Иосиф Абрамович Гольман

Ради тебя одной

Предисловие

Велика ли вероятность встретить приятеля в многомиллионном городе? А в чужой стране? И ведь встречаем! Но стоит об этом написать в романе, и тут же скажут – надо же такое придумать!

Один из известных писателей даже вынужден был переделывать сюжет своей книги. Там у него два главных героя – сыщик и преступник – оказались друзьями детства. В издательстве только посмеялись над этим обстоятельством и заставили мастера переписать сюжет более правдоподобно. Забавное же заключается в том, что первый вариант базировался на реальных фактах, почерпнутых из абсолютно реального уголовного дела!

Бывает и еще хлеще: в одном из романов автора вооруженные злодеи перепутали квартиры, создав главным героям ряд драматических обстоятельств. Не прошло и полугода после публикации, как вооруженные злодеи (опять-таки перепутав квартиры – это установлено точно) залезли к самому автору романа. Правда, к счастью, без столь ужасных последствий.

К чему бы это я? Наверное, к тому, что в этой книге все насквозь – стопроцентно! – выдумано. Может, поэтому нижеизложенное и кажется истинной, абсолютной правдой. Так что заранее предупреждаю: обвинения и обиды по поводу содержания нового романа, в связи с его полной нереальностью, к удовлетворению не принимаются.

Пролог

Все начиналось как обычно: школьники садились в фыркающие жарким сизым выхлопом «Икарусы», бодро покрикивали преподаватели, сопровождающие детей. Преподаватели, остающиеся ремонтировать школу и писать учебные планы, завидовали отъезжающим белой завистью. Еще бы: два-три часа – и серебристый «Ил-62» спецрейсом помчит за тридевять земель. Подальше от их теплого городка, где жарко могло стать не только от солнца – уж слишком близко располагались «горячие точки».

Даже заядлые скептики начинали верить, что их обычные дети и в самом деле летят отдыхать в заморский чудо-лагерь! Они бы ни в жизнь туда не попали, но чудеса все-таки происходят. Нашлись какие-то доброхоты, которым, видно, своих проблем было мало, проделали то, что скучно называется «организацией финансирования мероприятия», и дети – нежданно-негаданно – поехали.

В автобусах все уже расселись, мамаши махали руками и утирали слезы – то ли радости, что их «кровиночки» все-таки едут, то ли печали по тому же поводу. Машина сопровождения ДПС – бело-синяя «Волга» с проблесковым маячком и «матюгальником» – тоже завела двигатель, милиционеры садились в салон.

…В этот момент они и заскочили в еще открытую дверь второго автобуса. Свидетели потом так и говорили – «они», потому что даже пол преступников поначалу не определили. Вроде бы их было двое, но никто не мог поклясться, что в толпе провожающих, а может, даже среди взрослых в автобусе, у них не было поддержки. Сколько у них имелось оружия и какого типа, тоже было непонятно.

Поэтому к их требованиям отнеслись серьезно. А требовали они то, что обычно в подобных случаях: автоматы с двумя запасными рожками, почему-то три пистолета, сто тысяч американских долларов – не рекордная по нынешним временам сумма, – вертолет «Ми-8» с полным баком горючего. А главное – выпустить четырех дружков, тоже террористов, осужденных к большим срокам тремя годами ранее.

Еще одно требование – чтобы два других автобуса с детьми оставались рядом. Мол, как только все будет выполнено, детей из «их» автобуса отпустят, и тогда те вместе улетят в свой лагерь. Они ж не звери какие, просто у них есть свои задачи.

А чтобы подоспевшие переговорщики из ФСБ шевелились быстрее, один из нападавших прострелил колени молодому мужчине, учителю, и выкинул его из автобуса. Парень, оставляя темный след, прополз на руках по асфальту метров двадцать, пока его не прикрыли грузовиком и не оттащили на носилках. Террористы больше не стреляли, но по полученной рации главарь сообщил, что через три часа, если их требования не будут исполнены, они начнут убивать по одному ребенку каждые десять минут. При этом всю ответственность бандит возложил на ведущих переговоры сотрудников спецслужб.

На предложение полковника ФСБ обменять детей на себя террорист только расхохотался и попросил поторопиться.

Мгновенно созданный кризисный штаб разработал несколько вариантов поведения, в том числе – штурм, но активных действий не предпринимал: террористы зашторили окна, поставили перед дверью детей. Взрослых заставили лечь на пол. Все три автобуса по их приказу переместились на площадь перед аэропортом. Вокруг было пустое пространство, и бандиты предупредили, что при попытке штурма они прострелят канистры с бензином, расставленные ими в салоне.

Положение было аховое: и выполнять требования нельзя, и бездеятельно ожидать детских трупов тоже нельзя. Удалось только выторговать еще несколько часов, так как осужденные сообщники располагались в разных колониях, в том числе под Нижним Тагилом и в Ангарске.

Именно поэтому я оказался в числе действующих лиц. Первое сообщение о случившемся мне выдал собственный телевизор – журналисты сейчас реагируют мгновенно. Я возлежал на тахте с практически не начатым бокалом кампари в руке. Люблю, знаете ли, красивую жизнь. Жаль, редко могу ее себе позволить.

