Frank Gruber

Ask Me Another

Фрэнк Грубер

(1904–1969)

СПРОСИТЕ МЕНЯ ЕЩЁ!

Рассказ

Оливер Квейд, откинувшись со стулом к радиатору центрального отопления и водрузив босые пятки на кровать, углубился в утреннюю газету. Чарли Бостон лежал в постели, укутавшись одеялом, и смаковал «Потрясающие признания».

Словом, в жизни Человека-энциклопедии Оливера Квейда и его ближайшего друга и помощника это была обычная, безмятежная передышка после завтрака.

Но Жизнь бесцеремонно вторглась на этот крохотный кусочек блаженной Утопии. Жизнь в облике управляющего гостиницей «Орёл», который настойчиво барабанил в хлипкую дверь номера. Квейд положил газету и вздохнул.

— Чарльз, может быть, ты откроешь дверь и впустишь этого Серого волка?

Чарли Бостон нехотя вылез из-под одеяла и сердито спросил:

— Ты думаешь, что к нам пожаловал управляющий насчёт платы за номер?

— Конечно. Впусти его, пока он не выломал дверь.

Это был действительно управляющий. В правой руке он держал разлинованный листок бумаги, на котором были нацарапаны грозные цифры.

— Я по поводу платы за номер, мистер Квейд, — произнёс он сурово. — Деньги нам нужны сегодня.

Квейд озадаченно посмотрел на управляющего.

— Плата за номер? Деньги?

— Разумеется! — негодующе фыркнул управляющий. — На этой неделе я уже третий раз прихожу к вам за ними.

Взгляд Квейда прояснился. Он сбросил ноги с кровати и опустил их на коврик одновременно с передними ножками стула.

— Чарльз! — Раскаты его голоса потрясли комнату и заставили управляющего гостиницей вздрогнуть. — Ты что, забыл взять деньги из банка и оплатить этот несчастный счёт?

Чарли понял, намёк.

— Чёрт возьми, какая досада! Вчера по дороге в банк я встретил нашего старого приятеля Джона Белмонта из Нью-Йорка, и он утащил меня в бар Палмер-Хаус поболтать за коктейлем. А когда я вырвался оттуда, банк уже был закрыт.

Квейд с видом крайнего отчаяния всплеснул руками.

— Вот видите, мистер Крайгтон, на него ни в чём нельзя положиться. Теперь я должен в такую скверную погоду сам идти в банк за деньгами!

В глазах управляющего вспыхнул недобрый огонёк.

— Послушайте, вы меня водите за нос… — начал было он, но Квейд стремительно перешёл в наступление.

— Кстати, мистер Крайгтон, у нас есть к вам претензии. В номере плохо топят. Кроме того, этот идиот из соседнего номера вчера до полуночи не давал нам спать своим радиоприёмником. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы он сегодня утихомирился. И сделайте что-нибудь с отоплением. Я терпеть не могу жить в холодных номерах.

Управляющий устало вздохнул:

— Ну хорошо, я позабочусь об этом. Но насчёт платы…

— Разумеется, — прервал его Квейд. — Да, вот что: ваша горничная оставила сегодня утром только два полотенца! Прошу вас проследить, чтобы нам прислали ещё два. И немедленно!

Управляющий ушёл, хлопнув дверью. Оливер Квейд ухмыльнулся и снова взялся за газету. Но Чарли Бостон не дал ему погрузиться в чтение.

— Ты здорово отделался от него, Олли, — сказал он. — Но это в последний раз, можешь мне поверить. Готов держать пари, что нас выставят отсюда ещё до вечера.

Он грустно покачал головой.

— Подумать только: Оливер Квейд, величайшие мозги страны, сегодня вечером будет скитаться по улицам при пяти градусах выше нуля.

— Вовсе нет, Чарли, — вздохнул Квейд. — Я как раз хотел сказать тебе, что сегодня у нас есть шанс подзаработать. Вот почитай: «Птицеводческая выставка в большом Чикаго».

Глаза Бостона на миг загорелись и снова погасли.

— Ты думаешь, мы там сможем заработать столько, что нам хватит заплатить за гостиницу?

Квейд натянул носки и обулся.

— Там будет видно. В газете говорится, что продано двадцать тысяч входных билетов. Должно же среди такой уймы людей найтись хотя бы несколько желающих пополнить свои знания. Ну, ты готов?

Чарли направился к платяному шкафу, взял два пальто и тяжёлый чемодан.

Без малого две мили отделяли гостиницу от выставки, но денег на такси не было, и приятели отправились пешком. Когда они подошли к выставочному залу, Квейд предупредил Бостона:

— Теперь не зевай, Чарли. Действуй так, как будто мы участники выставки.

Квейд открыл наружную дверь и бодро двинулся мимо окошечек билетной кассы к входу в зал. Человек в униформе, стоявший у двери, протянул руку за билетами.

— Хелло! — приветливо воскликнул Квейд. — Как поживаете?

— Ничего, спасибо, — ответил билетёр. — Ваши ребята уже прошли?

— Конечно. А мы задержались: надо было тут кое-что прихватить. Б-р-р! И холодище же сегодня! Ну, всего! — И с этими словами Квейд проскользнул мимо билетёра.

— Привет, приятель, — буркнул Бостон, устремившись вслед за Квейдом.

