Глинка Федор

Стихотворения (Лирика декабристов)

Федор Николаевич Глинка родился в 1786 году. Он участвовал в войнах с Наполеоном и был награжден за храбрость золотым оружием. Впечатления военных лет Глинка описал в книге «Письма русского офицера», которая пользовалась, по словам современника, «блистательным успехом». В 1816 году Глинка вступил в «Союз спасения», а позднее стал одним из руководителей «Союза благоденствия». Он занимал умеренные политические позиции, отстаивал идею конституционной монархии; знал о существовании Северного общества, но не был его членом и, по-видимому, не одобрял радикальные пункты его программы. Тем не менее роль Глинки в декабристском движении была велика. Он умело и энергично распространял идеи декабристов в легальных общественных организациях и в подцензурной печати. Вольное общество любителей российской словесности, председателем которого Глинка был с 1819 по 1825 год, стало под его руководством центром декабристской литературы. Когда в 1820 году Пушкин был выслан из Петербурга, Глинка оказался среди немногих, кто выразил солидарность с опальным поэтом («К Пушкину»). Стихи Глинки, как и его беллетристика, пронизаны вольнолюбием и патриотизмом. Многие его стихи строятся на аллегории, их подлинный смысл выражен иносказательно. Его излюбленным жанром был, пользуясь пушкинским выражением, «элегический псалом» — стихотворение, в котором библейские образы и темы переосмысливались и насыщались революционным содержанием.

После восстания 14 декабря Глинка был арестован и посажен в Петропавловскую крепость, а позднее выслан в Петрозаводск под надзор полиции. Здесь он написал много произведений разных жанров, в том числе поэму «Карелия», высоко оцененную Пушкиным. С годами престарелый поэт все более переходил на реакционные общественные и литературные позиции. Тем более интересным фактом явилось создание его «Стихов о бывшем Семеновском полку», в которых пробудились верность Глинки прежним идеалам, гордость своим декабристским прошлым.

Умер он глубоким стариком, в 1880 году, далекий от передовых веяний времени, но почитаемый как герой Отечественной войны.

К СОЛОВЬЮ В КЛЕТКЕ

Меркнет день, лазурь темнеет, Погасает блеск небес, В шумном мире всё немеет, Дремлет тихо синий лес; Встал и месяц за горою… Ах, бывало сей порою, Милый сын весенних дней, Под черемхою душистой, Где ручей журчит сребристой, Здесь певал ты, соловей! Сколько раз меня, бывало, Сколько раз друзей моих Сладкогласье восхищало Песней радостных твоих! Замолкали все пернаты Вмиг, коль ярки перекаты, Треск, урчанье по зарям, Песни звонкие, игривы, Свисты, стоны, переливы Растекались по кустам!.. Ах, давно ль прелестна Хлоя Восхищалася тобой? В час прохлады, в час покоя, Перестав, на миг, рабой Быть законов скучных света, Без затей легко одета, Без толпы рабынь, рабов, Шла гостить одна — к природе, И внимать, как на свободе Громко славишь ты любовь. Ты гремел — почто же, милый, Вдруг замолк? и скучен стал? Дикий свой приют унылый Ты на клетку променял? Клетка пышная богата, Будто храм или палата Раззолочена она! Тут хрусталь с водою чистой, Корм, песок с травой душистой, Свет чуть брезжит из окна. Чем же, друг мой, недоволен? Отчего тебе грустить?.. Ах! — кричишь ты, — я неволен, И могу ль веселым быть? Я в родном кусту на ветке Ночь насквозь певал, но в клетке С горя чуть могу дышать… Всяк поет в счастливой доле: Счастье — в воле, гроб — в неволе. Нет, не петь мне, — умирать! Так, священная природа, Твой закон и сердца глас Нам вещают, что свобода Есть вторая жизнь для нас! Скромный жребий в мирной доле Предпочтя златой неволе, Подружусь я с простотой, Пусть сердца, пусть души низки, К пресмыканью, к рабству близки, Обольщаются мечтой… Пусть тираны строят ковы И златят цепей свинец, И приемлют их оковы Раб безгласный, низкий льстец. Поруганье пья как воду, Дар небес — свою свободу Предают за дым они! И, лобзая тяжки длани, Платят век покорства дани И влачат без жизни дни! Пусть земные полубоги, В недрах славы и честей Громоздя себе чертоги, Будут в них рабы страстей! Для чего мие дом огромный? Дайте мне шалаш укромный Из соломы и ветвей, Дайте дружбу и свободу Стану петь — хвалить природу, Как на воле соловей!

