Книги в электронном варианте скачать бесплатно. Новинки

Скачать бесплатно книги в библиотеке booksss.org

расширенный список авторов: А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
A B C D E F G H I j K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Главная
Бизнес
Интернет
Юмор
Психология
Разное
Как читать скачанную книгу?

Во гробе сущий

Автор(ы):Константин Воробьев

Аннотация книги


aннотация отсутствует

Скачать книгу 'Во гробе сущий' Константин Воробьев

Скачивание книги недоступно!!!




Читать первые страницы книги

Воробьев Константин

Во гробе сущий

Константин Дмитриевич Воробьев

ВО ГРОБЕ СУЩИЙ

Огромный, выкрашенный в грязно-желтый колер коммунальный дом. В доме нет квартир - только жилплощадь. Лестницы дома загажены отбросами еды и окурками, на ступеньках щетинятся голодные и злые кошки, а на площадках пластается густой чад прокисших щей.

Ночами лестницы дома погружены в плотный мрак. Тогда коты в тягучем призыве леденят кровь в жилах слабонервных:

Ма-а-авврр-рра!

Абррр-рр-а-аам! - отзываются кошки, и снова тихо, тоскливо и отчего-то жутко.

Спит желтый дом. Лишь кое-где в непромытых окнах тускло горит огонь значит, там больной младенец или с сухими глазами и скорбно сжатым ртом ждет жена мужа из бара. Но к двум часам ночи свет гаснет всюду. Только в одном окне он горит всю ночь напролет. Там живет писатель...

...Тесная комната заставлена разнокалиберной мебелью, пыльным, когда-то бархатным диваном, который писатель называет почему-то "софкой", таким же креслом, названным им "фотелем", и еще разной рухлядью от десяти до сорока трех рублей за штуку. Но в углу, у самого окна, стоит свежеотполированный большой и уютный письменный стол, заваленный книгами классиков и рукописями самого писателя. Писатель бледен, высок ростом, с большим лбом и лихорадочным огнем в грустных усталых глазах. Всё в нем неспокойно и угловато. Только мочки ушей по-женски мягко округлены, и только они внимательному человеку могут дать повод к мысли о том, что этот тридцатилетний человек умел когда-то заразительно и ласково смеяться...

Тихо. В соседней комнате в жалобной и тихой позе спит жена писателя студентка педагоги-ческого института. В щель неплотно прикрытой двери от настольной лампы писателя на кровать падает узкая полоска света. Она падает и освещает правую руку спящей. Писатель видит выпачка-нные в чернилах пальцы жены, вспоминает, как морщила она лоб над конспектом по диалектичес-кому материализму, вздыхает и прикрывает плотнее дверь в спальню. Потом долго сидит, уставясь в стену, и вдруг зябко и испуганно вздрагивает.

- Ма-а-аввр-р-раа! - почти по-человечьи взмяукивает кот на лестнице, и писатель выбегает в кухню, придушенно кричит:

- Брысь, чертова сволочь! Брысь, пас-скудина!!

В холодной кухне - вода замерзает в чайнике за ночь - писатель нервно выкуривает дешевую сигарету, запивает ее стаканом ледяной воды из-под крана и идет к столу. И снова долго сидит молча и зловеще, потом начинает быстро писать:

"Вильно - старинный город. Улицы его тесны и извилисты, и пролегли они средь дружной и согласной рати приземистых плотных домов. Мало площадей в этом старом городе. А единствен-ная "Лукишки", как и пятьсот лет тому назад, остается поросшей придорожником, пыреем и еще какой-то несказанной литовской травой. Здесь будет, очевидно, отстроен памятник Ленину, и тогда площадь засеют незабудками...

На западной окраине этой площади шприцем проколол небо красномакушечный костел. Каждый день по утрам и вечерам в костеле коленопреклоняются молящиеся, слышатся печальные стоны органа и хор певчих, и в открытую дверь храма далеко видна горящая свеча у образа Спасителя. Свеча мерцает трепетно и прерывисто, и издали она напоминает дрожащую каплю яркой крови, готовую упасть к ногам Христа.

То свободно и широко, то печально и проникновенно звучит орган под сводами древнего костела, рассказывая богомольцам волнующую правду о ком-то, призывая их к добру и истине. А капля крови дрожит и дрожит на отрыве, плавясь и ненадолго застывая..."

Все это пишется вдруг, "не переводя дыхания", как любит говорить сам писатель. И ему нравится написанное - вложена ведь капля крови собственного сердца! На втором разе он брезгливо кривит губы, а после третьего прочтения отбрасывает лист бумаги в сторону, встает со стула.

- Это же эмигрантщина! Они так писали, черт бы их драл, обездоленных! А я - бездарная погань! Ну что это? Что?! Отчего герои этого самого... как его? Бабаевского... отчего они такие... довольные и ими довольны? К черту! Брошу все! Это не то, не то-о!

А кто-то второй в писателе, дальний и тайный, кого он любит и боится одновременно, гордый, упрямый и смелый тусклый прообраз самого писателя,страстно и гневно возражает:

Нет, это то! Ты - трус... Ты из породы тех современных, кто в безлюдных и темных переулках носит кукиш врагу в кармане! О каких героях грустишь ты? Где эти герои и все довольные ими? Укажи мне их, я на них плюну! Ты должен писать то, что начал. Я помогу. Мы создадим живых и недовольных!..

Двойник близко подходит к писателю и пальцами худых и твердых рук цепко забирает нервную ладонь писателя.

- Погаси свет,- приказывает он.

Писатель молча и покорно открывает ящик стола и достает свечку. Засветив ее и погасив электричество, сидят они вдвоем в полумраке, до капли внешне похожие друг на друга, молчаливые и внутренне будто смиренные. Двойник оглядывает стол писателя и кивает на фотографию "Толстой на пашне", вделанную в письменный прибор.

