Если композитор считает, что двенадцатитоновая техника является для него подходящим творческим методом, то он вполне может ею пользоваться. Но делать из этого догму для музыкального развития стиля и не изучать тщательным образом реакцию людей на каждое отдельное произведение является тяжелой ошибкой; ибо если культурное развитие в своей совокупности не подтверждает правильность данного пути, то произведения останутся в истории в лучшем случае интересными, но второстепенными явлениями. Тяжелой ошибкой является также профессиональная замкнутость, в основе которой лежит какой-либо односторонний идеал, своего рода крепостная зависимость или вызванное педантизмом либо ленью упорство. Будучи лектором, я видел, как бесконечно много произведений создается из-за этого немецкого упрямства. Вот занимает какую-то должность хороший музыкант, являющийся по большей части учителем, часто также органистом, музыковедом и т. п., и из смеси любви к музыке, мнимого долга и доброй части тщеславия сочиняет. Он пишет сплошь и рядом камерную или оркестровую музыку. Он отваживается на самые трудные и крупные формы и большею частью вообще не принимает участия в общественной жизни. Потрясающе, какое громадное количество бессодержательных, экзальтированно или педантично-эпигонских произведений появляется таким образом на свет, и сколько труда, энергии, времени и даже денег бесполезно тратится на их создание. Я не могу себе представить, чтобы подобное положение существовало в какой-либо другой стране. Кичащийся своей индивидуальностью, отвернувшийся от жизни профессиональный композитор без творческого призвания - это индивидуум, расточающий свои жизненные силы в мнимой духовной свободе и не сознающий при этом, что полная жизни общественная критика его отвергает.