Высокий, просторный зал был почти весь заставлен проволочными клетками, нагромождёнными в два этажа. В каждой клетке сидело по одному пернатому экспонату.

— Ух, сколько жратвы! — заметил Бостон.

— Не произноси здесь этого слова. Птицеводы относятся к своим курам очень серьёзно. Называй их «прекрасными птицами», «элегантными созданиями» или ещё как-нибудь в этом же духе… Чёрт бы подрал этих газетчиков!

— А что?

Квейд обвёл рукой зал.

— Написано, что на выставку раскуплено двадцать тысяч билетов, А сколько ты здесь видишь людей?

Бостон огляделся.

— Если наберётся полсотни, значит, я кое-кого посчитал дважды. Двинемся обратно?

— Куда? Держу пари, что управляющий сменил замок в двери, как только мы ушли из гостиницы.

— Ну и как теперь быть?

— Я примусь за дело.

Квейд пробрался по узкому проходу к дальнему концу выставки, отыскал местечко, по недосмотру устроителей оставшееся свободным, соорудил из куриных клеток трибуну и начал говорить. Человек-энциклопедия обладал поистине изумительным голосом. Те, кому доводилось его слышать, всегда поражались, откуда мог взяться у такого тощего человека голос потрясающей силы.

— Я, Оливер Квейд, Человек-энциклопедия, — гремел он, — самый сведущий человек в стране. Я знаю ответы на все вопросы: что было вначале — яйцо или курица, любую историческую дату с древнейших времён, численность населения всех городов Америки. Я знаю, как выводить мышей на птицефермах, как кормить кур, чтобы они лучше неслись. Все. Все, что есть под Солнцем. В любой области — в истории и в естественных науках, в сельском хозяйстве и в математике.

Люди, рассеянные по залу, начали собираться к трибуне Квейда.

— Пусть меня кто-нибудь спросит. Дайте мне доказать, что я Человек-энциклопедия, знающий ответы на все вопросы. Проверьте меня в любой области — будь то история, естественные науки, математика, сельское хозяйство, всё что угодно!

Квейд ткнул своим костлявым указательным пальцем в сторону низенького пожилого фермера с грубыми чертами лица, одетого в порыжевший халат.

— Вот вы, сэр, задайте мне вопрос!

Фермер смутился.

— Так ведь я… у меня никаких вопросов нет… Впрочем, есть. Каков официальный рекорд яйценоскости у кур?

— Это сущий пустяк, — улыбнулся Квейд. Он драматически простёр руку. — Хороший вопрос, но ответить на него ничего не стоит. Наивысший рекорд равен трёмстам сорока двум яйцам. Он был установлен в 1930 году в Афинах, штат Джорджия, на конкурсе несушек курицей породы белый леггорн. Правильно я говорю, мистер?

Человек с грубыми чертами лица неохотно кивнул.

— Верно, хотя я и не пойму, откуда вы это знаете. Об этом и из птицеводов-то мало кто помнит.

— О, вы просто забыли! Я ведь сказал, что я самый сведущий человек в стране. Я знаю ответы на все вопросы по любой теме. Не стоит задавать простых вопросов. Испытайте меня на чём-нибудь потруднее. Вот вы, — он ткнул пальцем в тощего сумрачного мужчину, — спросите меня о чём-нибудь.

Мужчина задумался, закусив губу, потом сказал:

— Ну-ка скажите, у какого штата самая длинная береговая линия.

Квейд улыбнулся.

— А, вот это вопрос что надо! Но вы меня не проведёте. Большинство назвало бы Флориду или Калифорнию. Но правильный ответ — Мичиган. И, чтобы предупредить остальные каверзные вопросы по географии, скажу сразу, что Кентукки граничит с наибольшим количеством штатов, а самая северная точка Соединённых Штатов находится в штате Миннесота. Следующий вопрос.

— Я хотела бы спросить, — раздался звонкий женский голос.

Глаза Квейда загорелись. Он уже приметил эту девушку, единственную среди его слушателей. Блондинка была изумительно хороша. Квейд никак не ожидал, что на птицеводческих выставках можно встретить такую красотку. Ей было не более двадцати одного года. Нарядная зелёная шляпка и зелёный жакет, хотя и недорогие, выглядели на ней очень эффектно.

— Итак, что за вопрос? — спросил Квейд, слегка наклонившись вперёд.

Девушка задорно подняла голову.

— Я просто хотела узнать, почему некоторые судьи позволяют себе присуждать призы крашеным курам.

Толпа внезапно зашумела, и Квейд увидел, как человек в порыжевшем халате завертелся и свирепо посмотрел на девушку.

— Ох-ох! — вздохнул Квейд. — Вы, кажется, задали щекотливый вопрос. Всё равно, я отвечу на него. Любой судья, который допускает, чтобы крашеный род-айленд участвовал в конкурсе, либо невежественный дурак, либо мошенник.

— Чёрт бы вас взял! — заорал человек в халате, повернувшись к Оливеру. — Какое вы имеете право говорить мне такие вещи?! Я вас отсюда вышвырну! — Он начал проталкиваться сквозь толпу к конторе выставки.

— Раз ботинок пришёлся по ноге, носите на здоровье, — бросил ему вдогонку Квейд и, обернувшись к девушке, спросил: — Кто это?