Елена Блаватская

Молчаливый брат

[Авторство этой необычной истории сомнительно, но она очень похожа на другие истории, написанные Е.П.Б. совместно с адептом, известным как Илларион Смердис, такие, например, как «Одушевленная скрипка» или «Неразгаданная тайна».

Инициалы Е.А. очень легко приписать Эндрейнеку Агарди, ученику Мастера М. и F.T.S. благодаря объяснению Е.П.Б. См. в этой связи замечания Составителя по окончании истории «Неразгаданная тайна». – Составитель.]

Необычную историю поведал мне один из ее главных героев. Ее достоверность не вызывает сомнений, хотя человек скептический может не поверить некоторым деталям этого повествования, – и на то есть три разумные причины: (а) эти обстоятельства были хорошо известны в Палермо, и этот инцидент все еще могут припомнить небольшое количество старейших жителей; (b) потрясение, вызванное этим ужасным происшествием у рассказчика, было настолько сильным, что волосы этого молодого в то время, двадцати шести лет, человека за одну ночь стали седыми как снег, и на последующие полгода он стал буйнопомешанным; (с) имеется официальный доклад о признании преступника на смертном одре, и свидетельство об этом можно обнаружить в семейной хронике князя де R……… V…… По крайней мере, у меня не осталось сомнений в подлинности этой истории.

Глауэрбах страстно почитал оккультные науки. Некоторое время его единственной целью было стать учеником жившего тогда в Париже знаменитого Калиостро, привлекавшего там к себе всеобщее внимание; но таинственный граф очень скоро заявил, что не хочет иметь с ним ничего общего. Почему Калиостро отказался принять в качестве ученика молодого человека из хорошей семьи и к тому же очень умного, было секретом, который Глауэрбах – поведавший эту историю – так никогда и не сумел понять. Достаточно сказать, что все, чего он мог добиться от «Великого Копта», это – обучить его до определенной степени: как узнать о тайных мыслях людей, с которыми он общается, заставляя их высказывать подобные мысли вслух, не подозревая о том, что их губы издают какие-либо звуки. Но ему не удалось практически овладеть даже этой сравнительно легкой магнетической фазой оккультной науки.

В то время Калиостро и его таинственные способности были у всех на языке. Париж испытывал сильнейшую лихорадку насчет того, что касалось Калиостро. При дворе, в обществе, в парламенте, в академии говорили только о Калиостро. О нем рассказывали самые невероятные истории, и чем невероятнее были эти истории, тем охотнее в них верил народ. Поговаривали, что Калиостро при помощи своих магических зеркал предсказывает картины будущих событий некоторым из самых блестящих государственных деятелей Франции, и что все эти события непременно сбудутся. Король и королевская семья принадлежали к числу тех, кому было дозволено увидеть неизведанное. «Волшебник» вызывал тени Клеопатры и Юлия Цезаря, Магомета и Нерона; Чингисхан и Карл Пятый беседовали с министром полиции; и внешне набожный, но втайне скептический христианский архиепископ, выказав желание развеять свои сомнения, призвал одного из богов – но тот не явился, ибо никогда не существовал во плоти и крови. Мармонтель выразил желание встретиться с Велизарием и, увидев великого воина, вышедшего из земли, упал без чувств.[1] Молодой, бесстрашный и дерзкий Глауэрбах, понимая, что Калиостро никогда не поделится с ним большим, чем несколькими крупицами своего великого знания, двинулся в ином направлении и, наконец, смог найти лишенного духовного сана аббата, который за некоторое вознаграждение взялся научить его всему, что он знал. И за несколько месяцев (?) Глауэрбах овладел сверхъестественными тайнами черной и белой магии, т. е. искусства умело одурачивать глупцов. Также он посетил Месмера и его ясновидящих, которых в то время стало очень много. Злополучное французское общество 1785 года чувствовало приближение своего рока; оно страдало от хандры и жадно хваталось за все, что угодно, что могло бы привести к перемене, убившей пресыщение, вызывающее летаргическую монотонность. В результате оно стало скептическим настолько, что от неверия ни во что пришло к вере во все, что угодно. Глауэрбах, под опытным руководством своего аббата, начал упражняться на человеческой доверчивости. Но не пробыл он в Париже и восьми месяцев, как полиция по-отечески посоветовала ему уехать заграницу – ради собственного благополучия. И все же, столица Франции была весьма удобна для знатоков шарлатанства, но менее всего удобна для начинающих. Так что он покинул Париж и через Марсель прибыл в Палермо.

В этом городе образованный ученик аббата познакомился и заключил дружбу с маркизом Гектором, младшим сыном князя R………V………., одним из богатейших и благородных сицилийских вельмож. Тремя годами раньше на это семейство обрушилась великая беда. Старший брат Гектора, герцог Альфонсо, исчез, не оставив никаких шансов на поиски, и старый князь, наполовину убитый отчаяньем, покинул суету мира, уединившись в своей прекрасной вилле в окрестностях Палермо, где вел жизнь затворника.

