В большинстве случаев рука об руку с этими требованиями свободы идет отрицательное отношение к политике. Многие думают, что искусство не имеет совершенно ничего общего с государством, и вообще не задаются мыслью о понятиях государства и общества. То, что они должны платить налоги, для них - только принуждение; они не думают, что этим самым они также вносят вклад в общественное развитие. Но я боюсь, что еще чаще отклонение политики является недостатком гражданского мужества или оппортунистической точкой зрения...
Здесь требование так называемой «духовной свободы» оказывается сплошь и рядом равнозначным желанию быть свободным от общества, грубо выражаясь, оставаться социально-бесхарактерным. Ибо каждый, выдвигающий какое-то мнение, берет на себя какие-то обязательства, и для многих удобнее не иметь никакого мнения, нежели окончательно определить свою позицию или постоянно менять мнение. Ловкие люди извлекают для себя из этой свободы материальные преимущества. Но художественное развитие я считаю невозможным, если большинство авторов и исполнителей становятся на эту точку зрения. Двадцать пять лет назад эта свобода для большинства из нас была чем-то само собой разумеющимся, и я рассказывал, как она нас тяготила; ведь это и находило выражение в постоянно повторяемом вопросе, «зачем и для кого мы пишем музыку?» То, что единицы творили, несмотря на это, ничего не доказывает. Но то, что музыкальное развитие в целом опустилось до очень низкого уровня, подтверждает это. Ныне в ГДР условия носят совершенно иной характер, ибо государственное вмешательство является одновременно инициативой, оно ставит задачи и проверяет, действительно ли и каким образом можно их осилить.