1819

К ПУШКИНУ[1]

О Пушкин, Пушкин! Кто тебя Учил пленять в стихах чудесных? Какой из жителей небесных Тебя младенцем полюбя, Лелея, баял в колыбели? Лишь ты завидел белый свет, К тебе эроты прилетели И с лаской грации подсели… И музы, слышал я, совет Нарочно всей семьей держали И, кончив долгий спор, сказали: «Расти, резвись — и будь поэт!» И вырос ты, резвился вволю, И взрос с тобою дар богов: И вот, блажа беспечну долю, Поешь ты радость и любовь. Поешь утехи, наслажденья, И топот коней, гром сраженья, И чары ведьм и колдунов, И русских витязей забавы… Склонясь под дубы величавы, Лишь ты запел, младой певец, И добрый дух седой дубравы, Старинных дел, старинной славы Певцу младому вьет венец! И всё былое обновилось: Воскресла в песни старина, И песнь волшебного полна!.. И боязливая луна За облак дымный хоронилась И молча в песнь твою влюбилась… Всё было слух и тишина: В пустыне эхо замолчало, Вниманье волны оковало, И мнилось, слышат берега! И в них русалка молодая Забыла витязя Рогдая, Родные воды — и в луга Бежит ласкать певца младого… Судьбы и времени седого Не бойся, молодой певец! Следы исчезнут поколений, Но жив талант, бессмертен гений!..

1819

СУДЬБА НАПОЛЕОНА

Он шел — и царства трепетали, Сливался с стоном звук оков, И села в пепл, града пылали, И в громе битв кипела кровь; Земля пред сильным умолкала… Он, дерзкий, — скиптрами играл; Он, грозный, — троны расшибал: Чего ж душа его алкала? Народы стали за права: Цари соединяли силы; Всхолмились свежие могилы, И, вихрем, шумная молва: «Он пленник!» Осветились храмы! Везде восторг и фимиамы, Народы — длани к небесам, И мир дивится чудесам! Гремящих полчищ повелитель, Перун и гибель на боях, Один — утесов диких житель, Как дух пустынный на холмах… Летят в пределы отдаленны Надеждой флоты окриленны, Все мимо — я никто за ним; Как страшно самому с самим! В душе, как в море, мрак и волны… Как кораблей бегущих тень, Исчезли дни, величья полны, И вечереет жизни день… «Чья новая взнеслась могила!» Ответ: «Тут спит Наполеон! И буря подвигов — как сон… И с ним мечты, и гром, и сила В затворе тесном улеглись!» «Быстрей, корабль, в Европу мчись! Пловец друзьям: — Смелей чрез волны Летим с великой вестью мы!» Но там, в Европе, все умы Иных забот и видов полны… И все узнали: умер он, И более о нем ни слова; И стал он всем — как страшный сон, Который не приснится снова; О нем не воздохнет любовь, Его забыли лесть и злоба… Но Греция встает из гроба И рвется с силой из оков! Чья кровь мутит Эгейски воды? Туда внимание, народы: Там, в бурях, новый зиждут мир! Там корабли ахейцев смелых, Как строя лебедей веселых, Летят на гибель, как на пир! Там к небу клятвы и молитвы! И свирепеет, слыша битвы, В Стамбуле гордый оттоман. Растут, с бедой, бесстрашных силы, И крест венчает Термопилы! И на Олимпе — ратный стан!.. Молва и слава зазвучала Но — не о нем… в могиле он, И позабыт Наполеон!.. Чего ж душа его алкала?

1821

К БОГУ ПРАВДЫ

Доколе грешницы, господи,

доколе грешницы восхвалятся.