Выслушав первый текст, сразу оделся. Интуиция не обманула, буквально через две минуты пискнул пейджер. Я отзвонился, сообщил, что жду у подъезда.

Через час мы уже стартовали с подмосковного Чкаловского аэродрома.

Здесь нет толп ожидающих отпускного счастья туристов, не сдают в багаж груз «челноки». Да и свою единственную тяжелую вещь я бы в багаж никогда не сдал. Называется она – снайперская винтовка «ВСС». Иногда ее называют «винторезом». Несмотря на увеличенный до девяти миллиметров калибр – с пулями в 16,3 грамма с вольфрамовыми сердечниками, – весит она меньше трех кило и чуть ли не вдвое легче заслуженной драгуновской винтовки «СВД». А главное – она изначально бесшумна и не дает при выстреле выброса пламени. Прицельная дальность, правда, поменьше, чем у «эсвэдэшки», но и полукилометра в городе более чем достаточно.

Я люблю эту винтовку и знаю на ощупь каждый ее винтик, каждый изгиб ложа, каждую царапинку на ее боках.

Потому что я – снайпер.

И это единственное, что я умею делать идеально. Лучше многих признанных специалистов. А может – и лучше всех.

Конечно, мне не набрать шестьсот очков из шестисот возможных на каком-нибудь чемпионате. Но если победитель сдуру решит вызвать меня на дуэль – на расстоянии, скажем, метров в пятьсот и с возможностью ползать и прятаться, – это на сто процентов будет его последняя идея.

Еще в автобусе я узнал список действующих лиц. Вместе со мной из моего подразделения летели три человека. В том числе Вовчик, мой постоянный напарник. Снайперы, как правило, работают боевой парой, и напарник – это даже не друг, а нечто большее. Точнее – другое. Потому что с Вовчиком мы нигде, кроме как на занятиях и на войне, не встречаемся. Не тянет. Но в бою с ним спокойно. И думаю, меня он тоже ни на кого не променяет.

Третьим был наш шеф. Полковник Третьяков. Уже по его виду я понял, что приняты жесткие решения. На мой взгляд, давно пора. Идти на поводу у террористов – только провоцировать следующих.

В аэропорту нас встретили руководители операции.

– Всем снайперам быть на связи. Велегурову и Романову – особая вводная. Если в прицел попадут оба – стрелять без дополнительной команды, – объяснил незнакомый полковник. Мне было приятно, что мы с Вовчиком проходим отдельной строкой. Значит, уважают.

– Сколько всего задействовано снайперов? – поинтересовался Вовчик. Хороший вопрос. Лучше бы нас было двое, раз мы не знаем остальных. Это ведь не пехотный бой, где берут не только умением, но и числом.

– Вы с Серегой и шестеро местных. На связи будут все, но стрелять инициативно разрешено только вам, – уточнил полковник.

– Можно посмотреть местность? – влез Вовчик.

– Пожалуйста.

На переносном мониторе нам показали место событий со всех ракурсов. Я сразу определил, где легли местные стрелки. Они особо не прятались, заняли позиции с максимальным обзором. Значит, и злодеи их вычислят легко.

– Мы пойдем другим путем, – про себя сказал я. Оказалось, не про себя, а вслух. Надо последить за собой.

– Каким – другим? – спросил наш Третьяков.

– Не как брат Саша, – закончил я мысль. Была раньше в школьных учебниках такая история про Ульянова-младшего.

– Ты не мудри, Велегуров, – разозлился вдруг Третьяков. – Какой еще Саша?

– Да так, шутка, – отбодался я. – Мне нравится вот эта телега. – Я ткнул пальцем в выдвигающуюся вверх платформу, на которой в самолеты завозят питание. Она, видимо, была неисправна, потому что стояла с навеки поднятым «столом» прямо на газоне, за деревом, метрах в двухстах от автобуса. Стояла, скорее всего, давно: на нее был навален какой-то хлам.

– Так далеко? – удивился чужой полковник.

– Для него нормально, – успокоил его наш полковник. – Но там же ветки будут мешать.

– Я лягу, посмотрю, скажу, какие срезать.

– И как мы их срежем? – не выдержал подошедший генерал с колоритными усами – наверное, местный.

– Прикроете бензовозом или фургоном и спилите, – начал я терять терпение. – У меня свои задачи.

– Не хами, Велегуров, – попросил Третьяков. – И, как бы извиняясь перед генералом, объяснил: – Звезда, понимаете ли. Но дело знает.

– Посмотрим, кто чего знает, – все же обиделся генерал. Он подозвал майора, я ему все объяснил, а Вовчик показал на мониторе свой будущий схрон. Напарник предпочел козырек аэровокзала с накрышной рекламной установкой. Там были оторванные металлические листы, нераскатанные рулоны рубероида и еще какая-то дрянь. В принципе можно замаскироваться. Мне немного не понравилось, что ему будет мешать солнце. С другой стороны, неизвестно, сколько нам придется ждать и куда за это время переместится светило.