- Пашет великан?

- Пашет старик,- с кротким вздохом подтверждает писатель и повторяет с тоской и призывом: - Па-ашет!

И двойник угадывает мысль писателя:

- Всё великое и даже мало-мальски значительное в литературе было создано в протесте... в оппозиции к тому духу времени, в котором оно создавалось...

- Ну, положим, не всё,- пробует неуверенно возражать писатель, и двойник вскидывается:

Хочешь примеры из русской литературы? Изволь: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Некрасов, Щедрин, Шевченко, Толстой, Надсон, Есенин и половина Горького!

- Отчего же "половина"?

- Во вторую половину своей жизни, в полосу "приятия", Горький ничего не мог создать! - Двойник наклоняется к писателю: - Фаддея Булгарина, надеюсь, знаешь?

- К чему ты мне говоришь это? - тоскует писатель.

- Ну не для того, чтобы искусственно создать бугор "желания славы" в твоем черепе! Я хочу, чтобы понял правду земли: толпа и гений несовместимы, как добро и зло. Только люди творческой мысли и светлой и гордой души способны возвышаться над обществом своего времени и видеть и осуждать его пороки. Посредственность никогда не выходит из "круга приличий", и рык осатане-лой твари "нраву моему не препятствуй!" всегда приемлет за откровение и милость Божью! Писатель, павший до восхваления модной лжи и порока, обречен на презрение и проклятье его потом-ками... Какие это избитые истины! Но истину народ обретает не вдруг. За нее он всегда платился и платится лучшим цветом своим, самой пылкой и непорочной мечтою! Сто лет тому назад эти истины бытовали на русской земле в творениях литературы. Теперь духовно оскопленным в университетах только издали показывают эти истины, осторожно вынимая их из затхлого сундука истории нашей. Показывают опасливо и ревниво под надежной и незримой охраной автоматчиков и на фоне карты Сибири! Истины эти будто изжили себя у нас на Руси, но дороги как приятные воспоминания о больших и смелых людях. И для обезвреживания эти истины густо пересыпаются вонючей пылью слов политического нафталина! О, какая гнусная ложь! Произнесшем эту истину сейчас как истину... ты знаешь, как поступают с такими? Сотни тысяч отрубленных голов! Миллионы!! И вот, растленный и обезглавленный, притих мой народ, а булгарины и эти современ-ные опричники литературы, мерзопакостники и стяжатели "премий" - этих ивано-грозненских вотчин! - все стряпают и стряпают на общей кухне партийной секты ядовитую словесную похлебку для народа. Одна приправа у этих блюд, один цвет - цвет дряни из гангренозной раны; один запах - запах гниющих собачьих голов за спинами опричников; один привкус - привкус белены, растущей на навозе! О, как же мучительно хочется связать воедино всех этих "кавалеров золотых звезд", "троих в серых шинелях", "иванов ивановичей" и прочее и прочее, и с "первой радостью" - радостью хозяйки, очистившей свою хату от мусора,- по "поднятой целине" русской земли оттащить их "далеко от Москвы" и утопить в самом глубоком и темном месте океана!..

Но как постыдны и отвратительны те из булгариных, те из поваров, кто неумело еще стряпает свою словесную похлебку, кто по неопытности заправляет ее недостаточной дозой отравы. На пробе в дегустаторских камерах цензуры эта похлебка бракуется, и ее с оскорбительным окриком парторги возвращают незадачливому повару, выплескивая прямо в покрасневшую от стыда морду его дескать, жри сам! Такие - до физической ощутимости напоминаю! мне отвергнутых пьяным хамом проституток, хоть и подряжались-то за рупь! О, гнусные гады!!

И вот, милостивый государь,- какое чудесное русское обращение, рожденное добром и благородством! - и вот, я спрашиваю: чем же ты лучше последней категории поваров-опрични-ков, булгариных-стряпух? Не удалась ведь похлебка, а? Хлестнули прямо в морду тебе ее, в переносицу!! У-у, пас-скуда несчастная, слепой выблядок трахомного времени! Как же ты не видишь происходящего? И как ты находишь дозволенным для себя глядеть на Толстого и скулить в тоске по сторублевке - "па-а-шет"! Ты смеешь называть его "стариком" и идти с ним запанибрата? Это с полубогом-то, кто перед сонмом жандармов гремел миру "Не могу молчать"?

И двойник, сжав челюсти до скрипа зубов, раз и два больно бьет писателя по щекам, а откинувшись, гневно и с омерзением плюет ему в глаза.

Писатель хватается руками за лицо и чувствует, как краска нестерпимого стыда заливает его бледные щеки и лоб.

- Не надо так... Не надо... О Боже мой! - шепчет он и вдруг тяжело роняет голову на стол, и безудержное рыдание начинает бить его тело.

Плачет он долго и тяжело, а двойник сидит рядом и ждет. Наконец он мягко кладет руку на голову писателя и начинает гладить ее тихо и нежно.

- Перестань,- участливо произносит он,- перестань, друг. Где твоя повесть - этот унизительный позор твоей жизни? Подпалим свечкой - и все! Пусть сгинет мерзкий плод твоего минутного падения, отвратный ублюдок лживой мысли. Книги, большие волнующие полотна - пишутся только кровью сердца, а от созданного тобой, разве не чувствуешь, как несет ядовитым духом заразы?

Книгу Константин Воробьев Во гробе сущий скачать бесплатно,

Другие произведения авторов/автора



Уха без соли
Крик
Из дневников
Немец в валенках
Друг мой Момич
Это мы, господи !
Убиты под Москвой
Top-10
авторов книг
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я