Виктор Адаменко, Юрий Кириллов
Светлая голова
Молодой человек в разноцветном трико подпрыгнул и на какое-то время замер в воздухе. «Десять и три десятых секунды», — с удовлетворением сказал, щелкнув секундомером, Степан Иванович Федорчук. Его собеседник, мужчина средних лет с волевым подбородком и пронзительными черными глазами, подавленно молчал.
«Хотите что-нибудь еще?» — самодовольно спросил Степан Иванович и повернул ручку монитора. На этот раз они увидели другое помещение. Элегантный мужчина во фраке поднял свою партнершу на вытянутых руках и опустил их. Партнерша осталась в воздухе. «Антигравитация!» — воскликнул гость. «Ничего особенного», — скромно заметил директор. Между тем ассистент вынес на арену длинный ящик и влез в него. Мужчина во фраке достал ручную пилу и разрезал ящик на две части. А через несколько секунд, казалось бы, уже мертвый человек раскланивался перед публикой, целый и невредимый, сияя ослепительной улыбкой. Затем элегантный мужчина накрылся широкой скатертью. Ассистент встряхнул скатерть и убрал ее. Мужчина во фраке исчез. «Телепортация», — явственно услышал шепот гостя Степан Иванович.
Выключив монитор, Федорчук сказал: «Видите, нас ничем нельзя удивить». — «Я пришел не за этим, — ответил гость. — Наша цивилизация хочет вступить с вами в контакт и помочь развитию вашей науки. Но, насколько понимаю, вы находитесь на одной ступени развития с нами, и мы не представляем для вас интерес». — «Что вы, нас, конечно, интересуют другие, гм, цивилизации, патетически воскликнул директор. — И мы даем широкую возможность представителям этих цивилизаций проявить свои способности». — «Прощайте», — сказал гость.
Степан Иванович Федорчук долго и задумчиво смотрел на расплывающуюся синеву, оставшуюся после мгновенно исчезнувшего собеседника.
…Полчаса назад Федорчук, мирно дремавший в кресле после обеда, по шелесту бумаг на своем столе понял, что дверь кабинета открывают. Он поднял голову и увидел посетителя. Ничего необычного в этом не было. Но было что-то непривычное. Преодолев умственную инерцию, Федорчук отрывисто бросил: «В последнюю пятницу месяца». Потом спохватился: «Не понимаю, как вас сюда пропустили. Я занят».
Однако посетитель не думал уходить. Он вошел в кабинет, сел в кресло напротив и сказал: «Через бездну космического пространства и глубины времени я попал в точку вселенной, где существует разум. Мне пришлось синтезировать свое тело, чтобы быть похожим на обитателей Земли. Я выучил ваш язык. Зовите меня Павлом Николаевичем». — «Очень рад с вами познакомиться, Павел Николаевич. Успокойтесь. Я вас понимаю», — вежливо, но с нескрываемым сочувствием прервал посетителя Федорчук, «Я был у вашего заместителя, — продолжал гость, — и рассказал ему о себе. Мне хотелось бы работать вместе с вами и передать знания, которыми владеет наша цивилизация. Но ваш заместитель сказал, что не может решить этого вопроса, и посоветовал обратиться к вам. Не наказывайте, пожалуйста, женщину, охраняющую ваш кабинет. Она не пускала меня, но… сейчас она спит, и ей снятся хорошие сны»
Степан Иванович открыл дверь в приемную и убедился, что его секретарша, всегда такая строгая и находчивая, мирно спит на диване, предназначенном для ждущих приема у него особо почетных гостей. «Неплохо», — мысленно заметил он. Это заставило Степана Ивановича теперь уже внимательно вслушаться в то, что говорил его посетитель. После небольшого раздумья Федорчук неторопливо сказал. «Вы, следовательно, оттуда, — неопределенный кивок головой, — и хотите передать нам свои знания? Очень благородное желание. Но… почему вы думаете, что наша цивилизация более отсталая, чем ваша?» — И он включил монитор.
…Размышления директора института прервал его заместитель. Он ворвался в кабинет и стал осматриваться по сторонам, ища кого-то взглядом.
— Не трудитесь, — усмехнулся Степан Иванович. — Его уже нет.
— Так кто же он? — воскликнул заместитель.
— Тот, кем он себя назвал, — спокойно ответил директор. — Но это ровным счетом ничего не значит. Видите ли, я вовремя вспомнил, что как раз тогда сразу по двум программам телевидения показывали цирк. В общем, он понял, что у нас ему делать нечего.
— Да как вы могли? — задохнулся криком заместитель.
— Так вот и мог, — твердым директорским тоном восстановил порядок Федорчук, — Ведь он хотел у нас работать! Вспомните, с каким трудом нам удалось избавиться от Максимова, заявившего во всеуслышание, что главная проблема, которую мы с вами решаем несколько лет, это найти способ, как ничего не решать. Но Максимов наш, земной. Он только через три года разобрался, что к чему. А инопланетянин разберется быстро. И тогда кому больше поверят — ему или нам?
— Светлая у вас голова, — сказал заместитель директора, восхищенно глядя на своего шефа.
