ПАВЛИК

Десять лет Павлик прожил в городе. И за это время только два раза отдыхал летом за городом. Да и то неудачно, так как отправляли его родители с соседним детским садиком и попадал он почему-то в малышковые группы. Поэтому в памяти остались только путешествия от жилого корпуса на игровую площадку. Впереди он, самый большой, за ним, взявшись руками за длинную веревку, цепочка желторотых гусят под присмотром нянь медленно брели туда, а потом обратно.

А как хотелось побыть в лесу, побегать по лужайкам, искупаться в речке!

И с таким же нетерпением, как ждал он когда-то поступления в школу, считая месяцы, недели, дни, Павлик ждал и давно обещанной мамой поездки в садоводство к тете Поле. И как ни тянулось время, долгожданный день пришел. Позади три года школы, три дня сборов. И вот он на конечной остановке автобуса. Смотрит в тетрадный лист, на котором тетя Поля нарисовала план поселка, и соображает, как найти нужную ему улицу. К нему наклонился мужчина и тоже посмотрел на листок.

- Кого-нибудь разыскиваешь?

- Ага. Тетю Полю. Васильеву Полину Ивановну. Она живет вот здесь, - и Павлик показал точку на плане.

- Так нам же, парень, по пути.

Свернули направо и пошли по широкой и ровной как стрела дороге, зажатой с двух сторон густыми лесозащитными полосами. Сзади, в двух километрах - Ропша. А далеко впереди - Петергоф.

- Надолго к нам? - поинтересовался новый знакомый.

- На все лето! - весело ответил Павлик.

- Тогда давай знакомиться. Я живу недалеко от вас. Так что видеться мы будем часто. Моя фамилия Карасев. Зовут Михаил Петрович, но ты можешь звать меня просто: дядя Миша.

- А я Павлик.

Минут пятнадцать шли они прямо, потом повернули влево. Наконец дядя Миша сказал:

- Ну, парень, я уже пришел. Тебе тоже недалеко, - и показал на улицу, где был виден дом под белой крышей. - А пока, если хочешь, зайди ко мне.

- Спасибо! Я уж лучше потом, - ответил Павлик, свернул на улицу, которую ему показал дядя Миша, и засмотрелся на крышу дома, на верхушке которого важно сидел вырезанный из жести петух, а еще выше, на длинном шесте, дребезжал флюгер.

- Что ты делаешь? Не смей! Как тебе не стыдно обижать маленьких! - услышал Павлик голос девочки.

Повернулся и увидел метрах в десяти на обочине дороги высокого худого мальчишку. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать. Он старательно растаптывал песчаные куличики и пещеры. Два мальчика испуганно, исподлобья смотрели на разрушителя. Вокруг бегала светловолосая девочка и кричала: «Подожди, Костя, подожди! Приедет папа, я ему все расскажу!»

- Перестань, тебе говорят! - что есть силы крикнул Павлик.

Костя поднял голову, осмотрелся, сошел с кучи песка и ухмыляясь подошел к Павлику.

- Интересно, откуда здесь взялся этот шкет? - проговорил он ни к кому не обращаясь. - Такого лыцыря мы чего-то раньше не встречали. - И вдруг схватил Павлика одной рукой за воротник, а другой начал больно щелкать его по лбу.

Павлик взвыл от обиды и попытался вырваться, но Костя держал его крепко. Тогда он ударил Костю носком ботинка по ноге. Тот вскрикнул, ухватился руками за ушибленное место и… заплакал. Павлик растерялся. «Большой, а плачет!» - подумал он. Девочка, кричавшая до этого на Костю, схватила Павлика за руку, втащила в калитку своего дома, а немного погодя отвела его к тете Поле, дом которой был совсем рядом.

По дороге, вздыхая, как старушка, она приговаривала:

- Ай-я-яй! Ай-я-яй! Что же теперь будет? Ты, мальчик, не знаешь Костю Рыжего. Он тут самый большой. Чуть что, сразу стукнет. Он даже девочек бьет и никого не боится!

Девочку звали Таней, фамилия ее была Царева, но ребята звали Царицей.

ЗНАКОМСТВО

- Оля, оставь Тузика в покое, - сказала мама. - Сколько раз тебе говорили - не трогать животных. За столом надо только есть. Смотри на Павлика, какой он молодец, всю кашу съел, не то что ты. Ешь, Павлик, еще, не стесняйся. А ты, неугомонная, сиди спокойно. Сейчас налью чаю.

- Не хочу чаю…

- Оля! Последний раз предупреждаю, будешь капризничать, отдам Тузика тете Люсе, Ваську выгоню из дому, а тебя отведу в милицию. Хватит. Надоели твои фокусы. Когда папа уезжал в экспедицию, ты обещала слушаться, а теперь опять за свое. У соседей не дети, а радость, а ты у меня - слезы.

- А зачем ее в милицию? - спросил Павлик.

- Чтобы проучили хорошенько. Ты что, первый раз слышишь, что всех баловников, которые не слушают родителей, ведут в милицию. Там даже комната такая есть и называется детской.

А когда, после завтрака, Оля с Тузиком убежали в сад, тетя Поля продолжала:

- Хоть бы ты на нее повлиял. Большой уже, в четвертый класс перешел.

- Хорошо, я попробую, - ответил Павлик и тоже пошел на улицу. Оля сразу подбежала к нему и затараторила, показывая на грядки.

- Смотри, это «красавица Загорья», это «мысовка», это «комсомолка», а это «фестивальная», - объясняла она сорта клубники.

