечки дыма Пивную пересекает черный котяра Блины удались Журчит вода Платье черное цвета ее ногтей А вот это исключено Пожалуйста сударь Малахитовый перстень Пол посыпан опилками Ну конечно Рыженькую официантку умыкнул книготорговец Один журналист кажется мы с ним знакомы Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно Мореходная компания смешанного типа Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть на мои офорты и живопись У меня всего лишь одна служанка Утром в кафе Люксембург Он тут же представил мне толстого малого А тот говорит Вы слышите что за прелесть Смирна Неаполь Тунис Да где ж это черт подери В последний раз что я был в Китае Лет восемь назад или девять Честь достаточно часто зависит от часа обозначенного на часах