Возможно, он последует совету некоторых друзей уехать в Америку, и если он, смотря по обстоятельствам, остался бы тогда членом-корреспондентом нашей Академии, то и внешние связи не были бы разорваны. Последние фразы я могу передать лишь по смыслу, но что он высказал это мнение, я знаю точно. Я помню также еще личное прощание с ним и Робертом Каном. Мы были настроены очень серьезно и сердечно и не имели ни малейшего представления о том, что должно случиться. Я думаю, что эти чувства разделялись большинством коллег.
В целом позицию композиторов и свободных исполнителей я оцениваю примерно следующим образом: очень многие посредственности, ведшие тяжелую борьбу за существование и по их мнению «непризнанные», в 1932- 1933 годах почуяли возможность наживы, теша себя надеждой на лучшее преуспевание и на признание благодаря устранению «евреев и дегенератов», и по этой причине они сделались членами нацистской партии. Поэтому-то мы столкнулись на собраниях с нацистским большинством. Я думаю, что многие из этих членов нацистской партии едва ли вообще отдавали себе отчет относительно ее принципов и последствий нацистского господства. Из коллег, с которыми я соприкасался, только Гуго Раш был, собственно говоря, настоящим нацистом; даже о многих, выдвинутых гитлеровской партией я не могу этого утверждать - ограниченные оппортунисты составляли большинство. Я знаю, например, что в конце января 1933 года (!) один коллега позвонил другому и спросил, не следует ли им обоим снова выйти из нацистской партии, так как «из этого ведь ничего не получилось». Оба были видными людьми, которые впоследствии очень выдвинулись. Возможно вас заинтересуют лучшие онлайн игры 2014.
Порядочные коллеги годами старались найти такую позицию, за которую они могли бы отвечать перед самими собой. В 1933 году они, как Шиллинге, верили, что большая часть «неприятных» требований радикалов сгладится, и одобряли многие организационные меры. Против основания имперской музыкальной палаты почти не возражали, ибо полагались на обещания, по которым музыканты должны были избавиться от своих прежних, отчасти довольно тяжелых забот.