- Как ты их различаешь? Они же все одинаковые, - спросил он.

- Что ты, что ты, - горячилась Оля и объясняла снова: - А на этих грядках клубника еще маленькая. Ее посадили осенью. Я за ней сама ухаживаю, рыхлю и каждый день поливаю. У меня даже ведерки есть. Смотри.

- Такие маленькие?

- Это так кажется. А когда они полные, попробуй подними.

- А для меня ведра есть?

- Таких нету, а большие ты не снесешь.

- Снесу. Давай попробуем.

Оля вынесла из сарая ведра, и они побежали к водоему. Павлик наклонился, зачерпнул полное ведро и с трудом вытащил его обеими руками.

- Вот видишь, - сказала Оля.

- Что видишь, что? - не сдавался Павлик. - Если эту воду разлить в два ведра, то я их снесу запросто.

Так и сделали. Принесли воду на огород, вылили ее в лейки и начали поливать. После того как была полита грядка, за которой ухаживала Оля, Павлик спросил:

- Ты что, милиции боишься?

- Очень.

- Была там?

- Нет, но скоро поведут. Я совсем разбаловалась. Есть не хочу. Без разрешения на речку бегаю. Позавчера папину чашку разбила. А мама у меня знаешь какая, чуть что, сразу в милицию.

- Зачем же ты балуешься?

- Сама не знаю. Расту одна и некому на меня влиять - так мама тете Люсе говорила. А папа наш все время в командировке.

- Теперь я на тебя буду влиять.

- Ты?

- А что? Я ведь уже пионер, а ты еще маленькая, - ответил Павлик.

- А бить меня не будешь?

- Вот еще, что выдумала. Я девчонок не трогаю, а с тобой мы и так договоримся. Ты же мне все-таки сестра.

- Если так, - неуверенно сказала Оля, - то я согласна. Влияй.

- Только чур, - продолжал Павлик, - чтоб потом не отказываться. Ты должна, понимаешь, слушаться меня во всем и старших тоже. Поняла?

- А маму?

- Конечно. Ее в первую очередь и даже больше всех, - продолжал Павлик. - Ты смотри на меня, что буду делать я, то и ты делай. Но имей в виду, примешься за старое, перестану с тобой дружить и уеду домой.

- Не примусь. - Она хотела еще что-то сказать, но, посмотрев направо, крикнула: - Мама! Мама! Иди сюда. Иди скорее. Кто-то редиску рвал и потоптал грядку.

- Ну что ты скажешь. Снова какая-то нечистая сила нашкодила.

- Это ребята.

- Не ребята, а хулиганы. Ну подождите, сорванцы, доберусь я до вас, - погрозила она кому-то и ушла.

- Павлик, пойдем на веранду, я тебе покажу что-то. Только скинь, пожалуйста, тапочки, мы здесь босыми ходим. Так лучше.

На веранде стояли стол, несколько стульев, оттоманка, зеркало и этажерка с игрушками. Вся нижняя полка этажерки была занята куклами. Оля подала Павлику скамеечку, пригласила сесть и - необычно серьезным голосом сказала:

- Это мои куклы. Знакомься с ними. Вот эту, самую большую, зовут Пупсыня. А это - Пупсиха, - начала она тыкать пальцем в грудь куклам, сидевшим по росту. - Вот Пупся, - продолжала она. - Вот - Пупсишка. А эти маленькие, Пупсик и Пупсенок, их братики.

- Ну и что? - спросил Павлик.

- Как что? - не поняла Оля. - Я же тебя знакомлю с ними…

- Я не девчонка, чтобы возиться с куклами, да и зовут их как-то не по-людски. Психи - Пупсихи. Ты это сама придумала или их в магазине так назвали?

- Что ты, что ты, - испугалась Оля, схватила Павлика за руку, потащила на кухню и зашептала: - Ты думаешь, что это тебе просто куклы и все. Фигушки! Это они днем такие. Сидят и не шелохнутся. Потому что хитрые. А посмотрел бы ты на них ночью, когда они разговаривают, поют и танцуют, тогда бы ты не говорил: «Психи - Пупсихи». А называли мы их вместе с Валеркой. Тузик мой тоже умеет разговаривать. А нашего кота Ваську они не любят и боятся, потому что он злой. Издевается над Пупсенком. Топчет его лапами и кусает…

- Выдумываешь ты все, - начал было Павлик, но Оля продолжала:

- В прошлую ночь, только я легла, еще, наверное, и не уснула, как вдруг слышу - говорит Пупся: «А наша Оля опять Тузика наказывала». А Пупсиха, та тоже: «Ничего, ничего, девочки, доиграется она. Быть ей в милиции. Она не только Тузика обижает, но и Пупсенка не любит». Это я-то не люблю Пупсенка! Тоже мне сказала. А тут и Тузик заговорил: «Пусть она меня еще хоть раз за ухо дернет или в углу привяжет, так я не посмотрю, что она большая. Возьму и тяпну ее за палец. А то как служить ей на задних лапках, как слушаться на уроках и выполнять разные команды, так Тузик. А чуть что, так меня же в угол. Когда мама велела ей сидеть дома, она не послушалась, убежала к Тане». И тут все загалдели: «Надо жаловаться, надо жаловаться!» А Пупсыня, эта, самая большая, говорит: «Она исправится. На нее теперь Павлик будет влиять. Он положительный».

Утром проснулась, - продолжала Оля, - смотрю на Тузика, а он как будто ничего не знает. Сразу видно, что притворяется. Пошла к куклам, а те тоже сидят себе смирненько как ни в чем не бывало.