Молодой маркиз умирал от ennui.[2] Понятия не имея, чем ему заняться, он под руководством Глауэрбаха начал изучать магию, или по меньшей мере то, что преподносилось под этим названием умнейшим немцем. Профессор и ученик стали неразлучны.

Поскольку Гектор был вторым сыном князя, то ввиду наличия старшего брата у него не было иного выбора, кроме вступления в армию или церковь. Все состояние семьи переходило в руки герцога Альфонсо R………V……… который, поимо всего прочего, обручился с Бьянкой Альфрьери, богатой сиротой, уже в десять лет ставшей наследницей огромного состояния. Этот брак объединял богатства домов R…….V……… и Альфрьери, и так было договорено, когда Альфонсо и Бьянка были просто детьми и даже не подозревали, что когда-нибудь понравятся друг другу. Тем не менее судьба решила, что будет так, и между молодыми людьми возникла страстная и взаимная привязанность.

Поскольку Альфонсо был слишком юн, чтобы жениться, его послали в путешествие, и он отсутствовал больше четырех лет. По возвращении были сделаны все приготовления для брачной церемонии, которую старый князь решил сделать одним из памятных событий Сицилии. Все планировалось с широчайшим размахом. Два месяца заблаговременно собирались самые богатые и благородные жители страны, и им оказывали воистину королевское гостеприимство в фамильном особняке, занимающем целый квартал старого города, и все они были более или менее дальними родственниками семьи R……..V…….. или семьи Альфрьери: второго, четвертого, двадцатого или шестидесятого колена родства. По местному обычаю, прибыло множество неприглашенных голодных поэтов и импровизаторов, чтобы воспеть красоту и добродетели новобрачных, Ливорно прислал судно с венками цветов, а Рим – благословение от самого Папы. Прибывали толпы любопытных из самых разных стран, чтобы стать свидетелями свадебной процессии, а также уйма карманников, готовых применить свои профессиональные навыки при первой же благоприятной возможности.

Свадебную церемонию назначили на среду. А во вторник жених бесследно исчез. Была поднята на ноги полиция всей области, Увы, бесполезно! На несколько дней Альфонсо выехал из города в Монте-Кавалли, где находилась его любимая вилла – чтобы лично наблюдать за приготовлениями для приема своей любимой жены, медовый месяц с которой он собирался провести в этом очаровательном городке. Во вторник вечером он отправился туда один, как обычно верхом, чтобы пораньше вернуться домой на следующее утро. Около десяти часов вечера его повстречали и поприветствовали два contadini. Они были последними, кто видели молодого герцога.

Позднее выяснилось, что той ночью в водах Палермо проследовало пиратское судно; что корсары появлялись на берегу, чтобы увезти нескольких сицилийских женщин. В конце прошлого века сицилийские дамы считались весьма дорогим товаром и очень высоко ценились на рынках Смирны, Константинополя и Берберийском берегу: богатые паши платили за них колоссальные суммы. Кроме того, красивых сицилиек пираты частенько увозили, чтобы получить выкуп от богачей. Бедняги мужчины, когда попадали в руки к пиратам, делили судьбу с рабочим крупным рогатым скотом, и их часто пороли кнутами. Все в Палермо уверились, что молодой Альфонсо был увезен пиратами; и это было не так уж невероятно. Высокопоставленный адмирал сицилийских военно-морских сил немедленно снарядил за пиратами четыре судна, славившихся своей быстроходностью. Старый князь сулил золотые горы тому, кто вернет ему сына и наследника. Как только эта небольшая эскадра была готова к отплытию, она, расправив паруса, исчезла на горизонте. На одном из кораблей находился Гектор R……..V………..

До наступления вечера наблюдатели, находящиеся на палубе, так ничего и не заметили. Потом подул свежий бриз, и около полуночи он превратился в ураган. Одно из судов тотчас же вернулось в порт, два других шли до наступления бури, и так ничего больше не узнали, а одно судно, на котором находился молодой Гектор, достигло два дня спустя Трапани, сильно пострадавшее и без оснастки. За ночь до этого наблюдатели с башни одного из маяков видели очень далеко двухмачтовое судно, которое без мачт, парусов и флагов отчаянно моталось по волнам разгневанного моря. Решили, что это и было то самое пиратское судно. Оно затонуло где-то в пределах прямой видимости, поэтому распространилось мнение, что все до последнего человека погибли.

Несмотря на это, старый князь отправил эмиссаров во все стороны – к Алжиру, Тунису, Марокко, Триполи и Константинополю. Но так и не удалось ничего найти; и когда Глауэрбах прибыл в Палермо, со времени тех событий минуло уже три года.

Князя, хотя он и потерял сына, отнюдь не собирался упускать состояние Альфрьери по обусловленному договору. И он решил выдать за Бьянку своего второго сына, Гектора. Но прекрасная Бьянка залилась горькими слезами. Ничто не могло ее утешить. Она категорически отказывалась и заявила, что останется навсегда верной Альфонсо.